Читать интересную книгу Путешественница - Диана Гэблдон

– Я не знаю, Джейми, – сказала я, прикасаясь к его щеке, уже успевшей обрасти колючей щетиной, неодолимым признаком жизни.

Он вздохнул, на миг прижавшись щекой к моей ладони.

– Я все равно не могу не задаваться вопросами, когда думаю о них, особенно о Мурте.

Джейми беспокойно отвернулся, его взгляд затуманился, и я поняла, что мысленно он сейчас там, на вересковой пустоши, – марширует в одном строю с мертвецами.

– Мы могли выступить раньше, но наши люди, голодные, замерзшие, стояли в строю не один час, дожидаясь, когда его высочество отдаст приказ атаковать.

Только вот Карл Стюарт, командный пункт которого находился на скалах, в глубоком, безопасном тылу, и который впервые за всю кампанию принял на себя командование своими войсками в сражении, все колебался и откладывал решение. И тем самым дал англичанам время, чтобы выкатить вперед пушки, нацелить их прямой наводкой на неровные шеренги горцев и открыть огонь.

– Думаю, для многих это стало облегчением, – тихо произнес Джейми. – Каждому бойцу на поле было уже ясно, что дело проиграно и все мы, в сущности, уже мертвы. Люди стояли и ждали конца, видя уставившиеся на них смертоносные черные жерла пушек. Стояли молча. Я слышал лишь свист ветра да крики английских солдат, доносившиеся с той стороны поля.

А потом загрохотали пушки, люди попадали наземь, а немногие уцелевшие, хотя строй их и поредел, выхватили клинки и устремились на врага с гэльским боевым кличем, заглушаемым канонадой и уносимым ветром.

– Все заволокло густым дымом, и видеть можно было только на несколько футов перед собой. Я сбросил обувь и, отчаянно крича, устремился туда.

Его бескровные губы скривились.

– В тот миг я был счастлив, – не без удивления сказал Джейми. – В конце концов, мной двигало желание умереть, и если мне и было чего бояться, так это того, что я буду ранен и умру не сразу. Но я все равно умру и, когда это произойдет, встречусь с тобой и все будет хорошо.

Я придвинулась ближе к нему, и он взял меня за руку.

– Люди вокруг меня падали как подкошенные: картечь и мушкетные пули свистели и жужжали, словно шмели, совсем рядом с моей головой, но на мне не было даже царапины.

Один из очень немногих уцелевших после атаки, он добрался до британских позиций незамеченным, и английские артиллеристы воззрились на выскочившего из дыма горца, как на демона. Его широкий, влажный от дождя клинок сверкнул – и обагрился кровью.

– Где-то на задворках сознания маячила мысль о том, чего ради их вообще убивать, – задумчиво припомнил Джейми. – Ясно ведь было, что битва нами проиграна, и сколько бы врагов я ни убил, этим уже ничего не исправишь. Но меня обуяла жажда убийства. Ты это понимаешь?

Он стиснул мои пальцы, и я тоже пожала его руку, давая утвердительный ответ.

– Я не мог остановиться. И не стал бы.

Его голос звучал спокойно, без горечи или обвинений.

– Наверное, это очень старое чувство – желание забрать врага в могилу вместе с собой. В груди моей словно полыхал пожар, и я… я отдался ему, – просто заключил он.

Орудийный расчет состоял из четырех человек, у которых из оружия имелись лишь нож и пистолет и которые никак не ожидали, что здесь, в тылу, они могут подвергнуться нападению. Против переполнявшей Джейми безумной ярости они были бессильны и полегли все четверо.

– Земля дрожала под моими ногами. Шум оглушал так, что невозможно было думать. А потом до меня дошло, что я нахожусь позади английских пушек. Не самое подходящее местечко для смерти, а? – усмехнулся Джейми.

И он отправился назад через вересковую пустошь, чтобы присоединиться к погибшим горцам.

– Мурта сидел посреди поля, привалившись к кочке. На нем было по меньшей мере двенадцать ран, самая страшная зияла на голове. Я решил, что он мертв.

Однако это было не так: когда Джейми опустился на колени возле крестного отца и поднял его сухощавое тело на руки, Мурта открыл глаза.

– Он видел меня. И улыбался.

Мурта протянул руку и слегка коснулся его щеки. «Не бойся, bhalaich, – прошептал старик, используя ласковое обращение к детям, причем к любимым. – Чтобы я, с такими пустяшными ранами, взял да помер?»

Я долго стояла молча, держа Джейми за руку. Наконец другая его рука осторожно, очень осторожно коснулась моей, раненой.

– Англичаночка, столько добрых людей попали в беду, а то и умерли только из-за того, что знали меня! Я отдал бы всего себя за возможность на миг избавить тебя от боли и с трудом подавляю желание дотронуться до тебя прямо сейчас, чтобы услышать твой голос и точно знать, что я не убил и тебя тоже.

