Я вздохнула.
— Если твой план мести достаточно жесток, я позволю тебе справиться с ним. Но я думаю, что у меня есть столько же причин ненавидеть эту женщину, как и у тебя, так что не думай, что я не буду вмешиваться, если ты недостаточно хорошо будешь выполнять свою работу.
Часть серьезности с его лица, наконец, исчезла. Он ухмыльнулся.
— Напомни мне не злить тебя.
— У тебя есть машина времени?
Он усмехнулся.
— Справедливое замечание.
— Кроме того, я все еще не уверена, что простила тебя.
— Пицца сможет помочь?
— Немного. Но лучше, чтобы место с сырым краем попалось тебе. И десертную пиццу захвати. И мне нужны крабовые рангуны.
Он наморщил лоб.
— Ты уверена, что имела в виду все эти «и», может «или»?
— Я не заикалась. Кроме того, чтобы уговорить меня, тебе также нужно принести мне шоколадный молочный коктейль Оreo к этому всему.
Он задумчиво поджал губы, потом кивнул.
— Дай мне полчаса. Ты сможешь рассказать мне потом о том, что я пропустил из марафона. Кроме того, ты становишься горячей, когда становишься такой жесткой.
Я нахмурилась.
Он только кивнул и ухмыльнулся.
— Ага. Вот такой взгляд.
Я вошла в дом и, убедившись, что за мной никто не наблюдает, улыбнулась. Я могла бы злиться из-за видео и его сводной сестры сколько угодно. Ничто из этого не означало, что я не могла быть счастлива, что ни одна из вещей, которые я предполагала о Лиаме прошлой ночью, не была правдой. Поэтому я позволила счастью прийти. Возможно, я потратила большую часть своей жизни, пытаясь убедить всех, что у меня практически аллергия на счастье, но я начала думать, что это потому, что я думала, что никогда не найду его. В конце концов, вы не можете не найти то, что не ищете.
В глубине души я все еще боялась, что все закончится внезапно. Он окажется придурком, как только закончится медовый месяц знакомства. Любой мог притвориться милым на пару свиданий или на несколько часов. Ни одна из вредных привычек или склонностей, нарушивших игру, не проявляется так рано. Может быть, он был одним из тех придурков, которые носят носки в постели, например. Или, может быть, он не знал, как чистить зубы, не забрызгав зеркало крошечными пятнышками зубной пасты. Хуже того, он мог пить обезжиренное молоко.
Если отбросить причуды, я с трудом представляла себе будущее, в котором все между нами наладится. Он, наверное, заскучает и порвет со мной или даже изменит. Он поймет, что я слишком бедна, чтобы быть интересной для такого парня, как он. Или, может быть, он не сможет остановить свою психическую сводную сестру от разрушения наших отношений. Каким-то образом это ощущалось обреченным.
И все же, глупая я, все еще хотела попробовать.
Глава 10
Лиам
Мы отказались от идеи посмотреть марафон «Парень познает мир» примерно через десять минут после моего приезда. Я провел почти тридцать минут в состоянии благоговения, наблюдая за Лилит и ее, казалось бы, бездонным аппетитом. Она съела три куска пиццы, четыре сырные хлебные палочки, кусок десертной пиццы и три крабовых рангуна. Она также допила весь молочный коктейль.
— Я чувствую себя сейчас немного неполноценным. Я даже не думаю, что смогу угнаться за тобой, — я со вздохом отложил десертную пиццу. Женщина была вдвое меньше меня, но ела она намного больше меня.
— Это не соревнование, — сказала она. — Если только ты не уважающий себя мужчина, который, по крайней мере, не хочет быть объеденным мной.
Я рассмеялся.
— Видишь ли, когда ты так говоришь, это очень похоже на соревнование.
— Это нормально — проиграть, Лиам. Просто прими это.
— Дело даже не в этом. Я просто пытаюсь понять, куда в тебя это все вместилось.
— Это просто. Я до этого ничего не ела. Я вроде как марафонский наркоман. Я не смотрю шоу каждый день или даже каждую неделю, но когда я слышу о предстоящем марафоне, я как бы делаю из этого событие.
