обоих. А когда свет рассеялся, Маюн снова почувствовала себя собой. Ораки ушла.
Глава 88
Ойру с искаженным болью лицом несколько секунд неотрывно смотрел на нее, а потом его губы искривились и изо рта вырвался протяжный скорбный крик.
Когда крик замер во тьме, ассасин повернулся к Маюн, и та увидела, что лицо его вновь наполовину скрыто черным шарфом, а единственный глаз холоден и пуст.
– Идем. – Никогда еще голос Ойру не звучал настолько глухо и безжизненно.
– Куда? – не поняла Маюн.
– Нужно найти дорогу в мир сновидений.
– Но… – Маюн огляделась и ничего не увидела, кроме бесконечной пустоты. – Мы ведь и так в мире сновидений, разве не так?
– Нет. Это Перепутье. Место, через которое проходят те, кто направляется в царство духов. Это огонь перенес тебя сюда, не знаю как. А потом ты призвала… ее.
– Подожди, – прервала его Маюн. – Получается, не было никакого иссохшего?
Он качнул головой:
– Просто игра теней. Не совсем иллюзия, но и не эйдолон.
Все события последних недель пронеслись перед внутренним взором Маюн, представая в совершенно ином свете.
– Так ты нарочно заманил меня сюда, чтобы принести ей в жертву.
– Да, – спокойно ответил Ойру. – Я и раньше пытался это сделать, но ни одна до тебя не заходила так далеко. Одни погибали в царстве теней, другим не удавалось призвать Ораки в мире сновидений, и в конце концов мы возвращались на поверхность.
– И что с ними происходило потом?
– Я их убивал. И начинал сначала.
– И со мной ты сделал бы то же самое, – произнесла Маюн, потрясенная его невозмутимостью.
– Ты другая, – сказал Ойру. – Всегда была другой. Я сразу это почувствовал. А сегодня ты доказала это в полной мере. Ты единственная, кто дошел до Перекрестка миров. И единственная, кому хватило сил вызвать Ораки на Перепутье.
Маюн фыркнула:
– И что с того, если ты все равно собирался отдать ей мое тело?
Возрожденная Тень пожал плечами:
– Я предполагал, что ты не справишься, как и все остальные. Тогда мы вернулись бы в Империю и начали охоту на Аннева, как я и обещал.
Глаза Маюн сузились.
– Но Ораки дала понять, что ты замыслил нечто иное… что твое обещание было лишь еще одной ложью.
– Ты сама видела, в кого она превратилась, – возразил Ойру. – Она переполнена ненавистью и злорадством, завистью и ехидством. Раньше она не была такой. – Он устремил отрешенный взгляд в пустоту. – Это не та женщина, которую я любил. Моя возлюбленная умерла от руки Гевула. А может, и еще раньше. – Он вздохнул и покачал головой. – Когда вернемся в физический мир, я заставлю его все объяснить.
– Дортафолу?
Ойру искоса взглянул на Маюн:
– Кое-что не сходится. Он никак не мог знать о существовании Ораки, пусть даже Гевул, его сианар, и служил в Крозере. Это… это попросту невозможно.
– А как мы вернемся?
– Хм?
– Как мы вернемся в физический мир? Ты говорил так, будто знаешь путь туда.
Ойру ссутулился, как будто на него навалилась внезапная усталость.
– Я знаю, как попасть туда из мира сновидений. Но даже из мира сновидений выбраться не так просто – в этом я тебя не обманул.
– Нет, обманул. Перед тем как мы перенеслись туда, ты сказал, что понятия не имеешь, как мы найдем дорогу назад.
Ойру снова передернул плечами.
– Какая теперь разница, если мы не в мире снов, а на Перепутье и нас все равно вынесет на следующий план существования. Это лишь дело времени.
– Следующий план? – Маюн резко втянула ртом воздух. – В мир духов?
– Именно.
– Но… это значит, что мы умрем. Туда ведь уходят после смерти?
– Да.
– Как же мы оттуда выберемся? Как обманем смерть?
– Смерть нельзя обмануть, – сказал Ойру, напряженно всматриваясь во тьму. – Лишь с богов она не берет платы, а мы, кем бы ни были – тенями или монстрами, – по-прежнему смертны. И по-прежнему подчиняемся законам жизни и смерти.
– Значит, нам конец?
Ойру покачал головой:
– Перепутье соприкасается с физическим миром в нескольких точках. И есть одна, в которой сходятся все планы существования.
Сердце Маюн учащенно забилось.
– Реохт-на-Ска.
Ассасин кивнул:
– Если бы я был ткачом пустоты, я мог бы доставить нас туда прямо сейчас. Я мог бы перенести нас на другой план реальности и даже в другое время… но я лишь заклинатель теней – к тому же наполовину человек. И я не могу в полной мере использовать свою магию, когда мы находимся так далеко от физического мира. – Он сделал паузу. – Для того чтобы подняться на поверхность, мы должны нырнуть еще глубже. Пойдем в Такаранию, в самое Сердце пустоты.
– Нет, нет и еще раз нет. Ты сам говорил, что время там течет по-другому, что один день там равняется тысяче жизней. Ты говорил, что не мог выбраться оттуда, пока за тобой не пришел Дортафола и не спас тебя.
– Так и есть, но другого пути я не знаю. Если останемся здесь надолго – нас перенесет в царство духов. Мы погибнем. И ты никогда не сможешь отомстить.
Никогда еще Маюн не испытывала к нему такой ненависти. Злость, обиды, боль и разочарования, которые скопились в ее душе за то время, что полудемон обучал ее, не шли ни в какое сравнение с этой неудержимой, пронизывающей все ее естество ненавистью.
Он с самого начала хотел принести меня в жертву Ораки, а если бы не вышло – убил бы не раздумывая. Он и не собирался меня отпускать, чтобы я могла отомстить Анневу. Все, что он мне говорил, – вранье. И из-за этого вранья мы теперь застряли здесь, где нам суждено либо сдохнуть, либо скитаться вечно. Мерзкий. Ублюдочный. Недочеловек.
Подумать только, а ведь когда-то она дрожала от благоговения перед этим ничтожеством! Ведь он был сам Возрожденная Тень – призрак, тень, таинственный ассасин, воплощенный кошмар… А оказалось, что он всего лишь человек. Пусть только наполовину, но человек, готовый ради цели пойти на любые ухищрения. Он прячется во тьме от себя и своего прошлого, страшась принять собственную смерть и не в силах смириться с тем, что единственное, чего он желает больше всего на свете, потеряно для него навсегда. Он самый обыкновенный лгун и не более чем тень того монстра, каким хочет показаться в глазах других, и даже его магия этого не исправит. Легенда? Миф? Да, но лишь на словах. А на деле – лгун, который, подобно эйдолонам, не живет, а лишь имитирует жизнь.
Теперь, когда ей открылась вся правда, Маюн больше не