Читать интересную книгу Морок - Олег Мизгулин

— Довольно! — Вдруг резко перебил Иван. Вышло неожиданно зло для самого себя. — Всё это я знаю и понимаю! Мусолил в голове не раз… Однако, давай откровенность за откровенность! Ты не думал, дорогой мой, глубоководный собрат, что всё твоё накручивание вокруг нашей драгоценной личности — это всего лишь мания величия. Не что иное, как ты любишь выражаться… Я не кичусь своим умишком! Схватываю новьё на лету. Что есть, то есть… Немало читал, немало думал и твоя вычурность выражаться для меня не сюрприз. Тем не менее, коллега, я не бегу впереди паровоза, лавров с небес не жду, люблю подурачиться, и мой шутовской колпак нисколько мой статус не обременяет…

— Оу! Какой слог!

— А ты поиронизируй над кончиком носа своего! Раз уж пошла такая пьянка, извини, я выскажусь… Я догадываюсь, почему именно Давид взят моим визави. Ассоциативно, не исключена наша родственность в чувствах, мыслях, идеях. Жаль парня… Хотя я его не знал, но думаю между нами… Вероятно, было много общего…

— Да ты не скромничай, Ванюша!

— А ты не перебивай! — Настырность оппонента в подкалывании слегка выводила, и Климов выжал правым веслом сильнее, выворачивая лодку на правый галс. Ему показалось, что ветерок поддувал именно справа (хотя какой тут ветер?). — Я не претендую на лидерство, я не знаю много языков как Давид, хотя знаешь, коллега… Если б в моё образование были вложены немалые деньги, то, как знать… Возможно, я был скорее не хуже полиглот, чем Давидушка… Без ложной скромности…

— Не сомневаюсь, дружище! — Голос Давида оставался насмешлив и приобрёл отчего-то знакомый тон. — Величием ты не страдал, это точно, но почему-то мне кажется, что твоя манера юморить по поводу и без повода — это добровольный отказ подняться на ступеньку выше.

— Послушай, бродяга, в моём характере нет ничего искусственного, поверь! Остановимся на том, что я парень с мозгами, но с глубокой иронией ко всему и к себе лично, — Климов не понимал, злится ли он или тупо ведётся на подковырки собеседника. — Меня лично моё реноме устраивает, а в дебри мои шизоидные не лезь!

— Так эти дебри — я и есть, разве ты не понял?! — Давид громко расхохотался, и мороз прошёлся по коже Ивана. Не от слов, а от смеха. Он явно напоминал… Стоп! А вот здесь поподробней… Когда он успел пересесть за вёсла? Почему только сейчас это заметил, ведь гребёт довольно долго… И разговор… Разве так всё должно быть? Ведь это он обычно подкалывает, а получается… Наоборот?!

Зудящая в мозгу догадка не спешила сформироваться. За туманом происходящего он давно не глядел на своего собеседника, а зря… Всё говорил и грёб, говорил и грёб… Неужели? Неужели???

Брошенный взгляд на Давида ударил, словно НОЖОМ, по сознанию страхом. А ведь он знал… Знал, что может увидеть… На корме лодки сидел ОН, Ваня, и насмешливо щурил глаза. Тогда что же… Не может быть! Руки прикоснулись к лицу, чужому лицу, ощупали лысый череп, уши, губы, нос… Ещё не веря, оглядел руки. Пальцы не его, длинные… Жёлтая пергаментная кожа. Кожа больного раком.

— Что ЭТО? — Голос его, а точнее не голос, страх — вязкой субстанцией вознёсся в воздух.

Лже-Ваня рассмеялся его же смехом.

— А чё, разве не прикольно?

Климов сглотнул комок в горле и глубоко вдохнул. Липкое чувство безумия заполняло помалу ещё нетронутые шлюзы. Сумасшествие заключалось в том, что он, Ваня настоящий сидел в шкуре Давида и таращился на самозванца, который… Во всём пародировал его…

— Перестань… — То ли попросил, то ли потребовал Ваня. Голос (хотя какой здесь голос) сдавило паническое чувство ужаса. — Верни мне… Меня…

— Изволь. — Не стал препираться двойник. — Извини, что напугал…

Давид вновь вернулся в поле зрения на место гребца, а Ваня, ещё не оправившись от шока, сместился на корму неведомо как… Настолько это произошло сиесекундно, буднично…

— Еще раз прими извинения! — Давид взялся за вёсла. — Знал, что испугаешься, но чтоб так… Перебрал, виноват!

Климов, наконец-то растрогав свои кисти, позволил себе рассмеяться.

— Ну, ты Копперфильд, однако! Так и крышей недолго поехать. Предупреждать надо!

— Больше не буду! А если буду, то только с твоего позволения. Добро?! Вот и чудненько… — Давид выровнял лодку, взяв курс к теперь уже далёкой береговой линии. — Моя шутка считалась бы окончательно дурной, если б не несла в себе цель показать тебе, Ваня, что разница между нами условна, а связь органична. Мой недобрый фокус — это демонстрация единства двух наших начал. Разумеется, Давид тут ни причём… Но собседник-то тебе нужен, так ведь?

