Читать интересную книгу Необычайные похождения с белым котом - Лев Усыскин

Наконец Мастер Альбрехт опустил животное на пол – Тимофей поднялся на несколько ступеней вверх по лестнице, сел, подобрав хвост, и тотчас принялся вылизывать свою шерстку:

«Фу-ты, гадость какая… беда просто с вашими затеями, ой, беда – стоит раз зазеваться, и обязательно вымажешься тут же какой-нибудь дрянью… еще, небось, ядовитой, как водится!..»

Мастер Альбрехт, однако, пропустил это ворчание мимо ушей, – спрятав руки за спину и прислонившись к стене, он молча смотрел теперь девочке прямо в глаза, и на его лице при этом запечатлелось не виденное до того никогда ею сочетание усталости и счастья.

«Понимаешь ли ты, – он, наконец, прервал молчание, – Понимаешь ли ты, бесхитростное дитя, что этот волшебный цвет… эта голубая жемчужина – и есть то самое, сокровенное и великое, что завещано мне было найти мудрым братом Педро из Сарагосы! Цветок лет труда моего, утро бессонных ночей и последний порог дороги моей!»

Глаза старика сверкали юношеским каким-то огнем:

«Две тяжкие недели Господь испытывал меня, посылая неудачу за неудачей, – ибо не дóлжно прийти к концу пути с чувством гордости и упоения, а только лишь исполненным веры и упования…»

Он вытер со лба пот:

«Но были услышаны молитвы мои! И руки мои направил Господь в щедрости даров своих – и, дабы запомнил я, чьим именем обретаю другими утерянное, послал вот это бессмысленное животное, одним неловким движением сделавшее то, на что мне, того и гляди, пришлось бы потратить битый месяц!»

Он засмеялся коротким сухим смешком. Оказавшись в плену возбуждения, наводимого его словами, Гретхен засмеялась тоже:

«О, как я рада, Мастер Альбрехт! Это и вправду – чудеснейший цвет на свете, я никогда не видела такого прежде! – она и в самом деле обрадовалась за старика, – Значит вы завтра же сможете пойти к графу и…»

«О! Нет! – перебил ее Мастер Альбрехт, – Теперь-то как раз, – он ухмыльнулся довольно, – Теперь, когда истина уже коснулась моих ладоней, – нет вовсе никакого смысла спешить! Что пользы в спешке? Она лишь увеличивает число ошибок, награждая взамен ненужным утомлением. Ты просто плохо знаешь жизнь, наивное дитя деревни, плохо знаешь жизнь!»

Он замолчал и, опустив голову, уставился в деревянную половицу.

«Спешить мы и не станем, само собой. Сперва ведь следует убедиться, что результат сегодняшнего случая в любой момент достоин быть повторенным, – лично я, конечно же, нисколько в этом не сомневаюсь, однако правила философских занятий требуют этого с непреклонностью… Лишь после этого только буду я спокоен в полной мере!»

Старик опять сделал паузу, затем продолжил:

«И вот тогда уже – ты слышишь меня, девочка? – тогда настанет для нас время несколько иной работы. Ибо, ей-богу, не лишне совсем накопить хотя бы несколько фунтов чудесной краски Готфрида Бульонского! Накопить, прежде чем рассказывать о ней людям. Ведь люди склонны верить большому и пропускать мимо глаз малое…»

Сказав это, Мастер Альбрехт встряхнулся, поднял голову и, вновь взглянув в глаза девочке, добавил самым обычным своим голосом:

«Итак, сейчас я удалюсь записать на полях книги великого Педро то, что довелось мне увидеть… Иной работы на сегодня не будет уже, однако и этого достаточно, – обед будет поздним… Ну, а к обеду… к обеду достань-ка из погреба хороший кувшин вина – и да восславим мы Господа за его милость к нам, грешным!»

Гретхен кивнула радостно – и тут, однако, взгляд ее упал на Тимофея, во все продолжение хозяйской речи молча сидевшего на своей ступеньке и лишь принимавшегося время от времени с ленивой презрительностью вылизывать свою шубку. Он явно не разделял всеобщей радости!

«Но что же будет с моим котом, Мастер Альбрехт? Как мне вернуть ему белоснежность меха? Негоже ведь ему…»

«Негоже! – Мастер Альбрехт прервал ее, расхохотавшись вновь, – Негоже, да… но ведь негоже и входить, куда не звали, отрывать достойных людей от важных занятий, ронять вещи на пол, разбивая их… все это, конечно же, заслуживает извинения, но лишь в том случае, если… если ты выступаешь орудием Провидения… однако при таком ходе дел грешно пенять… на неучтивость Провидения… также и к твоей незадачливой персоне!..»

