Я усмехнулся. Она далеко не идиотка. Наблюдает за мной слишком пристально.
— Военные дела, он добывает для меня информацию, Констанс.
— Не лги мне. Я не Дризельда.
Я обернулся. Она очень красива, но она не моя леди.
— И даже твоя сексуальная ухмылка не смягчит меня. Ты уже некоторое время что-то скрываешь. Откройся мне. Может быть, я смогу помочь.
— Боюсь, на этот раз ты не сможешь помочь.
— Что, ты не доверяешь тому, насколько хорошо я могу быть информирована?
Я усмехнулся.
— Нет, позволь мне перефразировать: на этот раз ты не станешь помогать.
Ее улыбка исчезла, и она посмотрела вниз на воду.
— Кто она?
Я уже говорил, что она умна?
— Не Дризельда.
Она рассмеялась.
— Мы все это знаем.
— Мне жаль. Я знаю, что это не входило в план, — тихо сказал я.
— Она знает, что ты жив?
Я покачал головой.
— Дай угадаю, это встретился с ней там, на балу.
Мои губы слегка изогнулись, и я кивнул.
— Главное, что это не Дризельда, — тихо сказала она. — Она красивая?
— Не знаю, на ней была маска, а в момент снятия масок она просто сбежала, — в моем тоне чувствовалась печаль.
— Ты понятия не имеешь, как она выглядит?
— Нет, но она была особенной, Конни. Как будто ее душа резонировала с моей. Между нами была связь, которую я не мог отрицать.
— О, Ал, ты влюблен в девушку, которую даже не знаешь.
— Я знаю достаточно. Она из Эйкенборо. У нее был странный запах ванили и розы и самые грустные серые глаза, — я хохотнул. — Знаю, что звучит по-идиотски, — между нами воцарилось молчание. — Ее отец болен, и я хотел, чтобы ты помогла ему. Все это жутко неправильно, да?
— Нет. Ты хотел помочь кому-то, кому повезло меньше, чем тебе. Это впервые, Ал.
— Я так ошибался насчет бедных. Она думала, что я самый высокомерный ублюдок в мире.
— Что?
— Я не стал говорить ей, что я принц, я не такой уж большой идиот, но она что-то во мне разбудила. Я хочу быть лучшим королем, чем мой отец, и она помогла мне увидеть, что для этого нужно, — я вздохнул. — А я даже не представляю, как она выглядит.
Конни мягко коснулась моего лица, и в ее глазах заблестели слезы.
— Я должна ненавидеть эту незнакомку всем сердцем, я хочу этого, но мне не нравится твое разочарование или тот факт, что какая-то простолюдинка помогла тебе понять, каким королем ты бы хотел стать.
— Кто бы мог подумать. Девушка из бедной семьи перевернула мой мир.
— Эйкенборо, говоришь?
Я кивнул.
— Я посмотрю, что могу сделать.
— Конни!
— Несколько драконов держат связь с деревнями. Из-за приказа твоего отца женщинам придется нелегко: в одиночку растить детей и заботиться об их здоровье. Я попрошу знакомых присматривать за этой удивительной девушкой и передать ей, что с тобой все в порядке.
Я коснулся ее руки, которая все еще лежала на моей щеке.
— Спасибо тебе, Конни.
— Все, что угодно для тебя, Ал. Только попроси.
— Прости меня. Я не думал, что так получится.
Она фыркнула с легкой улыбкой.
— Думаю, теперь я наконец понимаю, о чем всегда говорила моя мама. Сердце не выбирает, кого любить. Надеюсь, ты найдешь ее, Ал. Я бы тоже хотела с ней познакомиться.
Она опустила руку и вышла из озера.
В лунном свете ее кожа была как молоко. Красивые серебряные чешуйки прятались внутри ее тела.
Она накинула на себя мягкий шелк и отправилась в свою комнату в бревенчатом доме.
Исси, вероятно, прочитает мне целую лекцию о том, какой я идиот, раз позволил ее близняшке ускользнуть у меня из рук. Но их мать права. Нельзя предавать свое сердце, когда дело касается настоящей любви. Мое сердце принадлежало той странной девушке с бала. Она украла его в тот вечер, невзирая на происхождение. И теперь, боюсь, я уже никогда не получу его обратно.
