института пораньше, чем Саня и воспользовался, испарившись из лаборатории и забыв на радостях попрощаться.
Выйдя на крыльцо НИИ, вдохнул теплый воздух. Окончательно и бесповоротно наступила весна. На клумбах пробивалась зеленая трава.
Времени в запасе оставалось с лихвой, и он решил прогуляться, радуясь хорошей погоде и ласково поглаживая премию в кармане. От избытка хорошего настроения хотелось сотворить что-то по-доброму безумное и жизнерадостное, но вместо этого пришлось около часа скучать на скамейке и нежиться на солнце, поглядывая через забор на здание школы.
Зазвонил звонок с урока. Из главного входа посыпались дети, тараканами разбегаясь в разные стороны. Саня прогулочным шагом отправился к калитке, ведущей на школьный двор.
Мимо пробегали девчонки с пакетами и мальчишки с пузатыми ранцами, с любопытством поглядывая на Саню, старательно делающего вид, что их не замечает и стоит здесь по важной причине.
В окружении стайки подруг из школы вышла Ольга в синей куртке с капюшоном. Она улыбалась, на ходу поправляя прическу и держа в зубах резинку для волос. Ей что-то говорили, она кивала в ответ. До Сани донеслись взрывы хохота. Если где-то раздавался смех, ему казалось, что смеются над ним. Фрейд сказал бы «Комплексы!»
Вся эта группка двинулась к калитке. У Сани от волнения пересохло во рту. Приблизительно на половине пути, Ольга его заметила, быстро попрощалась с подругами и, отделившись от коллектива, направилась к нему.
– Привет! – он не знал, куда спрятать руки.
– Привет! Ты почему не на работе?
– Таль… – он запнулся. – Твой отец отпустил пораньше.
– Везет, а меня он вчера заставил спать лечь в одиннадцать.
– Изверг.
Ольга выглядела гораздо взрослее своих шестнадцати лет. Во всяком случае, она чувствовала себя намного более раскованной в общении с Саней, чем он с ней. Не будучи силен в контактах с девушками, он легко краснел даже от случайного взгляда.
Ольга ни в одной черточке на лице не походила на Тальберга. Он крупный и сутуловатый, она маленькая и стройная, хотя и с колючим характером. Саня смотрел в ее глаза и думал, убьет ли его Дмитрий Борисович, если узнает, как он вечерами гуляет с его дочерью.
– Куда пойдем? – спросила она.
– Куда захочешь. В кино, кафе, зоопарк, – перечислял он, пересчитывая пальцами премию в кармане. «Не забыть на ботинки Лере оставить», – подумал он.
– Сложный выбор, – она прикусила губу, словно растерялась от перечисленных возможностей. – Пойдем, покажу тебе одно место. До жути уютное.
Он не рискнул представить, как выглядит это «до жути уютно».
Идти пришлось три квартала, в те края, где Саня отродясь не бывал и о существовании которых не догадывался. Ольга брела рядом, засунув руки в карманы куртки. При каждом шаге на рюкзачке подскакивал брелок в виде маленького пирожка, на румяной корочке которого миниатюрные изюминки выложились словами: "СЪЕШЬ МЕНЯ".
Они завернули в один из дворов, и Ольга повела к входу дальнего подъезда. Приблизившись к металлической двери, Саня заметил вывеску «Карма», имитирующую рукописный текст. Он не сразу разглядел, что название просто написано от руки мелом на куске черной доски.
Ольга смело нырнула в дымку. Он вошел следом. Дверь захлопнулась, и солнечный свет отрезало, словно ножом. Саня на мгновение замер, потом пошел за Ольгой, опасаясь отстать или споткнуться в недружелюбной темноте обо что-то неожиданное, вроде дохлого кота. Постепенно глаза привыкли к недостатку освещения, и он смог различить, что они идут по лабиринту из узких коридоров. За одним из поворотов на Саню из темноты взглянуло собственное лицо, и он не сразу сообразил, что на стене висит небольшое зеркало.
