Читать интересную книгу "Иллюзия правды. Почему наш мозг стремится обмануть себя и других? - Шанкар Ведантам"

«Тот, кто любит больше»[42]

В ходе длительной эволюции природа изобрела бесчисленное множество путей решения проблем, с которыми сталкивались живые организмы. Всемогущий естественный отбор снабдил растения и животных впечатляющим арсеналом средств защиты от жары, холода, хищников и вирусов. По мере того как усложнялся мозг животных, а эволюция наделяла их эмоциями, существа начали разрабатывать способы справляться с эмоциональными угрозами. Многие из них включали самообман.

В последние годы психологи и нейробиологи продемонстрировали: человеческий мозг спроектирован таким образом, что неизбежно совершает ошибки в восприятии и суждении. Эти баги – искажения, упрощения и другие когнитивные расхождения – рисуют необъективную картину мира. Они существуют не просто так: в ходе эволюции выяснилось, что в целом подобные дефекты повышают вероятность выживания и размножения. Если вы думаете, что эволюция хотя бы отдаленно заинтересована помогать нам достоверно воспринимать реальность, то вы глубоко ошибаетесь. Естественный отбор руководствуется одним простым правилом – «быть в форме», что означает выживать, передавать гены следующим поколениям.

Возьмем, к примеру, любовь. Многие думают, что это чувство – вершина человеческого развития, а некоторые к тому же полагают, что никто кроме нас на этой планете любить не способен (уж точно не другие животные). Но любовь, как и остальные чувства, – результат химических процессов в мозгу. Мы знаем это, потому что существуют неврологические расстройства, из-за которых у людей теряется интерес к любви, а иногда и способность испытывать ее. Зачем же естественному отбору было создавать мозг, постоянно охваченный чувствами, противоречащими разуму и логике? Но это ведь очевидно, нет? Будучи маленькими детьми, мы безоглядно любим родителей, потому что они дарят нам поддержку и безопасность. С началом подросткового возраста нас неумолимо притягивает общение с другими: нам нужно найти свое племя, потому что племена испокон веков являются источником защиты. Когда мы молоды, любовь заставляет нас искать партнеров и заниматься сексом. А когда из секса получаются дети, любовь побуждает родителей отложить в сторонку собственные нужды (а иногда и благоразумие), чтобы заботиться о потомстве и защищать его. На каждом шагу чувство любви вынуждает нас действовать в интересах защиты наших генов. «Решения», которые мы якобы принимаем как самостоятельные личности, фактически подчинены этой фундаментальной цели. (Действительно, довольно жуткая картина: мы не просто марионетки, а марионетки, которые воображают, будто действуют автономно.)

Если настолько циничный взгляд на любовь вам неприятен, поразмыслите над следующим. Допустим, вам нужно спроектировать модель самовоспроизводящихся роботов, которых предстоит отправить жить на далекую планету, вы никогда их больше не увидите, и связи с ними не будет. Каким образом вы бы обеспечили их выживание и процветание на протяжении многих поколений в условиях, которые не можете предугадать? Какие системы и стимулы бы вложили в них? Надо, чтобы они разобрались, как себя защищать, поэтому вы наделили бы их страхом – эмоцией, способной научить роботов избегать огромного числа опасностей. Вам бы хотелось, чтобы они защищали потомство, поэтому вы запрограммировали бы их безумно любить своих детей. А чтобы они не истребляли друг друга, вы встроили бы в них эмоции, делающие их восприимчивыми к коллективным нуждам и нормам поведения внутри группы, – так бы установился баланс между желаниями личности и потребностями сообщества. Но вам бы не хотелось, чтобы они рассматривали жизнь исключительно с позиции самосохранения и осознавали тщетность попыток выжить в преддверии катастрофы. Нет, лучше, чтобы они боролись за выживание при самых сложных обстоятельствах, даже если большинству из них было бы суждено погибнуть. Для этого вы бы не стали делать точный расчет и безошибочность восприятия их единственными руководящими принципами. Вы бы предусмотрели дефекты, постоянно конфликтующие с рациональностью. Вы бы создали механизмы обмана и самообмана.

Играя роль творца, понимаешь, что цель – не в спасении жизни конкретного робота и даже не в заботе о его благополучии. Если дефекты, искажающие реальность, станут причиной гибели нескольких из них, но в целом поспособствуют выживанию всей генеалогической линии, для вас это станет успехом. Цель – не в том, чтобы сохранить человека. А в том, чтобы сохранить вид.

С этой точки зрения было бы удивительно, если бы наш мозг был спроектирован так, чтобы всегда отдавать предпочтение истине. Наши инстинкты и эмоции возникли в ходе эволюции для решения вопросов, связанных с выживанием и размножением. Безусловно, эти цели регулярно достигаются благодаря тому, что мы видим мир таким, какой он есть. Но столь же полезно не видеть всей его правды. Неприятный аспект подобного взгляда на ситуацию в том, что нам придется признать: мы как личности (равно как и вымышленные роботы) – всего лишь заурядные винтики в механизме, созданном по большей части для передачи генов. Но это не новость. Как отмечал Ричард Докинз и другие эволюционные биологи, люди – просто «машины выживания», в которых содержится генетическая информация. Мы рождаемся и умираем, но живут гены, транзитом через нас прыгающие от наших родителей к нашим детям – от одной машины выживания к другой.

В следующих главах мы рассмотрим, как самообман формирует самые глубокие из всех человеческих отношений. Узы, которые связывают родителей с детьми, любовников друг с другом, хозяина с его собакой, неизменно характеризуются массой ошибочных суждений. Такие отношения демонстрируют, как мозг, обманывающий сам себя, помогает нам создавать смысл и цель жизни – даже если логика и разум диктуют, что для этого нет оснований, – и объясняют, почему мы бы многое потеряли, если бы нашим единственным проводником в жизни была рациональность.

На первоначальный взнос для покупки дома Андре Гонсьяр отложил около 30 тысяч долларов. Но когда заболел пожилой член семьи и понадобилась трансплантация почки, он не колебался. Он снял со счета и пустил в ход все имеющиеся средства: подыскивал донора, оплачивал поездки и гостиницы, организовал прием у хирургов-трансплантологов из университета Пенсильвании.

Пациентом был кот Гонсьяра, Оки, почти 12 лет от роду. Гонсьяр нашел его в канаве где-то в Румынии и сразу полюбил. Хирурги раздобыли почку для питомца, изъяв ее у другого животного, котенка по имени Черри Гарсия из приюта. Гонсьяр нашел этому поступку два оправдания: во-первых, Черри могли бы усыпить, останься он в приюте. Во-вторых, в обмен на одну из почек Гонсьяр и его жена решили забрать котенка-донора себе.

Согласно сюжету телеканала CBS под названием «Разо-мурр-рение»[43], сама операция обошлась Гонсьяру в 16 тысяч долларов, не считая дороги до Буффало, отелей и послеоперационного ухода. Доктора сказали, что обычно такие операции продлевают жизнь домашнего питомца на три года. Тем, кто спрашивал, зачем Гонсьяр потратил столько денег на