ГЛАВА 12
КЭТИ
Я проснулась в палатке с длинными кудрями на лице.
Услышав голоса снаружи, я тут же схватила зёрнышко из-под подушки и проглотила его.
Щекочущее ощущение возникло мгновенно. Я вздрогнула, когда мои волосы резко выпрямились.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Это было странное чувство, чем-то похожее на тот момент, когда Альберт поцеловал меня.
Как только оно прошло, я открыла глаза.
Мои волосы вновь стали короткими, а грудь — плоской.
Я снова превратилась в парня.
Я встала и натянула на себя рубашку и штаны.
Стоит отметить, что эта часть жизни стала намного проще, чем когда я была девушкой. Не надо затягивать корсет и надевать многочисленные юбки.
Мне нравятся штаны.
Как будто я с самого начала должна была родиться мальчиком. Меня всю жизнь преследовала эта мысль. Единственный раз, когда я почувствовала себя девушкой, был на балу, во время поцелуя с Альбертом.
Но теперь, когда его больше нет, это уже неважно.
Я отправилась на завтрак, после того как в палатку заглянул Том, чтобы убедиться, что я проснулась. Мне надо быть осторожнее. Нельзя, чтобы он узнал, кто я на самом деле.
Кормили в военном лагере отвратительно.
Нам подали слипшуюся овсянку и крепкий кофе без сахара.
Я никогда не любила кофе и мечтала о чае. Что-то мне подсказывало, что сегодня мне понадобятся силы.
Я села за один стол с Томом и парнями из Диссельдорфа.
Для парней они как-то слишком много болтали. Причём то, что Крейг рассказывал о девушке, с которой познакомился в Диссельдорфе, было просто мерзко. Неужели все мужчины такие? Не верю, что мой папа такой же.
Я старалась не думать об отце. Потому что начинаю сильно скучать по нему, а ещё по маме, сёстрам и брату.
Нет, мысли о них нужно задвинуть подальше.
Я теперь Эндрю Сквайр и не могу позволить себе излишнюю сентиментальность.
Я с трудом проглотила кашу. Слипшуюся и безвкусную. Может, мне стоило вызваться добровольцем на кухню, но я боялась, что пропущу все тренировки, постоянно готовя еду.
Я застыла, увидев мальчика лет двенадцати, максимум четырнадцати, заходящего в палатку.
— Его зовут Мейз, — сказал Том. — Его отец погиб из-за язвы прошлой зимой. Он остался старшим мужчиной в семье.
— Но он же ребёнок! — возмутилась я.
— Королю нет дела до того, сколько нам лет. Я вообще думаю, что Альберт погиб чисто назло ему.
— Никто не умирает для того, чтобы позлить других.
— Я бы так и сделал, будь король моим отцом.
Крейг расхохотался, и остальные присоединились.
Мне не понравилась эта мысль. Ведь в таком случае получается, что наша встреча на балу для него ничего не значила.
— Я слышал, что он питал слабость к хроматическим драконам. Иронично, что именно такой его и убил.
— Дракон просто хотел позабавиться с ним, — парни рассмеялись над тем, с какой интонацией произнёс эти слова Том.
— В смысле позабавиться?
— Ой, да ладно тебе, Эндрю. Просто это было ненормально, что четыре придурка проводили всё время вместе. Никто никогда не видел Альберта с девушкой.
— Ходили слухи, что в его покои частенько захаживала одна.
— Чтобы поиграть с ним в шахматы, не иначе, — снова расхохотались они.
Он был не такой.
— Или чтобы он научился, как по-настоящему удовлетворять женщину, — возразила я, и смешки смолкли.
— Сомневаюсь, что если бы в его комнате появилась голая девка, он бы понял, что с ней делать.
Снова хохот. Я уставилась на Тома.
— Он же принц, идиот. Их с ранних лет — возможно, в возрасте Мейза, если не раньше, — учат, как обращаться с женщинами. Те слухи, что доходили до меня, говорили совершенно противоположное.
Они все посмотрели на Мейза.
— Ты это серьёзно? — спросил Крейг.
— Ага, — кивнула я. — Думаю, секс у него был каждую ночь. И самое главное, что никакой сифилис ему не страшен, потому что прямо в замке живёт Ласточкокрылый.
— Откуда ты так много знаешь про жизнь принцев?