Попаданка распахнула веки уже на заснеженной площадке, которую тут же узнала.
— На этот раз дворец, — жёстко процедил Феликс сквозь зубы, стоя перед темнеющим входным проёмом.
Вероника обернулась: всё тот же мрачный мёртвый сад высился за ними, качая на морозном ветру искривлёнными чёрными ветвями. Сюда же она сама впервые попала в Дарк'ан. Так непривычно было видеть зимний ночной пейзаж, что девушка по инерции зябко обхватила плечи руками, но тут же поняла и вспомнила, что вовсе не ощущает холод.
— Ну, может, с твоим появлением здесь всё изменится? — вдруг хмыкнул Ла Грансс, будто напоминая о её связи с Чёрным Демоном.
В ответ девушка молча двинулась вперёд, одарив спутника хмурым раздражённым взглядом. Внутри ничего не изменилось: та же мёртвая полутьма, разгоняемая лишь лунным светом, снежные заносы, устилающие мраморный пол. И тот же ледяной силуэт, одиноко стоящий посреди пустого зала.
— А ведь в тот день здесь было довольно многолюдно… — Феликс встал напротив своей же копии. — В этом зале должен был состояться бал по случаю совершенолетия Её Величества. Сотни приглашённых… теперь они всего лишь снег под нашими ногами.
Ника неуверенно переступила на относительно незаснеженный участок плитки. Флеликс заметил это и успокаивающе усмехнулся.
— Я думаю, сейчас они ничего не чувствуют.
— Как это произошло?.. — девушка с замиранием сердца подступила ближе. Неужели она сейчас услышит всю правду?
— В один лишь миг, — тихо начал Феликс. — Двери распахнула стужа и тут же накинулась на гостей, превращая всех в снег. Они даже вскрикнуть не успели, заметались по помещению уже снежинками, а холод двигался неумолимо быстро, — мужчина развернулся в сторону большой лестницы. — Не встретив никакой преграды, он бросился в глубь дворца.
— А ты? — Ника кивнула на прекрасную ледяную статую воина. — Почему ты не превратился в снег?
— Всё зависит от силы, данной Авей-Лоном, — Ла Грансс двинулся к лестнице, и попаданке пришлось поспешить следом. — При посвящении в рыцари воина связывают с озером душ, чтобы даже после смерти он мог вернуться и продолжать защищать королевство.
— Значит есть ещё те, кто ищут тёмное писание? — воодушевилась Ника.
— Были, — оборвал её радостный настрой сопровождающий. — Они погибли от лап Демона и больше не возвращались из Авей-Лона.
Они неспешно, постоянно оглядываясь, шли по пустым заметённым снегом коридорам и анфиладам комнат. На стенах, обтянутых дорогими тканями, висели картины в позолоченных тяжёлых рамах, с резных потолков каскадом спускались пышные люстры, а на полу, сложенном то ли из мрамора, то ли из дорогого паркета, можно было среди снега рассмотреть пёстрые ковры. Казалось, достаточно вымести отсюда сугробы, ражечь камины и свечи — и всё сразу же преобразится, вернёт себе тепло и королевский уют.
Ла Грансс был особенно напряжён. Он ступал осторожно, постоянно прислушиваясь, будто охотник в поисках жертвы.
— Может быть, это всё бессмысленно? — выдохнула Вероника, выходя из очередной богато уставленной гостиной. — Может, в той записке совершенно ничего не было? Нас просто хотят сбить со следа.
Она обернулась к спутнику, вышедшему вслед за ней. Феликс одарил её долгим выискивающим взглядом.
— А я думаю, что не бессмысленно, — интригующе ответил мужчина. — Мы добрались до тронного зала.
Перед парочкой были распахнуты огромные двустворчатые двери, а за ними простирался длинный узкий зал, в конце которого на возвышении нескольких ступеней располагался огромный трон.
— В тот день должен был состояться Великий Совет, — продолжил своё повествование Феликс. — Весь цвет рыцарства находился именно здесь.
