она, перебирая мои влажные после душа пряди. — Надо, что ли, маску хотя бы делать.
— Не успела, — только и выдохнула в ответ, устало прикрывая глаза и полностью отдаваясь на волю её рук.
— Ладно, что делать-то будем? — поинтересовалась она, слегка дернув меня за прядь и вынуждая приоткрыть веки и взглянуть на неё в отражении зеркала.
— Не знаю… накрути меня, что ли, как-нибудь. А что касается макияжа… делай на свой вкус. Я тебе полностью доверяю. Даже больше, чем себе самой.
Я улыбнулась, давая понять: последние слова касаются не только мейк-апа. Ну а как иначе? Мы дружили уже больше половины жизни. И в то время, как всех остальных друзей жизнь понемногу от меня отсекала, Катя всегда оставалась рядом.
— Ладно, сделаем все в лучшем виде, — улыбнулась она в ответ.
— А ты сегодня… необычная такая, — произнесла я после паузы, любуясь её чувственными, грациозными движениями — даже самые обычные вещи она делала так, словно кого-то соблазняла.
Увы, такому невозможно было научиться. Это было либо заложено в человеке, либо нет.
— Захотелось немного побыть принцессой. Правда, похожа?
Рассмеявшись низким, хрипловатым смехом, она покружилась на месте, позволяя длинной юбке платья эффектно взлетать и опадать, точно невидимый партнёр вёл её в вальсе.
А я смотрела на неё и все больше убеждалась — в подруге произошла какая-то важная перемена.
— Слушай, а ты… может, встретила кого? — спросила мягко.
Она сверкнула в ответ лукавой улыбкой:
— Может…
— Ого! И молчишь?!
— Я все расскажу, — пообещала она, и улыбка её вдруг изменилась, став из мечтательной какой-то острой, жалящей, почти неприятной. — Очень скоро… Настюш.
В этот миг я и себе самой не могла бы объяснить: почему вдруг мне стало не по себе?..
***
Тосты в честь именинника шли одним за другим, я уже успела подать первое и второе и скоро собиралась принести праздничный торт, который тоже выпекла самолично, зная, что Саша буквально обожает мою стряпню.
Уже стемнело. Где-то неподалёку звонко пели сверчки, добавляя вечеру очарования, а гирлянды и фонарики, которыми я украсила дом и сад, создавали особенную атмосферу тепла и уюта…
Я смотрела на мужа, раскрасневшегося и явно наслаждавшегося всем, что его окружало, и думала о том, что его счастливая улыбка стоила всего.
Даже того, чтобы терпеть не самые приятные вещи, которые сопровождали этот ужин.
Например, многочисленные тосты…
Первой, чтобы сказать, поднялась, конечно же, свекровь.
— Дорогой мой сыночек! — начала она таким тоном, будто собиралась того и гляди расплакаться. — Тебе уже тридцать пять лет, а мне все кажется, будто я вот только вчера тебя впервые взяла на руки…
Она подчёркнуто смахнула со щеки слезу — не факт, что действительно имевшую место быть — и продолжила:
— Хочу поднять этот бокал за тебя — самого красивого, талантливого и успешного мальчика. Даже не знаю, чем твоя жена заслужила такое сокровище… Но ты, Настя, Сашеньку моего хорошенько береги! Другого такого у тебя не будет!
Я только молча улыбнулась ей в ответ, хотя её слова неприятно царапнули по душе. Но в целом я уже привыкла к её шпилькам — как и многие другие матери, Елена Анатольевна считала, что отдала мне самое дорогое, что у неё было, а я этого совершенно не стоила.
Следующим с места встал мой отец.
— А я вот хочу Леночку поддержать! — прогромыхал его бас на весь, должно быть, дачный посёлок. — Настьке нашей с мужем очень повезло! Даже не представляю — и где бы она без него была? Так что ты, дочь, за такого мужика крепко держись! Ну, давайте, за Сашу!
Он отсалютовал бокалом, начиная чокаться с остальными, а я так и сидела с улыбкой, буквально приклеившейся к лицу.
Какого черта? Придётся напомнить отцу, кто тут его дочь. И что я, вообще-то, не какое-то там бесплатное приложение к мужу, а вполне самостоятельная личность.
На душе было нехорошо, но я старалась не подавать и виду, чтобы не омрачать праздник мужа ни единым моментом.
Однако дальше моё терпение снова подверглось испытанию, когда со своего стула, чтобы сказать тост, вскочила Сашина секретарша — ещё довольно молодая девушка лет так двадцати двух, которую он, из природной доброты, взял на работу безо всякого опыта.
— Вы знаете, а ведь Саша действительно замечательный человек! — заявила она восторженно, и от бурных эмоций, которыми она буквально фонтанировала, казалось, сейчас даже шампанское забурлит в бокалах всех присутствующих. — Он меня на работу взял, когда никто брать не хотел! Потому что Саша — очень добрый и хороший! У нас на работе все женщины от него просто без ума! Настя, тебе стоит быть аккуратнее, а то такого красавчика многие хотят увести!
Она послала мне сияющую улыбку, но я с трудом смогла натянуть на лицо ответную. Покосившись на мужа, обнаружила, что тот абсолютно доволен всем происходящим…
И потому стерпела в очередной раз. Хотя никак не могла понять — почему, хваля Сашу, всем так обязательно было при этом принизить меня?
Но худшее, как оказалось, было ещё впереди…
— Настька, ты давай уже торт неси! — бодро окликнула меня Катя. — Моя очередь тост говорить!
Я послушно встала со своего места, сделав знак детям идти за мной. Все втроём мы вынесли в сад огромный торт под традиционное пение «с днем рожденья тебяяя!», к которому присоединились все гости.
— Итак! — объявила моя подруга, поднимаясь с места и привлекая к себе всеобщее внимание. — Я хочу поднять бокал за прекрасного человека — Сашу, которого его жена совсем не ценит…
От этих слов у меня взлетели вверх брови и приоткрылся в немом протесте рот. Но сказать я ничего не успела, да и не смогла бы — до того неожиданным было подобное нападение со стороны столь близкого для меня человека…
А она, тем временем, продолжала. И с каждым её словом внутри меня что-то стремительно рушилось…
— Сашенька, ты самый лучший на свете мужчина. И, уверена, станешь также самым лучшим папой для нашего ребёнка… Это — мой тебе подарок на день рождения.
Она прикоснулась к своему животу и только теперь, со стремительно нарастающим ужасом, я заметила, что тот едва заметно, но все же округлился…
Глава 3
Перед глазами все дрожало и плясало, сливаясь в разноцветный калейдоскоп пятен, где было не различить ни единой детали.
Тишина. Глухая тишина вокруг и во мне самой. Такая абсолютная, что стук сердца, отдающийся в ушах, буквально оглушал.
Несколько секунд ожидания в наивной, глупой надежде, что сейчас кто-то из