— Держись. От меня. Подальше. — Я был слишком зол, чтобы сказать что-то еще, выразить свои мысли или объяснить, как она ошибалась. Это в любом случае не имеет значения. Я почти хотел, чтобы она попыталась снова, чтобы дать мне оправдание. Думать, что я не на что ни способен, было худшей ошибкой, которую она могла бы совершить. Может быть, она думала, что я все это время пытался отомстить ей, но я просто переживал бурю. Я не хотел превращать эту ее нелепую фиксацию в полномасштабную войну, но сейчас? Теперь она втиснула свои грязные руки между мной и Лилит, и я был готов сделать все, чтобы остановить ее.
— И это все? — фыркнула она. — Никаких громких речей или пафосных угроз? Просто «держись от меня подальше»? — спросила она, заставляя свой голос понизиться, чтобы подражать моему. — Да, кстати. В следующий раз сними свои боксеры, прежде чем набросишься на нее. Я была так разочарована, что ты оставил их.
— А что случилось с тем, что ты сказала вчера утром? Это не из-за секса? Просто месть? — я с отвращением покачал головой.
Она вскинула брови и склонила голову набок.
— Упс. Неужели я солгала? Можешь надеть на меня наручники, если тебе от этого станет легче. — Селия вытянула руки и надула губы.
***
— Сколько, ты сказал, тюремный срок за убийство? — спросил я Прайса.
— Селия — сука, — сказал он, — но я не думаю, что смогу помочь тебе спланировать ее убийство. Это, наверное, слишком. Я почти уверен, что в Библии есть специальный пункт для людей, которые убивают своих братьев и сестер.
Мы сидели в моем офисе в центре города. Это было мое первое возвращение на работу за последние недели. Я все еще не полностью избавился от своей полузадачливой двойной жизни в качестве «Боба Смита», главным образом потому, что я даже не был близок к тому, чтобы отказаться от Лилит, и я точно не желал прямо сейчас возвращать свою старую жизнь. Кроме того, мне нужно было держать ухо востро на случай, если ей взбредет в голову пригласить какого-нибудь другого парня, чтобы заставить меня ревновать. Это абсолютно сработало бы, и я был бы не против сделать из себя осла, чтобы вмешаться и предотвратить что-то подобное.
— Ты хочешь сказать, что спрятать камеру в моей квартире и направить ее на мою кровать было не слишком?
Прайс наклонил голову и задумался.
— С одной стороны подглядывание, а с другой убийство. В глазах закона, я почти уверен, что что-то из этого осуждается строже.
— А как насчет гуманного убийства? — спросил я. — Ты все еще был бы против, если бы…
— Да. Будь это базука или ложка яда, я не собираюсь одобрять убийство моей сестры. Прости.
Я вздохнул.
— В любом случае, я бы слишком легко ее отпустил. Ей нужно еще долго сожалеть о том, что она меня разозлила. Годы и годы разочарований. Я хочу, чтобы она мариновалась в депрессии до тех пор, пока ты не почувствуешь запах, исходящий от нее, как только она войдет в комнату.
Прайс поднял брови и слегка усмехнулся.
— Она тебя здорово разозлила, да?
Я откинулся на спинку стула и уставился в окно.
— Немного. Да.
— Это из-за камеры или из-за того, что ее трюк испортил твои отношения с соседкой?
— А разве не может быть из-за того и другого?
— Я просто говорю. Обычно ты довольно покладистый парень, Лиам. Черт побери, когда она начала втягивать тебя в это дерьмо, ты решил вести себя хорошо и исчезнуть, пока ей не надоест. Видит Бог, ты мог бы нанести ответный удар еще месяц назад, когда все это началось. Так к чему же этот внезапный гнев, если не из-за девушки?
— Значит, это из-за девушки. Какая разница? Мне надоело разбираться с этим дерьмом Селии. Я действительно имел в виду то, что сказал ей. Если она попытается вмешаться еще раз, даже самым незначительным образом, я больше не буду сидеть сложа руки.
— Что ты имеешь в виду, говоря это? Сожжешь ее дом?
