но напротив, принес пользу! Под покровом жгучей красноватой тьмы, в объятиях нестерпимого зноя, под прикрытием водопадов магмы, яйца–рубины впитывали жизненные соки земли – ее раскалённую кровь. Первородная энергия Ядра–Центра укрепляла и приумножала силу будущих, еще не появившихся на свет, драконов огненной стихии.
Лоргварзабараз – вирм хлада – это точно. То, что она сказала «все мои силы отданы на согревание яйца» – по сути, может означать совсем иное. А именно то, что Лоргварзабараз окутывает свое «хранилище» морозом и стужей. Я четко видел, что в яме, в которой сидела дракон, есть многочисленные трещины, уводящие в глубины Ледянок. Я уверен, что сама Лоргварзабараз не высиживает яйцо, но прячет его в инкубаторе, в недоступных недрах одной из расщелин. Там, в снегу и инее, промеж сосулек и ледяных блоков и таится самое главное сокровище дракона – ее ребенок. Лоргварзабараз, подпавшая под подлый удар Брошу–Ха, алмаза–звезды Ливана, знает, что ей потребуется много времени, чтобы выздороветь. И ее рвение как матери во что бы то ни стало получить второе яйцо обратно – понятно каждому. Наша компания для дракона – удачная возможность реализовать свое желание уже сейчас. Думаю, что как только дракон получит яйцо обратно – сразу поместит его под самые корневища Ледянок – туда, где яйцо уж точно не достанут ни цирвады, ни живорезы, ни кто–либо другой. В случае новой опасности (Какой?! Она же вирм! Она же сама «опасность»!) Лоргварзабараз обрушит своды пещеры, погребя яйца под камнем и извечным фирном. Малышам заточение было бы не страшно. Так или эдак, они непременно бы выбрались на свободу. Потому что они – драконы!
Но пустим рассуждения по смежному руслу. Зачем цирвадам, всегда жившим с Лоргварзабараз в дружбе, надо было так бесчестно и цинично с ней поступать? Так как мы еще довольно далеко от Шамсундоля, я порассуждаю. Есть интересное поверье, гласящее следующее: «Кто перед очами дракона будет первым, того он признает за родителя своего. Он полюбит «его» или «ее» и будет навсегда предан «ему» или «ей». Что–то из разряда мистики? С чего бы таким рассудительным и здравомыслящим чудовищам, как драконы, вести себя так сентиментально к тому, кто окажется ближе всего к их «люльке»? Где доказательства того, что так было? Ну что же, есть некое свидетельство. Нет, его не нужно искать в истертых фолиантах затворников–колдунов или в закрытых библиотеках Минтаса. Мы все его знаем. Ведь та шутливая песенка «О добром драконе» и есть зерно данной аксиомы. В «Добром драконе» поется о вирме Арагардусе, которого нашел гном Баду–Налегай–Копай. Однажды Баду–Налегай–Копай по обыкновению тесал киркой породу, как – бах! – разбил что–то круглое базальтовое. Из полой дыры и выглянул дракон. Он опалил бороду Баду–Налегай–Копай и гаркнул: «папа!». На что испуганный и сбитый с толку гном заикаясь возопил: «Аргх! Град! Под–мог–ите! Дус! По–мо–ги–те! По–мо–ги–те!», а тот ему: «Арагадус? Так ты меня нарекаешь? Спасибо за имя, отец!» Так и завязалась та странная дружба. В веселых куплетах Арагардус и Баду–Налегай–Копай облетели десятки стран и прожили насыщенную, благородную жизнь. Может показаться, что песня о «Добром драконе» и другие предания имеют общую закваску случайно. Я отрицаю это на основании рассказов Дурнбада о войне за квазальд Каменного и Воздушного Королевств. Популярная песня, прошагавшая по миру от Железных Гор до Империи Хло, это переиначенное стихотворение загадочной скрижали, вынесенной предками Дурнбада из храмовых развалин Воздушного Королевства. В изначальном переводе повествуется не гноме, а о нирфе. Что более правдоподобно, потому как при гномах драконы уже не водились (Лоргварзабараз, прошу прощения).
И так вот. Мог ли царь Шамсундоля замыслить привязать к себе вирма? Отвечу сам себе на вопрос – да, еще как, да. Для чего? Все просто. Чтобы воспитать его послушным, роковым и деструктивным орудием, которое по ленивому мановению пальца сожжет целый город или проглотит вражеское войско. В защиту царя Шамсундоля, не умаляя, тем не менее, порочность его поступка, скажу – абсолютно любой правитель, заботящийся о своей державе, не отказался бы от такого союзника, как дракон. Прознав о том, что у Лоргварзабараз вот–вот будет приплод, цирвад–царь, вооружив подданных уникальным предметом Хрипохора, решил обзавестись новым опасным питомцем и таким образом накидать своему Шамсундолю очков влияния. Кто посмеет теперь выступить против народа, у которого есть ручной дракон? Я уверен, что кандидатов наберется по минимуму.
Какую же еще причину можно прикрутить к преступлению цирвадов? Подойдет почти любая. Перечислю, так, навскидку, что в голову лезет. В притчах во языцех, кровь дракона, как и кровь эльфа, обладает неким букетом удивительных трансмутационных свойств. По преданию, сварив из нее отвар, получишь силу огра, зрение сокола, быстроту гепарда, красоту дриады и ум Фосгейна. Так же вирм может быть необходим цирвадам для проведения какого–нибудь очень древнего ритуала, такого, допустим, как вызов «Бронзового Бога».
Третий, напрашивающийся сам по себе домысел – это гордыня царя Шамсундоля. Это «а вот я могу». Я – царь, могу вот взять и доказать всем цирвадам, живорезам, да и кому угодно, что дракон мне в подметки не годится. Сидела она там эта Лоргварзабараз, сидела, всем внушала трепет, а я – бац, и не только прижучил ее, так еще и яйцо вытянул! Потому что я – герой, а вы все абы кто! Славьте меня во веки вечные!
Настурция в большинстве своем с моими догадками согласилась, Альфонсо же не спешил этого делать. По его убеждению, цирвады хоть и не без греха за душой – Великий Лес на всех клеймо испорченности ставит, однако, на подобную низость по отношению к Лоргварзабараз от «фиолетового фонаря» не пошли бы. «Что–то там у них произошло такое, из ряда вон выходящее», – рассуждал Дельторо. После этого высказывания следопыт провел нам с Настурцией маленький ликбез о цирвадах, как таковых.
В Великом Лесу племена цирвадов абы где не сыщешь. Они встречаю редко, в основном в местах, почти полностью избавленных от докуки живорезов. Таких уголков немного, да, но они все же есть. Самое знаменитое поселение – Шазбармах с населением в тридцать тысяч цирвадов, расположено под покровом Кауч–Артума, водопада, низвергающегося с высоченной горы–одиночки, Замгламзави.
О внешности и иных нюансах. Цирвады выглядят занятно. Я бы назвал их троюродными братьями гномов, их побочной ветвью эволюции. Они низкие, смуглые, едва ли не чернявые, коренастые, без бород, но с бугорками–рогами, растущими прямо посередине лба. Носы цирвадов походят на бурые картофелины, а губы черные, словно бы измазанные сажей. Глаза у цирвадов оранжевые, при необходимости они способны видеть в инфракрасном спектре. Это значит, что ночью, если ты «теплый», будешь им заметен. Преимущество!