Читать интересную книгу Путешественница - Диана Гэблдон

Глава 54

«Пылкий пират»

– Джейми, я не могу владеть живым человеком! – заявила я, уныло глядя на освещенные масляной лампой бумаги. – Просто не могу, вот и весь сказ!

– Вообще-то, англичаночка, я склонен с тобой согласиться, – откликнулся Джейми, присаживаясь на койку рядом, чтобы иметь возможность читать купчую через мое плечо.

Он запустил пальцы в волосы и нахмурился.

– Мы могли бы освободить его, это кажется самым справедливым и правильным, но если мы так сделаем, что будет с ним потом? – Джейми прищурился, читая написанное в бумагах. – По-английски и по-французски он говорит еле-еле. Если мы отпустим его на все четыре стороны и даже дадим на первое время денег, сможет ли он жить сам по себе?

Я задумчиво надкусила сырную булочку, испеченную Мерфи. Она была недурна, но в совокупности с чадом горящего лампадного масла и всепроникающим едким запахом гуано аромат сырной начинки воспринимался насколько странно.

– Не знаю, – призналась я. – Лоренц говорил, что на Эспаньоле немало свободных чернокожих. Уйма креолов, полукровок живут собственным трудом. Надо думать, и на Ямайке тоже…

Джейми покачал головой и потянулся к подносу за булочкой.

– Вряд ли это наш случай. Да, конечно, там есть некоторое количество чернокожих, самостоятельно зарабатывающих на жизнь, но все это люди, имеющие какие-то навыки: портнихи, рыбаки, кто угодно. Я малость потолковал с этим Темерером: до увечья он был рубщиком сахарного тростника и никаким другим ремеслом не владеет.

Я положила булочку, едва надкусив, и с несчастным видом уставилась на бумаги. Сама мысль о том, чтобы оказаться в числе рабовладельцев, внушала мне ужас и отвращение, но я начинала понимать, что избавиться от свалившейся на меня ответственности не так-то просто.

Этого человека привезли с побережья Гвинеи пять лет назад. Моим первым порывом было вернуть беднягу домой, однако по здравом размышлении неосуществимость такого замысла становилась очевидной. Даже сумей мы найти корабль, чтобы доставить его к берегам Африки, его, скорее всего, снова обратили бы в рабство, если не на борту этого самого корабля, то уж точно в первом же порту Западной Африки.

Одинокий, однорукий, невежественный, он был совершенно беззащитен. И даже случись ему каким-то чудом добраться до Африки и не попасть в руки ни европейских, ни африканских работорговцев, ему все равно не удалось бы вернуться в родное селение. А если бы и вернулся, соплеменники убили бы его или выгнали, потому что сочли бы опасным духом. Так сказал мне Лоренц.

– Ты не думала о том, чтобы продать его? – осторожно спросил Джейми, подняв бровь. – Кому-то, насчет кого мы будем уверены, что он станет хорошо с ним обращаться?

Я потерла двумя пальцами лоб между бровей, пытаясь избавиться от усиливающейся головной боли.

– Не вижу, чем это лучше, – возразила я. – Может быть, даже хуже, потому что откуда нам знать, как новые хозяева с ним обойдутся.

Джейми вздохнул. Большую часть дня он провел в вонючем трюме, готовя с Фергюсом опись груза к нашему прибытию на Ямайку, и смертельно устал.

– Ага, понимаю, – сказал он. – Только вот не думаю, что отпустить его на все четыре стороны, позволив умереть с голоду, будет добродетельным поступком.

– И то правда.

«Лучше бы мне вообще никогда не видеть этого однорукого раба!» – невольно возникло у меня не слишком милосердное желание. Это и впрямь было бы облегчением. Для меня, но не для него.

Джейми поднялся с койки, потянулся, опершись о стол и разминая затекшие плечи, а потом наклонился и поцеловал меня между бровями.

– Не переживай, англичаночка. Я поговорю с управляющим Джаредовой плантации – возможно, он подыщет для малого подходящее занятие или…

Его прервал донесшийся сверху крик.

– Аврал! Свистать всех наверх! Слева по борту! Тревога!

За встревоженными возгласами вахтенного последовали крики и топот: команда выбегала на палубу. Крики умножились, последовал толчок, словно «Артемида» резко дала задний ход.

– Да что, во имя Господа… – начал было Джейми, но его слова потонули в грохоте и треске.

Каюта заходила ходуном, он повалился на бок, табурет вывернулся из-под меня, и я оказалась на полу. Масляная лампа при толчке не удержалась в консоли и тоже свалилась, к счастью, потухнув при падении. Каюта погрузилась во тьму.

– Англичаночка! С тобой все в порядке? – донесся из ближнего сумрака встревоженный голос Джейми.

– Вроде бы, – ответила я, выбираясь из-под стола. – А что случилось? Мы с кем-то столкнулись?

