Читать интересную книгу Хогвартс. Альтернативная история. - Amargo

В самом начале моей гневной тирады Грей казался несколько смущенным, а потом начал улыбаться.

— Все не совсем так, — ответил он, — хотя в целом вы правы. Признаться, я впечатлен… вы молодец. А вот я болтун, да. — Грей помолчал. — Дамблдор здесь не при чем. Мы не стали бы ему помогать — вся эта суета с палочкой не касается Азкабана. Кое-чего вы просто не знаете.

— И знать не хочу!

— Понятно, что вы сердитесь, — попытался успокоить меня Грей, — и сердитесь вполне обоснованно. Если хотите, мы можем отложить разговор до следующего раза.

— А что, будет следующий раз? — язвительно поинтересовался я. — Вот эти допросы — они действительно так необходимы? Вы ведь и без них можете держать меня здесь сколько угодно, а остальным говорить, что я в бегах!

— Нам это не нужно, — ответил следователь. — Как я сказал, кое-чего вы просто не знаете. Если бы суд над вами начинался завтра, вот с этими материалами… — он постучал пальцем по папке, где хранились мои показания, — Визенгамот дал бы вам от четырех до семи лет, в зависимости от их настроения и вашего поведения. Они ведь захотят увидеть раскаяние, а зная вас, такое трудно представить.

— Мне не в чем раскаиваться, — отрезал я. Грей развел руками.

— Значит, берем максимальный срок. Думаю, в этом случае на вашем будущем можно поставить крест. Чем вы займетесь, когда выйдете из тюрьмы? Семь лет без палочки — это много, а тем более семь лет, проведенных в Азкабане.

Он вновь помолчал.

— Вы не раз слышали, что сотрудничество с нами учитывается судом и идет в плюс обвиняемым. Для одних это сотрудничество выражается в искренних ответах, а для других — в работе на нас.

— В работе? — изумленно переспросил я. — Вы что, серьезно считаете, что я буду пахать на вас каким-то охранником? Да я лучше полный срок отсижу!

Грей вздохнул.

— И как вам такое могло придти в голову? Мы ценим вас гораздо выше. К тому же, нам не нужны охранники. Нам нужны те, кто будет исследовать Азкабан.

Я понятия не имел, что Азкабан исследуют, а потому промолчал.

— Как вы думаете, сколько в этом здании этажей? — спросил Грей.

— Вам виднее, — буркнул я, все еще настроенный враждебно.

— Снаружи — сто двадцать. А сколько их изнутри, никому не известно. Волшебники владеют Азкабаном пятнадцать столетий, и знаете, какое количество этажей, включая подземные, мы освоили? Пятьдесят пять. По пятидесяти пяти этажам из ста двадцати мы можем передвигаться в относительной безопасности; у нас есть их карты и нужные для прохода заклятья. Остальное пространство нами не изучено, и то, что в нем находится, не известно. Как вы понимаете, мы не можем напечатать рекламные проспекты и распространять их по учебным заведениям, приглашая всех подряд заниматься здесь исследованиями. Мы подбираем кадры индивидуально, ищем людей с определенными психологическими качествами и нужными нам способностями. И что касается вас, не воспользоваться сложившейся ситуацией мы просто не могли. Вы нам подходите, мистер Ди, и если решите с нами сотрудничать, суд над вами окажется простой формальностью. Совет Визенгамота по делам Азкабана обладает очень сильным влиянием. Вам могут дать год, максимум полтора, и то в качестве испытательного срока, а значит, все это время вы будете на свободе.

Грей снова сделал паузу, внимательно следя за моими реакциями. Хотя я все еще злился, его рассказ начал пробуждать во мне легкое любопытство.

— Исследование Азкабана — это и теоретическая работа, и полевые исследования, — продолжал Грей. — Мы привлекаем самых разных специалистов, но их подбор сопряжен с некоторыми трудностями: мало кто желает почти безвылазно торчать на острове, в замкнутых помещениях, да еще и с тюрьмой под боком. Когда здесь работали дементоры, у нас практически не было притока новых сотрудников, и сейчас мы должны наверстывать упущенное. Если вы согласитесь, вам многому придется учиться, а чему-то даже переучиваться, но поверьте, дело того стоит. Конечно, знаменитым ученым вы не станете — вся наша работа засекречена, — но, как мне кажется, вы и не стремитесь к славе, ведь так? Вот и хорошо. Встретимся через пару дней, мистер Ди. Надеюсь, вы примете правильное решение.

Вернувшись в камеру, я улегся на кровать, постарался успокоить взбудораженные нервы и начал обдумывать свое новое положение. Непонятно, зачем Грею понадобился такой шантаж — ведь его предложение трудно назвать как-то иначе. Либо семь лет, либо работа на Азкабан. Допустим, то, о чем он говорил, правда, и им действительно нужны исследователи, но даже если такая карьера и могла показаться мне интересной, принимать решение под давлением, от безысходности, совсем не хотелось.

