Читать интересную книгу "Иллюзия правды. Почему наш мозг стремится обмануть себя и других? - Шанкар Ведантам"

стареющего кота, он отвечал: «Ну, я бы посоветовал им посмотреть на их ребенка или мать и задать себе тот же вопрос».

Схожий контекст прослеживается во «Вратах небес», документальном фильме 1978 года о кладбищах для домашних животных. В определенный момент фильма Кэл Харбертс, владелец кладбища для домашних животных «Журчащий источник», рассказывает, как ему пришла идея открыть при кладбище Церковь Вселенской Любви. «Мне пришла в голову мысль, что любой Бог, любое высшее существо, которое действительно сострадает людям и беспокоится о них, несомненно будет беспокоиться о любом живом существе, – говорит он. – Бог должен знать, когда гибнет воробей или когда расцветают полевые лилии, так что наверняка у врат небесных всесострадающий Бог или другое всесострадающее высшее существо не скажет: „Ты ходишь на двух ногах, можешь пройти. Ты ходишь на четырех ногах, тебя мы взять не можем“. Владельцы домашних животных, с которыми я поговорил, поддержали эту идею».

Покойный кинокритик Роджер Эберт[44] писал, что «Врата небес» дали ему «больше пищи для размышлений», чем любой другой фильм. Он смотрел его не меньше тридцати раз и считал одним из десяти величайших фильмов всех времен. Эберт отмечал, что он «не поддается классификации… легендарное экспериментальное кино, лакмусовая бумажка для публики, которая не может определить, серьезный он или сатирический, веселый или грустный, сочувствующий или насмешливый».

На первый взгляд «Врата небес», дебютная работа режиссера Эррола Морриса, ничем не примечателен. Он почти целиком состоит из незамысловатых интервью с работниками кладбища и осиротевшими владельцами домашних животных, питающими такую же сильную любовь к братьям нашим меньшим, как и Андре Гонсьяр. С одной стороны, фильм абсурдистский и наполнен черным юмором. «Время от времени в зоопарке пропадает жираф, теряется какая-нибудь Большая Берта или медведь Джо, – рассказывает владелец завода по переработке отходов животного происхождения. – Нам приходится отрицать, что животное попало к нам». Иногда фильм становится тревожным и гнетущим. В рецензии журнала Film Quarterly отмечаются «страх и одиночество», которые навевает картина, и то, как она «наваливается на зрителя незамутненным, неимоверным жизненным ужасом, который, как это часто бывает, скрыт в самых безмятежных, самых заурядных моментах».

Однако по мере того, как вы неспешно втягиваетесь в кино, начинаете видеть, что за кажущейся нелепой привязанностью людей к своим животным кроется спасение. Да, жизнь бывает мрачной, но мы можем привнести в этот мрак осмысленность. Неослабевающая любовь, которую люди испытывают к питомцам, изначально показана глупой и нелепой, но постепенно начинает вызывать симпатию и даже обретает красоту. В конечном счете Эберт приходит к заключению, что это фильм о «надежде самых одиноких людей, которых когда-либо снимали в кино» и о «самой сокровенной из человеческих потребностей – в человеческом общении».

В фильме эту мысль воплощает персонаж по имени Флойд «Мак» Макклюр, любитель животных, страдающий параличом нижних конечностей. Он рассказывает историю о своем колли, которого сбил Ford Model T, когда Мак был еще мальчиком и жил на ферме в Северной Дакоте. «Я держал его на руках, пока он не умер», – говорит он. Мак организовал собаке достойные похороны – на красивом участке земли с видом на озеро. Он мечтал о том, чтобы каждый любящий владелец питомца имел такую же возможность выразить свои любовь и уважение. В итоге Макклюр построил собственное кладбище для домашних животных, но лишь для того, чтобы увидеть, как его дело терпит крах перед лицом жестоких бизнес-реалий. «У нас были змеи, – вспоминает Мак. – У нас были крысы. Обезьяны. Цыплята. У нас были мыши. У нас были грызуны всех видов. И, конечно же, главными были собаки и кошки. Но на самом деле нет разницы, что это были за животные». Единственное, что имело значение, – питомцы выполнили свое предназначение «любить и быть любимыми».

Возможно, если у вас нет домашних животных, от сюжета об Андре Гонсьяре и документального фильма Эррола Морриса вы закатите глаза. Социальные психологи называют такую реакцию наивным реализмом: сталкиваясь с какой-либо историей, мы задаем себе вопросы и формируем свое отношение к ней. Мы ставим себя на место ее участников и спрашиваем, как бы поступили в такой ситуации. Затем мы наивно предполагаем, что наше представление о реальности верно и что любой, кто приходит к другим выводам, предвзят, глуп или неосведомлен. Как однажды сказал комик Джордж Карлин: «Вы когда-нибудь замечали, что любой, кто едет медленнее вас, – идиот, а любой, кто едет быстрее, – маньяк?»

В повседневной жизни наивный реализм становится могучей силой, которая побуждает нас сомневаться в действиях других людей. Благодаря ему мнения, отличные от наших, могут казаться нам нелепицей или ошибкой. Когда я впервые услышал историю Церкви Любви, мое отношение к ней было продиктовано наивным реализмом. На протяжении десятилетий Дональд Лоури, мужчина среднего возраста из штата Иллинойс, выдумывал десятки женщин и от их имени рассылал сотни любовных писем тысячам мужчин по всем Соединенным Штатам. Многие ему отвечали. Некоторые – из-за забавы. Другие – по нелепой причуде. Но для многих эта игра зашла слишком далеко: мужчины представляли, что переписываются с настоящими женщинами, и влюблялись в них. Когда органы почтовой связи в 1998 году наконец прикрыли схему, многие из получателей писем пришли в суд над Лоури, чтобы защитить его. Сквозь призму наивного реализма – когда я спрашивал себя, что бы сделал на их месте, – жертвы Церкви Любви казались нелепыми и жалкими.

Но потом мне посчастливилось познакомиться с одним из них. Его звали Джозеф Энрикес. Я наткнулся на него, когда готовил сюжет для радиопередачи This American Life[45]. (По просьбе самого Джозефа в сюжете, который в итоге вышел в эфир под названием «Девушка Джесси»[46], он фигурирует под своим средним именем – Джесси.) Уже во время первого интервью я обнаружил, что Джозеф – крайне занимательная личность. Познакомившись с ним поближе и узнав о его детстве и биографии, я испытал те же самые изменения, что и у многих людей, смотревших «Врата небес». То, что изначально выглядело нелепым, постепенно начинало казаться смелым, даже красивым. В итоге я убедился, что в его необычной истории есть нечто впечатляюще общечеловеческое. Спустя недели и месяцы после того, как этот сюжет появился в This American Life, а позже и в моем подкасте, люди со всего мира продолжали связываться со мной, чтобы сказать, как их тронула история Джозефа – и как они увидели в ней самих себя.

В следующих главах я хочу подробно рассказать вам его историю. Мне она предоставила уникальный шанс понять, как человеческий мозг, обманывающий сам себя,