Я усмехнулся.
— Ты же понимаешь, что Netflix — это в основном марафоны по требованию, верно? Тебе не нужно ждать, когда они появятся по телевизору, и смотреть рекламу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Что-то промелькнуло в ее глазах, но я не смог понять, что именно.
— Думаю, это ностальгия. Это не то же самое без рекламы или ощущения, что ты можешь распланировать свой день и включить их, когда тебе угодно. Мои родители всегда сильно на меня давили. Но это была своего рода семейная традиция — устраивать такие марафонские вечера, когда шли их любимые шоу. Это был единственный раз, когда они забывали про весь этот отстой. Мы морили себя голодом весь день, а потом устраивали пир и смотрели столько, сколько могли, прежде чем отключиться. Может быть, это была просто пищевая кома, но это, вероятно, мои единственные воспоминания с ними, когда они не придирались ко мне или не давили на меня. Мы просто тусовались, и им было все равно, веду ли я себя как настоящая леди или нет.
Я наблюдал за ее лицом, пока она говорила, и я почти мог представить ее, когда она была моложе, сидя на диване между двумя суровыми родителями. Это заставило меня понять, что та маленькая девочка, которая просто хотела чувствовать себя комфортно и любимой, вероятно, все еще была внутри нее, и как она научилась делать жесткое лицо, чтобы убедить мир, что с ней все в порядке.
Я знал, что ей от меня нужно. Ей не нужно было, чтобы я сбивал ее с ног или убеждал, что она самая красивая девушка в мире, даже если я начинал думать, что она именно такая. Ей просто нужно было, чтобы я принял ее и заботился о ней. Когда я стал жестким после того, как получил сообщение от Селии прошлой ночью, я, вероятно, разрушил то доверие, которое она начала ко мне испытывать, и мне придется потрудиться, чтобы восстановить его.
— Итак, — сказал я. — У меня не было ни единого шанса, потому что ты всю жизнь тренировала себя так есть?
Она кивнула и даже улыбнулась.
— Вот именно.
Как только Лилит проглотила достаточно пищи, мы сели на диван. Она позволила мне обнять ее и прижать к своей груди. Это было приятно. Я никогда не любил обниматься, может быть, потому, что в прошлом никогда не хотел давать женщинам неверное представление, а может быть, просто потому, что никогда не интересовался ими достаточно.
— Знаешь, — сказала Лилит через некоторое время. — В романтических фильмах, когда парень и девушка едят пиццу, а потом трахаются минут через десять, это совершенно нереально. Я имею в виду, ты ощущаешь, как будто у тебя в животе ребенок из жирной пищи. Ты действительно думаешь о том, чтобы раздеться, залезть на парня и попытаться сделать вид, что чувствуешь себя сексуально?
— Ребенок из жирной пищи, — тихо повторил я. — Ты права, я вдруг чувствую себя не в том настроении, когда ты так говоришь.
Она наклонила голову, чтобы посмотреть на меня с того места, где она лежала на моей груди.
— Так ты не думаешь, что я с ребенком из жирной пищи, сексуальна? — она приподняла рубашку и выпятила живот так, что он раздулся в удивительно круглое впечатление ранней беременности.
Я засмеялся, мягко прижимая ладонь к ее животу и игриво сжимая.
— Я не чувствую никаких пищевых младенцев.
Она вывернулась из моих рук и внезапно села с убийственно серьезным выражением лица.
— Не щекочи меня.
Я поднял брови.
— Что? Почему нет?
— Я не собираюсь объяснять, так что даже не пытайся спрашивать почему. Просто не делай этого.
— Да ладно тебе. Ты не можешь оставить меня вот так в неведении. Почему нет?
Ее лицо стало ярко-красным.
— Некоторые женщины предпочитают держать некоторые тайны при себе. Ладно?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Я криво улыбнулся ей.
— Прекрасно. Но когда-нибудь я это выясню. Я это гарантирую.
— Надеюсь, что нет. Ради нас обоих.
Телефон Лилит лежал на подлокотнике дивана, и она едва успела поймать его, когда он загорелся и начал вибрировать, направляясь к полу. Она нахмурилась, глядя на экран.