— Как они узнали, где наш лагерь?
— Не знаю. Помнишь, я рассказывал тебе об их второй ипостаси? У меня смутное подозрение, что драконы есть среди нас, Эндрю. Будь осторожен.
Я кивнула.
— Мы переедем?
— Да, иначе они снова нападут. И можешь мне поверить, они знают все наши ловушки. Они также понимают, что мы не сможем сделать новые или переместить старые за день.
— И как же мы их заберём?
— Никак. Отправимся в горы и разобьём новый лагерь. Осталось только дождаться указаний короля.
Я кивнул.
— Я могу чем-то помочь?
— Ты уже достаточно сделал. Иди отдыхай. Мы отправимся ближе к сумеркам.
— Лучшее ли это время?
— Да, лучшее. Поверь мне. Я знаю, что делаю.
— Это был тот самый Ночной Злодей, убивший принца Альберта?
Горан мотнул головой.
— У того зверя был шрам на голове и белые чешуйки только вокруг носа.
АЛЬБЕРТ
Констанс вернулась. Она получила весточку от Горана и письмо.
— Насколько все плохо?
— Очень, у них осталось около ста пятидесяти человек из полутора тысяч, — слезы навернулись на ее глаза.
— Горан?
— Он невредим. Тебе нужно найти этих идиотов, Ал. Они только ухудшают положение восстания.
— Они уменьшают армию моего отца, Констанс.
— Они еще совсем юные. Ты знаешь, что новобранцы Горана — это молодые парни и совсем мальчики.
— Мальчики?
— Твой отец потребовал призвать по мужчине из каждого дома, неужели ты думал, что он спросит их возраст? — она умчалась, как будто действия моего отца были моими.
Я вскрыл письмо Горана.
Он отступал с выжившими новобранцами в горы. Те, в которых мы обычно ночевали летом.
Я хорошо знал эти горы.
Эндрю был одним из выживших, и он сбил дракона. Но сумасшедший идиот по имени Тревор убил его до того, как Горан смог поговорить с ним, чтобы дать ему понять, что если он хочет сражаться в этой войне, то лучше делать это со мной, а не против меня.
Я закрыл глаза.
«Я пытаюсь завербовать нескольких, — писал Горан. — Эндрю не идиот, Ал, он видел Зебу, она взяла у него немного мяса. Не наказывай ее, но убедись, что в следующий раз ее накормят».
Я догадался, к чему он клонит. Она проголодалась, а охотиться особо не умеет, потому что я всегда кормил ее едой с нашего стола. Мне придется тренировать ее получше.
Он написал, что объяснил Эндрю действия Зебы тем, что, мол, она раньше принадлежала мне, а сейчас передает сообщения моего отца. Тот купился, но, вероятно, скоро узнает, что здесь замешано что-то еще. Он задавал много вопросов о Хроматических драконах, и это хорошо, но Горан полозревал, что Хроматический дракон убил кого-то, кого он любил. Его ненависть к ним была очевидна. Надо постараться изменить его отношение, прежде чем раскрыть ему правду.
«По какой-то причине ему очень интересно, каким человеком ты был. Может быть, ты станешь ключом к завоеванию его доверия. Будем надеяться. Он принесет большую пользу на нашей стороне».
Я сжег письмо и молча сидел, думая о том, как тяжело Хроматическим драконам, которые отказывались выбирать чью-либо сторону, делать все это ради нашего дела.
Погибло полторы тысячи юношей и мальчиков. Среди них мог быть Горан или даже этот Эндрю.
Горан очень им восхищался.
По описаниям он казался человеком, который легко бы мог стать охотником на драконов, и я согласился с тем, что от него будет много пользы на моей стороне, в моем деле. Я надеялся, что он прислушается, когда узнает, что никто из нас не умер, что мы сами участвуем в восстании.
Оставалось только надеяться и молиться о лучшем.
ГЛАВА 14
КЭТИ
Семь месяцев прошло с тех пор, как мы разделились на небольшие группки.
Мейз был в моём отряде, наряду с Гораном и другими.
Я уже давно не видела Тома и Крейга.
Мы передвигались днём, разведывали местность и разбивали лагерь на ночь.