— Я преувеличил насчет убийства, Прайс. Я не сумасшедший. Я не хочу убивать ее, я просто хочу, чтобы она каждый день просыпалась и думала: «моя жизнь разрушена. Я по-королевски облажалась, когда решила перебежать дорогу Лиаму Хайтауеру. Я ошибка, и мир будет лучше без меня».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Ого, да. Ты вовсе не сумасшедший.
Глава 9
Лилит
Я ушла на работу пораньше, что было совершенно не свойственно мне. У меня было предчувствие, что утром Лиам постучит в мою дверь и попытается уговорить меня простить его. Когда дело касалось его, я не могла доверять себе. Поэтому, как заядлый наркоман, я даже не дала себе возможности попасться в ловушку.
Я поставила будильник на пять утра, быстро собралась и к шести вышла из квартиры.
К счастью, это был странный рабочий день, и я смогла не думать о Лиаме большую часть утра. Брат-близнец Уильяма, Брюс, и его бабушка-свекровь тайно встретились со мной, чтобы обсудить планы дня рождения-сюрприза Уильяма.
Я сидела напротив Брюса в его аккуратном и опрятном угловом кабинете, в то время как бабушка Уильяма, она же «Грэмми», расхаживала по комнате и постоянно трогала все, поворачивала или сдвигала на несколько сантиметров в сторону. Каждый раз, когда она возилась с чем-то в кабинете Брюса, я видела озорные искорки в ее глазах. Она знала, что Брюс был клиническим педантом с ОКР (прим. Обсессивно-компульсивное расстройство (ОКР) — это заболевание, вызывающее навязчивые мысли, которое могут привести к компульсивным действиям), а Грэмми была без комплексов.
Брюсу пришлось прервать нашу маленькую встречу, чтобы ответить на звонок, но он явно нервничал из-за действий Грэмми.
— Как твоя темная маленькая жизнь? — спросила меня Грэмми. Она провела кончиками пальцев по жалюзи позади стола Брюса, отклонив несколько случайных секций в другую сторону от остальных.
— Просто жду следующего неутешительного поворота событий. А как насчет тебя, планируешь умереть в ближайшее время?
Она рассмеялась лающим смехом.
— В тот момент, когда ты начинаешь планировать умереть, ты перестаешь жить.
— Мило. Ты увидела это на «Холлмарк» (прим. кинокомпания и телевизионный канал, транслирующийся в США)?
— Печенье с предсказанием.
— Кстати, а где Хейли? — спросила я. — Разве не она должна планировать вечеринку по случаю дня рождения этого идиота?
— Я не пригласила ее потому, что она попыталась бы отговорить нас от чего-то крутого. Ты же понимаешь меня, чувиха?
— Фу, — сказала я, но не смогла удержаться от улыбки. — Это так отвратительно, когда ты пытаешься говорить «по-молодежному». Это такое клише для стариков. Ты ведь понимаешь это, правда? Ты заставляешь молодых людей чувствовать себя неловко, используя их слова.
— Ты еще слишком молода, чтобы знать, что я делаю, а что нет, нахалка. И это только клише, если я не осознаю, кто я есть, что делает меня мета (прим. абстрагированность, переход к чему-либо другому, перемену состояния, превращение). И нет, я не собираюсь объяснять тебе, что это значит.
Я вздохнула.
— Неважно, «мета» это или нет, это отвратительно. Ты должна просто использовать старые, доисторические слова, такие как «соплячка» и «хулиганье», вместо того, чтобы говорить как семилетний ребенок.
— А если я скажу тебе, что вчера вечером у меня было кое-что, и я все еще чувствую боль? Не могу сказать, потому ли это, что он хорошо поработал, или потому, что мне уже за семьдесят, но, черт возьми, мои мочалки сегодня чувствительные.
— Да. Это тоже отвратительно.
Она пожала плечами и взяла со стола Брюса пресс-папье. Мне показалось, что его глаза могут вылезти из орбит, когда она небрежно перекинула его из одной руки в другую, а затем поставила обратно, в нескольких дюймах от того места, где его взяла. — Есть причина, по которой все «трубы» продолжают работать до глубокой старости.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Работают ли ваши «трубы» или нет, определенно относится к категории вещей, которые мне не нужно знать.