Они вошли в зал. В этом месте снега было куда больше, чем в других помещениях и холод ощущался будто бы сильнее. У самого подножия трона застыло несколько ледяных фигур. Все они, облачённые в массивные доспехи, столяли, склонив головы, перед возвышением. Ника пригляделась: на самом же троне сидела девушка, примерно, одного с попаданкой возраста. Горделивая утончённая фигура, закутанная в пурпурный бархатный плащ, оттроченный белым мехом. Под ним виднелись чёрные камзол и штаны, расшитые золотым плетением нити.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Артурия! — изумилась Ника, подойдя поближе. — Я совсем не узнала её.
Лицо сидящей на троне девушки было строго-суровым, прямые зачёсанные назад волосы, спускающиеся по её плечам, открывали высокий лоб и подчёрчивали острые скулы. Она не отрываясь смотрела на собравшихся, вот-вот готовая им что-то сказать. Даже пальцы рук едва заметно впились в подлокотники.
— Душа Её Величества чиста, как у ребёнка, — раздались рядом пояснения Феликса. — Поэтому она выглядит по-иному в вашем мире.
— Ты мне льстишь, Феликс, — знакомый девичий голосок пропел со стороны дверей.
Незваные гости тут же развернулись к вошедшей девочке, облачённой во всё то же чистенькое платьице. Чуть замешкавшийся, Феликс припал на одно колено, молчаливо приветствуя правительницу. Но та, кивнув ему и Нике, как бы продолжила объяснение беловолосого рыцаря:
— Авей-Лон определяет, насколько чиста твоя душа, — при этом Артурия многозначительно посмотрела на Нику. — И это же влияет на её силу, на силу клинка.
Светловолосая, сцепив руки за спиной, двинулась к застывшей парочке.
— Как успехи в поисках тёмного писания? — она обошла Феликса и остановилась возле ледяных статуй, отчасти погружённая в какие-то свои мысли.
Пока Ла Грансс докладывал, Ника заметила некую странную пустотность в образовашемся полукруге застывших рыцарей, на месте которой рассыпались крупные и мелкие осколки льда.
— В прошлый раз мы наткнулись на Катринэт, — сухо вещал Феликс. — Она в компании десятка слуг поджидала нас в Храме, где обнаружилась одна из частичек тёмного писания… забрать его не удалось.
— Катринэт Ла Лансель… — задумчиво прошептала Артурия. — Когда-то она стояла прямо здесь. Доказывала мне, что союз с Империей будет началом конца, — на этих словах девчонка хмыкнула. — Как же давно это было… И каким же сейчас всё это кажется неважным, когда весь мир поглотили беспробудный холод и вечная тьма…
В её словах Ника почувствовала что-то знакомое, но неуловимое, словно солнечный зайчик, запутавшийся в тумане.
— И эти её высказывания относительно тебя, — льдисто-голубые глаза Артурии впились в лицо Феликса. — Она считала, что в силу твоей природы ты можешь быть предателем.
Ощущения попаданки усилились, переростая в дежавю. Оно поймало на крючок внимание Вероники, и та поспешила ухватить зацепку за хвост. Девушка чувствовала, что это связано с её прошлым, но никак не могла вспомнить. Она коротко бросила взгляд на стоящего рядом Феликса. На его лицо, словно бы каменное.
— Вы же знаете, что это не так, — сталь звенела в мужском голосе. — Я спешил к Вам, чтобы доказать, что это не так.
— Катринэт просто стала много чего себе позволять, — доверительным тоном оборвала его правительница, не желавшая продолжать тему. — Она более не могла быть моим Первым Рыцарем… Она это знала и догадывалась, что именно ты можешь отнять её звание и привилегии.
И тут среди шума в голове нарастающей боли, охватившей всё левое предплечье, у Ники некоторые пазлы картины давно забытых воспоминаний встали на свои места. Она уже была тут, когда всё началось…
Нервно колыхались на люстрах огоньки свечей, в застывших за окном сумерках начинал накрапывать дождь, а в зале, окружённая молчанием воинов, раздражённым голосом гордыни высказывала всё своё недовольство красивая высокая женщина. Она и все осталыне были Нике как будто бы знакомы. Девушка вспомнила, как взволнованно прижимала руки к своей груди, а в голове билась одна единственная мысль: "Неужели власть очернила её душу?".
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Поражённая собственными открытиями, попаданка медленно опустилась на пол, ощущая, как ноги подкашиваются и в глазах темнеет.
— Вивьенна!
В его надёжных объятиях она поняла, что знает, кому сможет доверить все свои страхи.