Он буквально захлебнулся хохотом:

«Не беспокойся за кота, добрая девочка! Весь дом наполнен клочьями его шерсти – сейчас весна, время линьки – не пройдет и месяца, как спина его избавится от последнего голубого пятнышка…» – Старик самодовольно хмыкнул, – «А вот отмыться у него не получится: это уж как пить дать! Не получится, не получится – или я ничего вообще не понимаю в красках!»

Кувшин вина к обеду Мастер Альбрехт принес из погреба сам.

«Это Фалангина – чудесное вино, еще римские императоры имели обычай начинать с него трапезу. Проклятый виноторговец содрал с меня втридорога за единственный и, к тому же, не слишком большой кувшин – но, верно, он и сам его недешево дóбыл, ибо сей божественный напиток привозят к нам из далекой страны Неаполитанского короля… Да и не часто привозят, а так – от случая к случаю…»

Разливая вино, старик словно бы и вовсе забыл об утреннем происшествии, – он весь был теперь поглощен созерцанием золотистой струи, наполнявшей стаканы, закрыв глаза, вдыхал исходивший от вина аромат, и лишь насладившись цветом и запахом, позволил себе пригубить слегка, запрокинув голову и втянув щеки:

«Такое вино, конечно же, более подобает пить знатным господам… Впрочем, даже и у них едва ли найдется для этого повод бесспорнее, чем у нас сегодня, – я верил, что такой день непременно настанет, покупая этот кувшин… И вот он, наконец, настал!..»

Добавив вина в свой стакан, Мастер Альбрехт налил и Гретхен:

«Попробуй и ты этого вина, добрая девочка, запомни его вкус, если сможешь, – кто знает, когда вновь приведется тебе встретить его…»

Подчиняясь, Гретхен отпила из своего стакана – напиток, в первый момент показавшийся чересчур бесцеремонным, уже несколько мгновений спустя успокоил ее гортань нежной своей, и в то же время – властной лапой. Вместе с хозяином девочка отпила еще, чуть после, когда оба слегка насытились едой – стаканы наполнились вновь… Это было похоже на море, погружаясь в воды которого, чувствуешь в самом начале один лишь холод только, – однако холод быстро проходит, сменяясь ощущением силы и радости, готовности к встрече с чудом, которое не сегодня, так завтра, но неминуемо случится в нашем добром мире добрых людей!..

Впрочем, Гретхен тогда еще ни разу не видела моря…

Последние капли Фалангины Мастер Альбрехт выцедил в свой стакан, уже когда Гретхен принялась сметать со стола крошки. Вставать ему явно не хотелось, – забыв про девочку, он сидел на своем месте, вытянув вдоль столешницы руки и, казалось, с великим интересом разглядывал собственные ладони. Закончив прибирать, Гретхен спросила разрешения уйти к себе и, получив в ответ утвердительный кивок головы, удалилась. Ей не терпелось поговорить с котом – выяснить, что же все-таки произошло в то время, когда она торговалась с трубочистом.

…Подыматься по лестнице было трудновато – девочка впервые ощутила на себе, как вино, казавшееся легким и безобидным, давая волю радости, в то же самое время утяжеляет ноги, делая их почти что чужими. Переступая со ступеньки на ступеньку, Гретхен вынуждена была то и дело хвататься руками за перила да стены, чтобы сохранить равновесие и не грохнуться вниз, – ее, однако, это ничуть не обескураживало. Было забавно, и только, – ужасно хотелось рассказать Тимофею про Фалангину и ее волшебное действие.

Добравшись до своей мансарды, девочка поняла вдруг, что этот долгий подъем по лестнице едва ли не начисто лишил ее сил. Она плюхнулась на свой сундук, закрыла глаза, но вскоре открыла их вновь, подняла голову и поискала вокруг себя Тимофея. Можно было предположить, что кот разляжется на своем любимом подоконнике либо спит в углу, свернувшись калачиком. Однако она ошиблась – Тимофей, вопреки обыкновению, сидел прямо посреди каморки, навострив уши и выпростав по полу свой голубой хвост. Девочке он почему-то тоже показался смешным – она слегка хихикнула, затем вытянула в направлении кота ладонь:

«Милый, милый Тимофей!.. как жаль, что ты не можешь оценить сладости вина!.. поверь же мне, оно было… было очень… очень изумительным… и солнечным… да…»

Однако кот в ответ лишь презрительно фыркнул.

«Тебе что-то не нравится, кот?»

Он фыркнул снова, мотнув из стороны в сторону белой своей головой:

«Ну, что ты… что ты… как можно!.. конечно же, мне нравится все на этом свете… абсолютно, все!.. и более всего иного, ясное дело – мой синий хвост!.. Тебе, я думаю, тоже понравилось бы такое, если бы тебя кто выкрасил в синий цвет, да еще заставил бы светиться! – он переступил с лапы на лапу, – Вот, как, по-твоему, отныне я охотиться буду? Скажи мне, пожалуйста, как?»