Я наклонилась и прикоснулась губами к его груди – из-за жары Джейми спал обнаженным.

– Ты не убил меня. Ты не убил Мурту. И мы найдем Айена. Пусти-ка меня обратно в постель, Джейми.

Некоторое время спустя, когда меня уже одолевал сон, с пола рядом с моей кроватью донесся его голос.

– Знаешь, мне редко хотелось возвращаться домой к Лаогере, – задумчиво сказал Джейми. – Но когда я все же делал это, то находил ее там, где оставил.

Я повернула голову, прислушиваясь к его тихому дыханию.

– А, так вот какая жена тебе нужна? Которую где положишь, там и возьмешь?

Он то ли засмеялся, то ли закашлялся, но ничего не ответил, а спустя несколько мгновений раздался его равномерный храп.

Глава 55

Измаил

Спала я беспокойно и пробудилась поздно, в лихорадке, с пульсирующей головной болью. В подобном состоянии меня не хватило даже на то, чтобы протестовать, когда Марсали заявила, что нужно протереть мне лоб. Я благодарно расслабилась и, закрыв глаза, блаженствовала, ощущая нежные прикосновения смоченной уксусом прохладной ткани к моим разгоряченным вискам.

По правде говоря, эти прикосновения оказались столь успокаивающими, что я снова уплыла в сон, не заметив, как Марсали ушла. Другое дело, что снилась мне всякая дрянь вроде темных штолен и обгорелых костей, а разбудил грохот. С перепугу я подскочила на койке и резко села, отчего в мой бедной головушке произошла ослепительно белая вспышка боли.

– Что такое? – вскричала я, хватаясь обеими руками за голову, словно иначе бы она отвалилась. – Что происходит?

Окно было занавешено, чтобы меня не беспокоил свет, и глаза не сразу приспособились к сумраку.

У противоположной стены каюты маячила внушительная фигура, схватившаяся, будто передразнивая меня, за голову. Она разразилась потоком ругательств на смеси китайского, французского и гэльского языков.

– Черт побери! – Это уже прозвучало по-английски. – Провались все к хренову дьяволу!

Джейми отшатнулся к окну, держась за голову, которой основательно приложился к уголку моего шкафа. Он сорвал занавеску и открыл окно, впустив в каюту приятную струйку свежего воздуха и слепящий свет.

– Можешь ты, черт тебя побери, сказать, какого беса ты делаешь? – спросила я чрезвычайно суровым тоном, объяснявшимся тем, что свет колол мои чувствительные веки, точно иголками, а когда я схватилась за голову, это движение заставило вспомнить о каждом стежке, наложенном на раненую руку.

– Я искал твой ларец со снадобьями, – ответил Джейми, прикасаясь к макушке и морщась. – Проклятье, голову проломил. Ты только взгляни!

Он сунул мне под нос два пальца, слегка вымазанных в крови.

Я положила на них смоченную уксусом тряпицу и снова откинулась на подушки.

– С чего это тебе вдруг понадобился ларец с лекарствами? И почему не спросить у меня, вместо того чтобы устраивать тут возню и биться о стенки, словно пчела в бутылке? – раздраженно спросила я.

– Будить тебя не хотел, вот почему, – смущенно ответил он.

Я не выдержала и рассмеялась, и волны боли побежали по всему моему телу.

– Ничего страшного, что разбудил: мне снился плохой сон. Ну так зачем тебе понадобились лекарства? Кто-нибудь ранен?

– Я же тебе говорю: моя голова пострадала, – ответил Джейми, осторожно промокнул макушку мокрой тряпицей и сморщился. – Не хочешь ее осмотреть?

Вообще-то ответ на этот вопрос был однозначным: «не особенно», – но я жестом велела ему наклониться, чтобы взглянуть на макушку. Под шапкой волос действительно прощупывалась впечатляющая шишка с небольшой ссадиной, но в целом все повреждения тянули разве что на легкую контузию.

– Череп не проломлен, – отметила я. – У тебя самая крепкая башка из всех, какие мне случалось осматривать.

Движимая инстинктом столь же древним, как материнский, я наклонилась и нежно поцеловала шишку. Джейми поднял удивленно расширившиеся глаза.

– Говорят, это помогает, – пояснила я.

Уголок его губ тронула улыбка.

– О, здорово.

Джейми наклонился и осторожно поцеловал повязку на моей раненой руке.

– Лучше? – спросил он, выпрямившись.

– Намного.

Рассмеявшись, он потянулся за графином, плеснул оттуда немного виски и протянул бокал мне.

– Слушай, нужно твое снадобье для заживления ссадин и порезов, – сказал Джейми, наливая и себе.