— Не стану это оспаривать, мой условный Давид, — сказал Ваня. Едва оправившись, едва почувствовав, что отлегло, он, на удивление себе, взял за основу манерность разговора Давида. — Понимаю, что во сне возможно всё, и полёт на Венеру, и… Но ты застал меня врасплох.

Иван снова засмеялся, не зная, от облегчения ли, или это нервное… Давид, улыбнувшись ему глазами, кивнул, циклично опуская и расправляя плечи.

— Мы не совсем во сне, но чтоб ты знал: законы и принципы в этих мирах идентичны. Здесь также как и в сновидениях возможно всё. Скажем так, человек спит и видит насыщенный действием сон: он убегает от погони, вылезает в окно, карабкается по карнизам, прыгает по крышам и так далее. Может, попутно убивать своих преследователей, если этого требует выживание. Такой стандартный экшен видят многие из мужчин и немалая часть женщин, которые на дух не переносят боевики. Но другое дело, сон! Там всё по-другому! Там ты переживаешь мощнейший эмоциональный взрыв, а еще спасаешь своё эго. СОН. Как много о нём знают и как же не знают о нём ничего! Спящий думает, что он развивает сюжет. На самом деле, он всего лишь зритель. От него ничего не зависит…

— Не согласен, коллега! — прервал разглагольствования Давида Иван. — Как же так? Сон мой. Собственно, это мой сценарий и не я в нём рулю?! Если мой сон — крепко сколоченная повесть, а не скоротечный бессвязный бред, то… То, я думаю, в моей власти менять отдельные главы. По ходу пьесы…

Давид перестал грести и как-то по-новому взглянул на Ивана.

— Ты хотел чаек! Ты их получил? — Вопрос был задан в лоб неожиданно. Так что Ваня не успел набрать апломб для ответа.

— Ты же сам сказал, это не сон…

Давид вздохнул, как вздыхает подуставший родитель над непонятливым чадом. Затем взглянув на небо, выкинул вверх указательный палец.

— Вот они!

Ваня взглянул и содрогнулся от эффекта. Треть неба кишела невесть откуда взявшимися чайками. Запоздало донёсся их крик. Многие опускались так низко, что Климов мог видеть отчётливо их серо-жёлтые брюшки.

— Вот это да-а! — не удержался он от восторга, а Давид, помолчав, продолжил:

— Я сказал: это не сон, да! Но я и сказал: принципы одинаковые. Сущность индивида, мой друг, ступенчата. Одна вторая его сути живёт в материальном мире, не верит и не может творить чудеса. Физика — вещь бесспорная и неумолимо упрямая. Но там, где границы физики стираются, проживает другая одна вторая сути, которая глуха и нема в ВАШЕМ мире, и которая имеет широкие возможности в СВОЁМ. Ты готов увидеть чудеса?

— То есть? — спросил глупо Ваня, но поскольку понял, о чём речь, поспешил с ответом: — Только без превращений меня в больного раком.

— Само собой. — коротко согласился Давид. — Начнём с малого. Вся эта канитель, как ты любишь выражаться, вещь зыбко условная. Небо, закат, чайки, море и даже эти вёсла здесь для того, Ваня, чтоб ты привычно думал, что лодка иначе управляться не может. Но это не факт!

С этими словами Давид, широко размахнувшись, отбросил далеко за борт левое весло. Вслед за ним полетело и правое. Ваня чуть произвольно не вскрикнул, но всё же, удержался. Было стойкое ощущение продолжения…

— Я не буду взрывать твой мозг, я лишь покажу, чему спящий не удивляется во сне. — Давид, как показалось, прищёлкнул языком, и лодка, осиротевшая на вёсла, вдруг рванула с места. Не тронулась, а именно рванула… Так бывает, когда заводят мотор катера, но вся фишка, что никакого мотора не было, тем более, что и рёва, сопровождающего его. Нос лодки приподняло вверх от нарастающей скорости, а уши заполонил шум рассекающих волн.

— У-ух… Ого! — восторженно воскликнул Иван. Брызги, натуральные и, вроде даже солёные, поймали его губы. Он ухватился крепче за скамью, а правую опустил за борт. Вода лавиной прыгнула ему в подмышку. — Ву-ау! Здорово!

— Круто? — Давид улыбнулся. Ваня кивнул и вмиг ужаснулся. Суша приближалась отчаянно стремительно. Ещё мгновения, потом удар и сила инерции их выкинет на хрен…

— Поворо-о-от!!! — заорал бешено Ваня. — Ща разъ…мся!!!

Давид… Даже не обернулся. Продолжал улыбаться. Ваня почувствовал, как сжалось сердце…

Удара не последовало. Лодка, проскочив водный рубеж, взрыла песок и с осиным зудением понеслась к далёким кустам.