Читать интересную книгу Хогвартс. Альтернативная история. - Amargo

Дракон опустился на скалу, воин спешился и подошел к краю картины. Теперь он обрел свои нормальные размеры и стоял в полный рост, хотя высоким не был: если б не рогатый шлем, всадник оказался бы не выше меня.

Он что-то спросил на незнакомом языке. Я пожал плечами и отрицательно покачал головой, давая понять, что не понимаю. Воин недовольно нахмурился и сделал рукой с палочкой быстрое замысловатое движение. Воздух заколебался, сгустился, и рядом с ним возникла слегка прозрачная, но вполне четкая фигура Дамблдора.

Я был ошеломлен. Кажется, мне просто суждено повсюду на него натыкаться! Когда-то Дамблдор действительно упоминал, что спускался вниз, где встретил моего монаха, но тогда этот "низ" представлялся мне чем-то вроде большого чулана со старыми, сломанными партами, ржавыми кандалами и никому не нужными картинами. Однако теперь я несколько иначе взглянул на его завещание и мог лишь досадовать на свою недогадливость и нелюбопытство. За прошедшие месяцы мне ни разу не пришло в голову посмотреть, что собой представляет карцер. Я мог бы узнать о нем больше, а теперь на это совсем не оставалось времени.

Однако воин ждал ответа. Вытянув правую руку, я взмахнул палочкой и через секунду держал на ладони кусок белой пастели. Подойдя к соседней стене и встав так, чтобы воин меня видел, я схематично изобразил берег озера, гробницу и лежащее в ней тело. Некоторое время всадник изучал мой рисунок, а потом молча указал палочкой на меня. Я расценил это как вопрос, что я тут делаю, стер изображение гробницы и как мог нарисовал своего монаха. Казалось, он вышел не слишком похоже, однако воину вполне этого хватило. Он начал громко и агрессивно говорить, размахивать руками, а потом сплюнул и указал на стену по правую сторону от меня. Закончив свою гневную речь, всадник вернулся к дракону, все это время спокойно сидевшему у края скалы, забрался на него и коснулся палочкой длинной шеи. Распустив темные крылья, огромный ящер прыгнул с обрыва вниз, и через секунду они уже летели к Азкабану.

Убрав со стены пастель, я повернул назад, твердо вознамерившись найти монаха, и отыскал его неподалеку от лестницы, на картине с изображением преследования, поимки и убийства оборотня. Монах стоял на краю поля, где разворачивалось действие, и улыбался той самой неприятной улыбкой, с которой я его нарисовал.

— Что, нравится здесь? — спросил я.

Теперь монах вел себя иначе, чем в кабинете Макгонагалл, и был готов к общению. В ответ на мой вопрос он неторопливо кивнул.

— Ты — мое творение, — продолжил я, — и чтобы превратить твою жизнь в кошмар, мне не нужно загонять тебя в рамку.

— Хочешь, чтобы я вернулся? — сиплым голосом проговорил монах.

— Нет, — ответил я. — Наоборот. Я хочу, чтобы ты остался. И отвечал на вопросы, которые я буду тебе задавать.

Это понравилось монаху больше, чем перспектива возвращения. Он приблизился к краю картины, сюжет которой начал повторяться, и крестьяне, ушедшие было в деревню, вновь погнались за воскресшим оборотнем.

— Что это за галерея? — спросил я, указывая на коридор.

— Здесь изгои, — ответил монах. — Полезные изгои. Во всяком случае, некоторые из них.

Это я уже понял. Если Дамблдор спускался сюда пообщаться с всадником на драконе, вряд ли он делал это лишь с целью приятно провести время.

— Ты бывал на картине с драконами?

— Бывал.

— Только на скале?

— На скале, — прохрипел монах, улыбаясь. — Как бы я смог перелететь?

— Веди себя прилично, — сказал я. — И выучи язык.

Монах не отреагировал, сложив руки на толстом животе и глядя на меня с некоторой долей снисходительности. Своенравное создание, но, кажется, с ним можно было иметь дело.

— Советую научиться приносить мне пользу, — продолжил я. — И вспомнить дорогу к своей рамке, если не хочешь, чтобы твоя жизнь превратилась в постоянное умирание и воскрешение.

— В темноте здесь все по-другому, — заметил монах. — Это… — он указал на мертвого оборотня, — только для зрителей.

— Если я запущу к вам своего патронуса, ему будет наплевать и на зрителей, и на темноту, — пригрозил я. — Так что не торгуйся.

Монах изобразил смирение. Я направился к лестнице и пока поднимался к выходу, мне в голову пришла одна интересная мысль.

