семилетней девочки! Если тот, «ярославский», диверсант был средней руки корректировщиком, «ракетчиком», как тогда говорилось (сейчас это слово обрело иное звучание, иной смысл), то «смоленский» шпион — птица покрупнее! Обратите внимание, как он говорил, как представлялся, какая у него речь, как он вовремя умел смолчать, выждать паузу. Одного лишь не учел – немецких традиций в дрессировке, немецкого циркового жаргона, связей цирковых русско-немецких, идущих еще от Карла Гагенбека и Владимира Леонидовича Дурова. О феномене попугая он будь и семи пядей во лбу знать, конечно, не мог. А вот избегать при дрессированных животных использовать немецкие слова, даже междометия и ругательства (наверное, он по-немецки рявкнул на гепарда!) при его квалификации он должен был бы!
У вас не возникло вопроса: «А зачем немецким фашистам циркачи, Дуров?» Это же не военные инженеры или картографы, или иные носители военных тайн! Но нельзя забывать о возможном пропагандистском эффекте: гебельсовская пропаганда оповестила бы весь свет, что внук известнейшего мастера цирка в руках у немцев! А дальше фашисты могли бы пойти на любые провокации и подтасовки. Нет никакого сомнения, что Дуровы никогда бы не стали ни играть для немцев, ни играть на немцев! В этом нет никакого сомнения! Одно только удивляет, почему Юрий Владимирович в прифронтовом городе не спросил удостоверения у новоявленного представителя управления Комитета… вероятно, по делам искусств! Да был перед войной такой Комитет. И мне не раз приходилось с ним согласовывать дела драматургические. Но тут надо учесть и горячее желание Юрия Владимировича быть на фронте, поближе к передовым позициям, и его неистребимую доброжелательность, доверчивость и уважительность к людям. С этими его качествами, с многочисленными проявлениями этих качеств я за долгие годы нашей дружбы встречался неизменно.
Видно, «смоленский» шпион сумел резко повысить бдительность Юрия Владимировича, увидевшего в лицо коварство и вероломность врага. Подтверждение тому – «ярославский» лазутчик, обнаруженный им в госпитале.
Да-да, последние ярославские дни запомнились именно этой, почти детективной историей. А вскоре пришла новая разнарядка. Следующий город – Омск. При погрузке на станции Всполье артисты вновь попали под жуткую бомбежку, но остались целыми и невредимыми. Это была последняя встреча дуровских животных с вражеским огнём. Больше они войны не видели, а вот их дрессировщик, бывая постоянно в Москве по делам, постепенно привык к регулярным авианалетам, затемнениям и прочим атрибутам сперва прифронтовой, а потом просто военной Москвы.
А в Омске первая встреча произошла не со зрителями, а с городским военкомом. Фронт требовал всё новых и новых бойцов, эвакуированные на восток заводы – новых рабочих, а тут – цирк! Молодые, прекрасно тренированные люди!.. И военком щедро одарил их всех призывными повестками. Всех – от клоуна до униформиста пятидесяти лет, от скрипача до слоновожатого! Всех, кроме самого' Юрия Владимировича Дурова. То, что он забронирован на высшем уровне, военком, видимо, знал.
Пришлось Юрию Владимировичу обратиться в местные руководящие инстанции. Не в меру ретивого служаку укротили. Цирк отстояли.
Следующим городом в гастрольном военном конвейере определили Ташкент. Был он в ту пору городом эвакуированных, которые принесли с собою изо всех оставленными с боями городов и сёл неизбывное горе. И тут как нельзя кстати пришёлся цирк! Однако довольствоваться лишь старой довоенной программой артисты не могли. Требовались какие-то репризы, сценки, номера, непосредственно связанные с событиями, волновавшими всех. Так родилась патриотическая цирковая пантомима «На подступах к городу N».
Сюжет пантомимы был несложный. Наши цирковые артисты обслуживают фронт. На город наступают фашисты, вылавливают всех подозрительных, проверяют и артистов: «А что вы умеете? Как докажете, что вы – циркачи, а не советские разведчики?» И каждый артист показывает своё мастерство. Затем Красная Армия на этом участке фронта переходит в наступление, отбивает город. Что ж, и такое бывало, но, к сожалению, слишком редко в те начальные этапы войны!.. Дуров играл роль командира полка, спасавшего наш город. Он въезжал в город-манеж на танкетке. Трещали мотоциклы, гремела пальба… Вот такое необычное было цирковое представление!
По-прежнему главнейшую свою задачу артисты цирка видели в выступлениях перед ранеными. Но в Ташкенте госпиталей было немного. Зато Сталинабад (ныне Ашхабад) по праву можно было назвать госпитальным городом. В туркменской столице Дуров и его товарищи не только работали как артисты, но и помогали обслуживать раненых, используя для этих благородных целей и цирковой транспорт, и отчасти реквизит. Всё шло в дело!
Следующий город – Нижний Тагил. Он запомнился необычными даже для видавших виды артистов выступлениями – прямо в заводских цехах. На танковых башнях делался настил, сооружались подмостки, по которым на настил выходили артисты и животные, и представление начиналось!..
К весне Дуров со своими товарищами перекочевали в Златоуст. Разбили шапито, приготовились к выступлениям, но не учли того, что этот край занимает чуть ли не четвёртое место в мире по числу осадков. В мае навалило… уйма снегу! Шапито было завалено по шапку. Мучились артисты, но ещё больше страдали животные. Дуров бросился к «отцам города»: «Помогите!» «Отцы города» милостиво выделили утеплённый посудный склад. Помещение, конечно, не самое для цирковых дел подходящее, но весьма теплое. Однако торгующие организации Златоуста в восторг от такого решения своих прямых начальников не пришли и стали тянуть волынку с передачей помещения под цирк. Тогда, получив на это «добро», циркачи стали выносить посуду и обустраивать помещение. И всё равно – посудный склад годился только как конюшня, склад для реквизита и провианта. Надо же где-то выступать! И тогда Дурову удалось добиться разрешения выступать с цирковой программой на сцене городского театра. Цирк чередовался с драмой. Слон выходил на сцену, предварительно укрепленную толстенными досками. Пожалуй, это был единственный подобный случай в работе Юрия Владимировича. И он, вспоминая об этих днях, постоянно подчёркивал: «Вот я опять вернулся на сцену драматического театра! Не было бы счастья да несчастье помогло!»
Тем временем Главное управление цирков, эвакуированное в Томск, прислало своего представителя В. М. Мусатова, впоследствии – директора Куйбышевского цирка, с просьбой:
– Юрий Владимирович! Помогите отвоевать здание в Челябинске. Оно занято эвакопунктом. Все наши артистические кадры на Урале и в Сибири. Людям надо где-то жить и работать, а площадок для выступления мало! Многие цирки остались за линией фронта, многие пострадали от вражеского огня… А Челябинский цирк – один из лучших.
Закончил представитель Главка свою тираду неожиданно: мы, мол, наслышаны о Ваших дипломатических способностях в переговорах с местным начальством и верим, что и эта миссия будет успешной!
И Дуров отправился в Челябинск – отстаивать одно из немногих уцелевших цирковых