Сражались при необходимости.
Большинство восставших драконов были в человеческом облике, но они пользовались своими способностями: огнём, снегом, кислотой и молниями.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Убивать их было непросто, и мы теряли одного-двух солдат при каждой стычке.
Драконы отделывались царапинами. Я ранила нескольких. Горан требовал, чтобы я не жалела их, знал, что я могу убить выстрелом, но что-то в глубине души мешало мне это делать.
С тех пор, как он рассказал мне, что эта война давно назревала, меня одолевали смешанные чувства.
Мне казалось, будто я предаю наследие Альберта, и каждый раз мне хотелось пнуть себя за это. Я слишком размякла. Эндрю стал таким же мягкосердечным, как Кэти.
Мы нашли убежище в пустой пещере, и сегодня дежурила я.
Горан рассказал мне, что это драконья пещера. Она достаточно велика, чтобы вместить как минимум троих.
Я пыталась представить, какой была жизнь до всей этой войны из-за чьей-то жадности. Войны за земли, за территории…
Да, внутри меня шла отдельная война.
Если они могут превращаться в людей, то мы можем с ними договориться.
— Привет, — ко мне подошёл Горан и сел рядом.
— Привет. Прости за…
— Нет, это ты меня прости. Я всё время забываю, что ты новичок. Пускай ты отлично стреляешь из лука — возможно, даже лучше кронпринца, — он усмехнулся, — но ты не убийца. Тебе не рассказывали с самого детства о том, как всё обстоит на самом деле.
— Почему так? Почему нам не рассказывают об этом? О том, что они могут принимать человеческий облик.
— Из-за невежества, может быть. Не знаю.
— Как много тебе известно?
Горан улыбнулся.
— Альберт придумал названия их видам, точно так же как это сделал его отец в своё время с Металлическими драконами.
— Правда? — улыбнулась я.
— Ага. Кислотника он называл Ночным Злодеем.
Я рассмеялась.
— А потом этот Злодей убил его. Интересно, если бы он знал о том, какая судьба его ждёт, стал бы давать имя своему убийце?
— Хочешь узнать названия остальных?
— Нет, мне и так сложно их убивать. Пожалуйста, давай обойдёмся без имён, — Горан внимательно посмотрел на меня. Я вздохнула и добавила: — Знаю, ты не это хотел услышать. Но прежде я убивал только ради еды и относился с глубочайшим уважением к тем, кого лишал жизни. Мой опекун учил меня убивать только при необходимости, а не ради забавы.
— Мы убиваем, чтобы выжить, Эндрю.
— Прости, что считаю любую жизнь ценной, Горан. Хотел бы я быть как ты.
— Нет, поверь мне, ты не хотел бы. Я завидую тебе.
— Нечему тут завидовать.
— Ошибаешься. У тебя был тот, кто любил тебя, раз научил уважать всё живое, а не выборочно.
— А у тебя нет? — выпалила я. Последовало молчание. — Прости, я забылся, тебе необязательно отвечать.
— Нет, всё в порядке. Я доверяю тебе, Эндрю, а со мной это бывает нечасто. Тех, кому я доверяю, можно пересчитать по пальцам одной руки.
— Тогда я польщён.
Он выставил перед собой руку ладонью вверх, и та побелела, над ней закружились белые снежинки, формируя шар, который Горан бросил в костёр.
Я, не отрываясь, смотрела на то место, где только что огонь поглотил снежок.
— Теперь ты знаешь.
— Ничего не понимаю… Ты владеешь магией?
Он покачал головой.
— Это не магия.
— А что тогда?
— Снег.
— Снег, — тупо повторила я. — И как ты это сделал?
— Я заболел, когда мне было где-то шестнадцать. Думал, что помру, но оклемался. И после этого обнаружилось, что я могу создавать снег из ничего.
— Так у тебя есть сверхспособность?
Он кивнул.
— Как и у снежника. Но я не дракон. У меня в роду никогда не было драконов. Я понятия не имею, как это произошло, но это произошло.
— Вот почему твой отец так к тебе относится.
— Это одна из причин.
— А какая ещё?
— Я не так идеален, как Гельмут.
— Поверить не могу. Это какой-то бред.