Трелони торжествовала. Наконец-то она избавилась от своего конкурента и осталась единственной в школе прорицательницей. Фиренц вернулся в лес. Я узнал об этом лишь когда решил зайти к нему, памятуя о просьбе, сделанной во время битвы. Возможно, Фиренц намеревался обсудить встречу с Сильваном, однако после сражения ему захотелось вернуться домой, и кентавры пошли на мировую, простив ему былую "измену". Трелони праздновала победу, а я думал, стоит мне искать Фиренца или нет.

Сказать по правде, идти к кентаврам не хотелось. То, что он говорил на шестом курсе — о созвездии силы и моей звезде, — я помнил, но какое значение это имело теперь? Темный Лорд мертв, его воинство рассеяно. Зачем ворошить прошлое?

После пары дней раздумий Фиренца я решил не искать. Хватит с меня могучих магов, растущих сил и принадлежностей к ним. Однако в Запретный лес я все-таки пошел. В преддверии последнего экзамена — истории, — я решил попрощаться с магматическими питонами.

Мы не виделись с осени, и я думал, что после такого перерыва они вряд ли покажутся с первого раза, однако долго ждать не пришлось. Появившись из невидимых среди высокой травы нор, один за другим ко мне выползли два питона.

— А вот и он, — сказал первый, приподнимаясь над землей.

— Глазам не верю, — ответил второй. — Мы думали — все, больше не увидимся, кентавры затоптали в последней заварушке… Кстати, чем там она кончилась?

— Все как обычно, — усмехнулся я, уверенный, что змеи и сами прекрасно знают ответ на этот вопрос. — Одни победили, другие проиграли.

— Ну а ты? — поинтересовался первый питон. — Ты победил или проиграл?

— Время покажет, — сказал я, не желая говорить на подобные темы. — Кстати, я тут подумал… Раз уж вы по мне все время скучаете, давайте-ка я возьму одного из вас с собой. Через неделю меня здесь уже не будет, так хоть что-то останется на память. Добровольцев нет?

Несколько секунд питоны настороженно смотрели на меня, застыв, словно статуи, а потом один из них спросил:

— Это он пытается шутить?

— Если да, то не смешно, — произнес второй питон. — Какой-то тюремный юмор.

Я вздохнул — и тут они успели.

— Откуда вы все знаете? Докопали свои норы до Азкабана?

Змеи промолчали. Потом один питон сказал:

— Мы надеемся еще увидеть тебя, человеческий детеныш. Не обязательно здесь. А может, и здесь, как знать.

— Буду рад, — ответил я, с некоторым содроганием подумав о том, что должно произойти, чтобы я добровольно сюда вернулся.

Только после сдачи третьего экзамена — зельеварения, — я начал всерьез размышлять о том, чем же мне заняться после получения свидетельства об окончании школы. Возвращаться в Азкабан не хотелось даже ради великих и непознанных тайн. Полистав рекламные проспекты, я решил, что труды и надежды Флитвика не должны пропасть даром. Сейчас я не испытывал воодушевления, рассматривая фотографии уютного университетского городка, под которыми был напечатан список факультетов Европейского магического университета, но надеялся, что когда прибуду в другую страну, в новую обстановку, и начну сдавать вступительные экзамены, мне станет не до душевных переживаний из-за потерь, обманов, собственной недогадливости и неправильно принятых решений. Факультет физики чар был одним из наиболее популярных, и мне следовало готовиться сейчас, пока под рукой были библиотечные книги. Я вновь начал заниматься, обложившись учебниками и пособиями по чарам, а когда сдал историю и решил навестить Флитвика, то уже уверенно мог ответить на вопрос, куда собираюсь поступать летом.

Мы действительно начали с этой темы, и профессор поддержал мое решение, однако я заметил, что будущая специальность — не то, что ему хотелось обсудить со мной на самом деле.

До сих пор я ни с кем не говорил ни об Азкабане, ни о Снейпе. У преподавателей не могло быть однозначного отношения к тому, что происходило в школе после смерти Дамблдора. Хотя с одной стороны они теперь знали часть правды, с другой, как заметил в свое время Грей — убийство есть убийство. Да и месяцы директорства Снейпа оказались в истории Хогвартса далеко не самыми радужными.

Наконец, закончив рассказывать о тонкостях обучения на выбранном мной факультете, Флитвик выдержал паузу и проговорил:

— Линг, мне очень жаль, что все так получилось. Я должен был больше доверять вам. Мне и в голову не приходило, что вы действуете вместе с Северусом. Признаться, он играл свою роль чересчур убедительно, и зная, как вы к нему относитесь, я предполагал, что в конечном итоге у него все же могло получиться вас увлечь.