Не теряя времени, чтобы ответить хоть на один из этих вопросов, он добрался до двери, открыл ее, и с палубы донеслись топот и крики, порой перемежавшиеся резкими хлопками выстрелов из ручного огнестрельного оружия.

– Пираты! – кратко сообщил он. – Пошли на абордаж.

Мои глаза уже приспособились к темноте, и я разглядела, как Джейми, склонившись над столом, вынул из выдвижного ящика пистолет. Он замешкался, чтобы вытащить из-под подушки на своей койке кортик, и, на ходу отдавая распоряжения, направился к двери.

– Забирай Марсали, англичаночка, и забейтесь с ней в трюм, подальше к корме, туда, где лежит гуано. Спрячьтесь за брикеты и ждите.

С этими словами он исчез.

– Матушка Клэр?

Со стороны двери послышался высокий, испуганный голос Марсали. Белое хлопковое платье виделось в проеме бледным пятном.

– Я здесь.

Потянувшись, я сунула ей в руку нож для вскрытия писем с ручкой из слоновой кости.

– Возьми на крайний случай. Пошли, нам нужно спрятаться.

Держа в одной руке ампутационный нож с длинной ручкой, а в другой гроздь скальпелей, я проследовала через весь корабль в кормовой трюм. Сверху, с палубы, доносились топот ног, проклятия, брань, выстрелы, а громче всего страшный треск досок. Видимо, «Артемида» сталкивалась и терлась бортами с напавшим на нас неизвестным судном.

В трюме было темно и душно, в воздухе висела едкая пыль гуано. Двигаясь вслепую, мы пробрались в самый дальний уголок.

– Кто они такие? – спросила Марсали. Голос ее звучал странно, поскольку заполнявшие трюм блоки спрессованного гуано приглушали эхо. – Думаете, это пираты?

– Вполне возможно.

Лоренц рассказывал, что Карибское море представляет собой охотничьи угодья пиратских люггеров и прочих суденышек всех мастей и размеров, однако мы надеялись, что на нас ввиду малой ценности нашего груза морские разбойники не позарятся.

– Наверное, у них у всех носы заложило.

– Что? – спросила Марсали.

– Пустяки, – ответила я. – Сиди тихо и не высовывайся. Все равно мы ничего не можем сделать.

Признаться, мне по собственному опыту было известно, что нет ничего хуже, чем беспомощно ждать, пока мужчины сражаются, но никакой приемлемой альтернативы у нас не было.

Сюда, вниз, шум схватки доносился лишь в виде отдаленных, приглушенных ударов, отдававшихся дрожью по всему кораблю.

– О господи, Фергюс! – в ужасе прошептала Марсали. – Пресвятая Дева, спаси его!

Я молча вторила ее молитве, думая о Джейми, находившемся наверху, в центре хаоса. Перекрестившись в темноте, я дотронулась пальцами до той самой точки между бровями, которую он поцеловал всего несколько минут назад, стараясь не думать о том, что это, возможно, было наше последнее соприкосновение.

Неожиданно сверху громыхнуло, и весь корпус корабля содрогнулся.

– Они взрывают корабль! – Марсали в панике вскочила на ноги. – Они нас потопят! Надо выбираться! Иначе отправимся на дно!

– Подожди! – крикнула я. – Это всего лишь канонада.

Но ни слушать, ни ждать Марсали не хотела: я слышала, как она, охваченная слепой паникой, неловко поспешила к выходу, всхлипывая и ругаясь, когда натыкалась на блоки гуано.

– Марсали! Вернись!

В трюме царила полная темнота. Вслепую я сделала несколько шагов в пыльной духоте, пытаясь по звуку определить ее местоположение, но осыпавшиеся груды гуано искажали и приглушали шумы. Сверху раздался грохот еще одного взрыва, за ним почти сразу же последовал другой. Сотрясение подняло еще больше едкой вонючей пыли; я закашлялось, на глазах выступили слезы.

Вытерев глаза рукавом, я заморгала. Нет, не померещилось: из-за края ближнего к трапу отсека виднелось тусклое свечение.

– Марсали! – позвала я. – Ты где?

Ответом был истошный визг, раздавшийся оттуда, где виднелся свет. Огибая препятствия, я выбежала к подножию трапа и увидела Марсали, бившуюся в руках здоровенного полуголого мужчины. Этого толстого, широкоплечего детину со множеством татуировок на жирном торсе и ожерельем из монет и каких-то побрякушек на шее только потешали попытки девушки вырваться.

Но тут он заметил меня, и глаза его на плоской физиономии под пучком перепачканных дегтем черных волос расширились. Рот приоткрылся в глумливой усмешке, демонстрируя примечательно малое количество зубов, и выдал что-то на языке, похожем на испорченный испанский.