– Мы точно сюда хотим? – спросил он.
– Да. Увидишь, здесь уютно, – ответила она, не оборачиваясь и не снижая скорости.
Коридор закончился, и они оказались в слабоосвещенном помещении со стенами и потолком под черный бархат. Час постоянного посетителя еще не пробил, поэтому большинство деревянных столиков пустовали, разделенные тканевыми перегородками с загадочными иероглифами. В воздухе висел туго запутанный клубок ароматов, из которого с трудом вычленялись отдельные запахи.
На ум приходило единственное слово для описания этого заведения – нора.
Ольга решительно прорвалась сквозь облако и заняла место возле недалеко от барной стойки, где они и уселись напротив друг друга. Посреди стола стояла большая гусеница из синего пластика, разделенная вдоль прорезью для салфеток. Глаза ее пронзительно смотрели на Саню. Ему стало «до жути неуютно», и он развернул ее к стене, подальше от греха.
– Дим, привет! – позвала Ольга, повернувшись к барной стойке.
Парень с серьгой в левом ухе, переливающий разноцветные жидкости из одних емкостей в другие, махнул в ответ.
– Что-нибудь для души! – попросила она.
Парень кивнул.
«Хотелось бы знать, – подумал Саня, – как она оказалась в таком месте. Судя по всему, она завсегдатай этого заведения».
– Наш сосед по подъезду, – пояснила Ольга шепотом, – пускает сюда, хотя мне нет восемнадцати.
– Тебе и семнадцати-то нету.
– Не занудствуй, – сказала она беззаботно. – Через месяц-другой будет.
Саня нервничал и гадал, что им притащат для души и хватит ли у него денег. Парень с серьгой приволок тарелку с порезанными на дольки апельсинами, но, видимо, это еще не было гвоздем программы.
– Как день прошел? – спросил Саня, пряча неуверенность, вызванную непривычной обстановкой.
– Скучно, – пожала она плечами. – Контрольные за четверть по всем предметам, со следующей недели весенние каникулы. Фигня, короче. А как папка? Достает? – она оживилась.
– Да не. Не особенно. Хотя в последнее время он нервный какой-то. Думаю, это из-за… – тут ему пришла мысль, что вовсе не стоит говорить о краепоклонниках, чтобы не нервировать Ольгу.
– Из-за чего? – она посмотрела на него с искренним любопытством.
– …из-за проблем с общественными движениями, – выдохнул он, гордясь свежевыдуманным эвфемизмом.
– Это ты про чокнутых с плакатами?
Зря волновался, подумал он, ее такой ерундой не прошибешь. Ответить он не успел, потому что официант поставил перед ними нечто, идентифицированное Саней как кальян.
– Я курить бросаю, – он недоверчиво покосился на поблескивающий в полумраке прибор.
– Да не беспокойся, попробуй. Он слабенький, фруктовый.
«Да хоть и фруктовый», хотел сказать Саня, но решил не портить отдых и расслабиться. Пропадать, так с музыкой.
– Глубоко затягивайся и медленно выдыхай, – проинструктировала Ольга.
Он поднес ко рту мундштук, затянулся – это оказалось труднее, чем ему представлялось – и неспешно выдохнул, выпуская клубы пара. Он узнал вкус, но не смог распознать фрукт.
– Интересные ощущения, – признал он. – Что это?
– Ананас.
Утром я курил табак, подумал он, вечером курю ананас, а в полночь превращусь в тыкву.
– Закусывай апельсином. Натощак может стать нехорошо, – посоветовала Ольга. Он послушно скушал дольку, оказавшуюся такой кислой, что едва не поперхнулся. Затянулся еще, уже смелее, и заключил, что эта штука ему определенно нравится.
– Надеюсь, он ничего не подсыпал, – Ольга отобрала у него мундштук. – Иначе будет, как в прошлый раз.
– А что случилось в прошлый раз? – разволновался Саня.
– Ничего криминального, – успокоила она. – Почти.
Он хотел заволноваться после слова «почти», но