Я отвернулся к стене. Последнее время я чувствовал себя словно на войне, которая все шла и никак не кончалась. Мне было не на кого опереться и даже не о ком подумать ради положительных эмоций. О Снейпе я старался не вспоминать, чтобы окончательно не пасть духом, а мои школьные товарищи и преподаватели казались отсюда скорее персонажами сна, чем реальными людьми. Кто из них, находящихся по ту сторону пролива, помнил обо мне в разгар всеобщего праздника, да к тому же учитывая дезинформацию о моем местонахождении? Все эти дни и недели единственным человеком, о ком я постоянно размышлял, был Дамблдор, но чтобы вычислить все его ходы, мне не хватало ума и опыта. Казалось, я снова чего-то не замечаю, что-то упускаю, и впереди меня ожидает очередная ловушка. Однако несмотря на все потенциальные ловушки, мне хотелось отсюда выбраться — не потому, что я боялся Азкабана, и не ради свободы как таковой, а назло всем, кто пытался меня здесь удержать.

Но пока что единственным пространством, куда я мог выбираться беспрепятственно, являлось пространство моего воображения. Поначалу в своих трансах-медитациях я старался представлять себя среди возвышенных ландшафтов, соответствующих описаниям тибетских книг, но ни в одном из них мне не удавалось задержаться. Стоило мне представить себя в монастыре, в горах или даже в пещере, как картинка начинала смазываться, исчезать, и воображение упорно помещало меня в рукотворный индустриальный пейзаж. Я видел себя на стройплощадках, в пустующих многоэтажных зданиях, среди строительного мусора, а вместо гор меня окружали огромные карьерные разработки. Вскоре я смирился с такими проявлениями своего бессознательного, поняв, что эти пейзажи как нельзя лучше отражали состояние моего духа — неприкаянность, незавершенность, бездомность (во всех смыслах) и безнадежную неопределенность.

Тем более странным оказалось то, что сейчас, когда мое сознание безо всяких усилий покинуло унылую реальность вечно светлой камеры, я увидел перед собой не бетонные перекрытия очередной стройки, а утес в Тинворте, куда мы аппарировали из дома Малфоев. Я стоял лицом к морю, почти на самом краю обрыва, и все вокруг было окутано густым туманом, скрывавшим море и небо. Я обернулся, чтобы найти дом Уизли, и вздрогнул: пейзаж здесь был иным. Прямо за моей спиной начинался лес огромных деревьев, чьи могучие стволы поднимались на невидимую из-за тумана высоту.

Я направился вперед. Под ногами пружинил толстый слой мягкой хвои, в прохладном воздухе разносился аромат смолы. Не успел я сделать и полусотни шагов, как впереди возникло движение. Я замер, вслушиваясь и всматриваясь. До меня донесся приглушенный треск и шорох, между стволами мелькнула чья-то большая тень.

Я двинулся с места, завороженный и заинтригованный, и очень скоро увидел существо, а точнее, его спину, поскольку ноги, шея и склоненная голова животного скрывались в тумане. Зверь выглядел огромным, и я остановился, опасаясь вот так сразу подходить к нему даже здесь, в собственном трансе.

Животное ело: я слышал треск разгрызаемых костей и жадное урчание. Наконец, я сделал еще один шаг, и зверь резко поднял голову, повернувшись и уставившись прямо на меня. От неожиданности я отпрянул, споткнулся о корень и упал на спину.

Передо мной стоял лис, тот самый, кого я видел во время январской встречи, но сейчас он выглядел по-другому, и через секунду мне стало ясно, почему. Это был не мой транс. Я оказался в мире, где обитал мой дух-тотем, и в своем родном лесу ему не надо было менять облик, чтобы соответствовать человеческим представлениям.

Его морда лишь отдаленно напоминала морду лисицы: ее черты были гротескными, череп длинным и узким, словно у крокодила, уши больше походили на рога, а из пустых белых глазниц вытекал туман. Лис сделал пару шагов и оказался надо мной, приоткрыв пасть и высунув черный язык. Я пошевелился, осторожно приподнялся на локтях, проверяя, как он на это отреагирует, и дух уселся на задние лапы, ожидая, когда я, наконец, перестану валяться на земле.

В подвижном плавающем тумане трудно было оценить его истинные размеры, но даже после того, как я поднялся на ноги, лис оказался выше меня. Не успел я подумать, что же мне делать теперь, как он встал и направился к месту, где я впервые его увидел. Там он обернулся, приглашая меня следовать за ним, и когда я подошел ближе, моему взору открылось то, чем лис занимался до моего появления.