Действительно, партия Зюганова заседала в парламенте. Голосовала за законы, принимала бюджеты, правда, совершенно нереальные, инфляционные. Но речь сейчас о другом. У каждой партии есть своя идейная платформа. В своей идейной платформе коммунисты умудрились совместить социализм и национализм. Плюс имперскую идею. Причем в крайней форме.
Вот характерный отрывок из Зюганова того периода:
«Начиная с девятнадцатого века на мировоззрение, культуру и идеологию западного мира все более ощутимое воздействие начинает оказывать иудейское расселение, влияние которого буквально возрастает не по дням, а по часам. Еврейская диаспора, традиционно контролировавшая финансовую жизнь континента, по мере развития “своего рынка” становится своего рода держателем “контрольного пакета” акций всей хозяйственно-экономической системы западной цивилизации. Мотивы особого избранничества, “высшего предназначения” для руководства миром и собственной исключительности — столь свойственные религиозным верованиям иудеев — начинают оказывать существенное воздействие на западное самосознание… К тому же исламская цивилизация практически застывает в своем развитии и не представляет собой сколь-либо серьезную угрозу западному доминированию, а остальные мировые культуры оказываются неспособными противостоять военной, экономической и идеологической экспансии Запада, особое значение приобретает славянская цивилизация в лице Российской империи, ставшей последним противостоянием западному гегемонизму» (Геннадий Зюганов «За горизонтом»).
Еще из Зюганова:
«Грустно смотреть телепередачу, всё только комик Хазанов или пародист Иванов. Где русские?»
«Я русский по крови», — говорит Зюганов в первом параграфе своего предвыборного обращения. Ну и бог бы с ним, русский, конечно, но это ведь не просто констатация факта, на фоне всего остального — это угроза.
«В моей деревне посадили в 37-м двоих, а выяснилось — за дело», — говорил Зюганов. Мол, разобраться бы еще надо с этим пресловутым ГУЛАГом.
Дело было не только в том, что Зюганов 96-го года придерживался предельно националистических взглядов и собирал вокруг себя таких же людей. Дело в том, что все эти его ученые «идеи», брошенные в толпу обедневших и озлобленных масс, грозили такими же погромами и пожарами, как в 1905 году или в 1918—1920-м.
И все-то в этой программе «гармонично»: и «мировая закулиса», которая сознательно разрушает Россию, и «чрезвычайки», которые быстро ликвидируют вредные банки и отдадут государству «незаконно приватизированные» предприятия. И конечная, основная цель — вернуть общенародную собственность на средства производства. Снова всё сделать «ничьим».
Поэтому, когда в марте 1996 года состоялась встреча ведущих предпринимателей с Ельциным, им было что сказать Б. Н.
Зюганов своей замечательной предвыборной программой придал им и убежденности, и смелости. Встреча проходила 19 марта.
«…Я встретился в Кремле с руководителями крупнейших банковских и медиагрупп: с Гусинским, Ходорковским, Потаниным, Березовским, Фридманом и другими известными бизнесменами… Это была первая моя встреча с представителями российского бизнеса в таком составе. Она состоялась по их инициативе, к которой я поначалу отнесся довольно сдержанно. Понимал, что деваться им некуда, все равно будут меня поддерживать, и думал, что речь пойдет, видимо, о финансировании моей предвыборной кампании. Но речь пошла совсем о другом. “Борис Николаевич, то, что происходит в вашем предвыборном штабе во главе с Сосковцом, в вашем окружении, — это уже почти крах. Именно эта ситуация заставляет одних бизнесменов идти договариваться с коммунистами, других — упаковывать чемоданы. Нам договариваться не с кем. Нас коммунисты на столбах повесят. Если сейчас кардинально не переломить ситуацию, через месяц будет поздно”. Такого жесткого разговора я, конечно, не ожидал», — пишет Ельцин в книге «Президентский марафон».
«…Кто-то должен был сказать Ельцину горькую правду — он больше не популярен. Кто конкретно? Чубайс водрузил портфель на элегантно сервированный стол, открыл и вытащил бумаги. “Борис Николаевич, — бесстрашно начал он, — ситуация непростая. Ваш рейтинг — пять процентов!” Президент глянул на бумаги, отшвырнул в сторону: “Полная чушь!” Затем медленно, сдерживая гнев… проговорил: “Анатолий Борисович, надо выяснить, кто подготовил эти рейтинги. Я думаю, они не верны”. Он сделал ударение на последних словах — “не верны”. Пришла очередь краснеть Чубайсу. Повисла долгая пауза. Затем голос подал Гусинский: “Борис Николаевич, всё, что ваши люди говорят вам — это всё ложь”. Ельцин повернулся и впился взглядом в Гусинского. “А откуда вы знаете, что мои люди говорят мне?” — “Борис Николаевич, — ответил Гусинский, — я это вижу по тому, как вы себя ведете. Они дают вам неверные сведения”. Еще одна долгая пауза… Однако разговор через пень-колоду, но все-таки продолжился. Банкиры предложили Чубайса в качестве ответственного за ведение избирательной кампании. И ушли, обменявшись на прощание с Ельциным рукопожатием, но так и не поняв, с каким результатом закончилась встреча» (Дэвид Хоффман «Олигархи и власть…»).
В чем же был смысл сказанного, если отбросить слова и междометия?
Да, так называемые олигархи (которых тогда еще так никто не называл, слово это ввел в оборот в 97-м году озлобившийся на них Борис Немцов, убежденный либерал) действительно предлагали избирательной кампании Ельцина серьезную помощь. Не только финансовую, но главным образом организационную, интеллектуальную. Тогда молодой российский бизнес сумел собрать вокруг себя талантливых специалистов во всех областях — юристов, социологов, политических аналитиков.
Но их интересовало: а как предвыборный штаб Ельцина распорядится этой помощью? Не будут ли ресурсы потрачены впустую? Короче говоря, кто в штабе хозяин, кто принимает решения?
С точки зрения деловых людей такая постановка вопроса была вполне понятна. Понимал ее и Ельцин.
Но как он сам относился к тем, кто пришел говорить с ним о выборах — говорить откровенно и даже требовательно?
Почти всех этих людей он видел впервые. Никто из них не стремился к тому, чтобы мелькать на телеэкранах. Как правило, они отказывались от любых интервью и публичных выступлений.
То, что они говорят, ему понятно — нормальной жизни при Зюганове эти люди себе не представляют, поэтому и предлагают помощь, поэтому критикуют, поэтому готовы включиться в избирательную кампанию всеми ресурсами. Но думает ли он об исходящей от них опасности? Вот именно сейчас, в этот момент?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});