всех объявила о своей беременности…
Муж пытался убедить меня, что она просто мстила ему за то, что он её не хотел. Но я видела её глаза, я видела выражение её лица и абсолютно ясно ощущала: мстила она вовсе не ему. Она хотела поквитаться со мной.
Вот только за что?.. Этого я никак не могла ни понять, ни принять. Ни умом, ни сердцем.
С обречённым вздохом я отвернулась к окну, за которым единственным светлым пятном был приглушенный отсвет фонаря, висевшего над входной дверью. В этот момент я едва ли не жалела, что я не такая дура, которая охотно поверила бы неуклюжим оправданиям мужа и сумела, как ни в чем не бывало, спокойно жить после всего случившегося дальше…
Увы, это была совсем не моя история. Впрочем, пороть сходу горячку я не собиралась тоже, как бы ни было тошно, как бы ни было сложно даже просто терпеть рядом присутствие человека, которому уже не могла верить так, как раньше.
Не могла, наверно, верить вовсе.
Заплутав в этих тяжёлых мыслях, незаметно для себя самой я как-то все же сумела уснуть.
***
Утром проснулась позже обычного.
В первую очередь — заглянула к детям, но обоих уже не было в постелях — видимо, успели убежать в сад. Саши не было тоже — после него остался лишь аккуратно застеленный диван. Я знала, что днем у него были дела в городе и испытала облегчение от того, что пока что не увижу его и не услышу.
Впрочем, нам с детьми тоже нужно было уезжать. Завтра Антону нужно было в школу, а Лизе — в садик. Да и мою работу, пусть и удалённую, тоже никто не отменял…
А ещё была одна вещь, которую я просто обязана была проверить. И сделать это могла только находясь дома.
Кое-как собравшись с силами, я вышла на кухню, чтобы приготовить завтрак и небольшой перекус в дорогу — Лиза постоянно хотела есть, хотя кушала совсем немного, зато часто.
За столом на кухне обнаружился мой папа. Я скользнула взглядом по стоявшей перед ним тарелке с яичницей — по одному только её виду было ясно, что готовил он сам — и прошла к холодильнику.
Папа же неловко прочистил горло, явно готовясь что-то сказать и в итоге грубовато выдал:
— Ну что там… Нормально все у тебя?
Я знала, что задушевные разговоры — совсем не его конёк. Он вообще был разговорчив только тогда, когда не трезв. Жаль только, что при этом, вот как вчера, имел склонность нести такое, что лучше было держать глубоко при себе.
— А ты как считаешь? — откликнулась с сарказмом, но беззлобно. — Нормально мне после вчерашнего?
Он растерянно почесал затылок, явно уже жалея о том, что вообще полез во все эти разговоры.
— Вышло, конечно, нехорошо. И я Сашке-то за тебя для порядка немножко напихал…
В голове вспышкой возникло воспоминание о диком шуме, который поднялся после моего ухода. Теперь я, кажется, догадывалась кого нужно благодарить за перебитую посуду, которую я с такой тщательностью и не меньшей — любовью, выбирала.
— Но ты же глупости-то делать не будешь? — донёсся до меня вопрос отца.
Я резко развернулась к нему с бутылкой молока в руке.
— Что ты называешь глупостями?
— Ну, развод там или, как вы, бабы, любите — отъезд к родителям…
Я невесело рассмеялась:
— Намёк на то, что в родительском доме мне не рады, я поняла. Но ты реально считаешь, что того факта, что мой муж заделал ребёнка моей подруге, для развода недостаточно?
Он снова почесал затылок.
— Это, конечно, погано. Но ты, Настька, сама башкой подумай! Ты без него кто? Никто. Как одна детей содержать будешь?
— Я — твоя дочь, — отрезала в ответ резко. — И будь добр меня не принижать!
Но отец словно бы и не слышал. Или даже не слушал…
— Ну, загулял мужик… бывает. Но ведь не ушёл от тебя! А измены всякие… ну так это природа такая!
— Очень удобно все прикрывать коварной природой, да? И что ты вообще мне хочешь этим всем сказать, я не пойму? Что тоже изменял маме?!
— Не ори на отца!
Повысив голос, он для пущего авторитета шарахнул по столу кружкой, но это не вызвало во мне ничего, кроме отвращения и презрения.
— Значит, так, «отец», — отчеканила сухо. — Через два часа мы уезжаем в город. Если хочешь, чтобы мы тебя довезли — прекрати засирать мне мозги и иди собирайся. Иначе поедешь на общественном транспорте.
Рот его возмущённо приоткрылся, но новых откровений я дожидаться не стала, молча развернувшись и отправившись на поиски детей.
***
В квартире мы были уже ближе к вечеру.
Чтобы не тратить время на готовку, я заказала на дом пиццу и усадила детей за мультики, сама занявшись тем, что не давало мне покоя с ночи.
А именно — слова Саши о том, что все принадлежит ему.
Конечно, в случае с дачей так оно и было — мать оформила на него дарственную, и в случае развода я никаким образом на его собственность претендовать не могла.
Но вот что касалось квартиры…
Я быстро прошла в спальню и открыла шкаф, в котором муж хранил все важные документы. Тщательно перебрала каждую бумажку и, не найдя нужного, просмотрела папку с нашими общими документами и моими личными…
Ничего из того, что касалось бы квартиры, нигде не было.
Закусив губу, я растерянно стояла перед открытым шкафом, пытаясь понять, что все это значит и где могут быть искомые бумаги. Блуждающий взгляд зацепился за одну из полок, почему-то выступающую вперёд, и я автоматически задвинула ее на место…
И тут же снова вернулась к ней глазами. По какому-то интуитивному наитию я снова взялась за эту полку, но на сей раз резко потянула её на себя…
Под ней оказался потайной ящик.
Обуреваемая дурными предчувствиями и роем самых разнообразных мыслей, я практически на автомате извлекла оттуда наружу ещё одну папку с документами…
Нужную бумагу увидела почти сразу.
И в этот момент, казалось, уже все понимала. Даже не головой — душой. И все равно испытала шок, когда вчиталась в то, что было сказано в свидетельстве о регистрации права на квартиру…
Как? Как это было возможно?..
Подрагивающими пальцами я быстро перебрала оставшиеся бумаги, выискивая среди них какое-нибудь объяснение…
Но его не было.
Ничего не было, кроме осознания: он и в этом мне солгал.
Хотя обещал… Обещал!
Но, видимо, ни одно его слово