рук и принялся рассматривать его, чуть поворачивая то в одну сторону, то в другую и склоняя голову поочередно к каждому плечу.
— Ну что ж, — проговорил он, наконец, — такую резолюцию я сам изображу — буква в букву, не отличишь. Так что — идем на подделку документов?
— Стас, тебе не кажется…? — начал было я, но он не дал мне договорить.
— Ты меня зачем сюда притащил? — язвительно поинтересовался он. — Или у тебя нестандартные приемы только в скандалах срабатывают?
Я молча чертыхнулся и ступил Марининому ангелу за спину, прикрыв его от возможных любопытных взглядов коллег. Коих, впрочем, не последовало. На заполнение бланка и нанесение внушительной по размаху резолюции у них ушло не более двух-трех минут. После чего оба документа — и настоящий, и поддельный — перекочевали на второй конвейер.
— Когда подключат-то? — спросил Стас, провожая их глазами.
— В течение получаса, — уверенно ответил Маринин ангел.
— Ладно, это мы на месте проверим, — кивнул Стас, и неловко добавил: — Спасибо. Мы пошли, что ли.
— А можно… — неуверенно остановил его Маринин ангел, — … сообщить мне, чем все кончилось?
— Сообщу, — уверил его Стас. — И напоследок скажу тебе так: уронив ношу, можно, конечно, стоять над ней и вселенское раскаяние изображать. А можно поднять и нести дальше. И раскаиваться уже потом, в пункте назначения.
Маринин ангел опустил глаза, затем глянул на меня, словно что-то сказать хотел, но произнес только: — До свиданья.
Меня форма его прощания вполне устраивала (мне бы действительно еще пару свиданий с ним, и он бы у меня быстро в строй вернулся), но я уже закрыл глаза, старательно представляя себе внутренность своей машины. Уж туда-то я точно первым попаду!
Опять не вышло — материализовались мы с ним одновременно. Ладно, по сравнению в первым переносом это можно считать почти успехом. Я завел машину, и мы отправились назад в больницу.
— А на что это ты намекал — про подстроенную аварию? — вдруг спросил меня Стас на полдороге туда.
— Да я потом об этом хотел поговорить, — поморщился я. — Не похоже это все на случайность — я знаю, как Марина водит и как за машиной следит. Да и уж больно вовремя все это произошло… Доказать я, конечно, ничего не могу, просто чую…
— Доказать — это наше дело, — коротко обронил Стас. — И наказать.
— Ты, что, тоже так думаешь? — вскинулся я.
— Почти уверен, — кивнул он. — Там уже и милиция экспертизу провела, и наши технические специалисты посмотрели. У нее тормозной шланг лопнул — ровненько так, словно подрезали. Их власти никого, конечно, не найдут — у нее машина во дворе ночует, над ней кто угодно мог потрудиться, и ищи его потом. У нас шансы выше.
— Это как? — с интересом спросил я.
— Если эта авария с издательством связана, — объяснил Стас, — значит, кто-то из них кому-то ее поручил. А у нас есть… способы мысли людей сканировать — даже те, о которых они стараются забыть. Если хоть у кого-то из них подобный разговор в памяти отыщется — дальше по цепочке пойдем, до рядового исполнителя. А если и у него в сознании Маринин двор с машиной всплывут, тогда… по той же цепочке… метлой пройдемся.
— Я хотел бы… — Опять он мне договорить не дал!
— Будешь, — весомо закончил он мою фразу. — В курсе. Я с твоей идеей присматривать за ней в целом согласен — ей, похоже, многослойная защита требуется. И, похоже, с тобой мы сработаемся, — хохотнул он, — как сегодняшние события показали. Давай только сначала посмотрим, чем они закончатся.
В больнице, когда мы показали главврачу привезенное лекарство, он даже слегка задыхаться начал. От научного энтузиазма. Который, правда, почти сразу сменился глубоким унынием — доктор признался нам, что вряд ли решится применить не одобренный отечественным Минздравом препарат. Я с легкостью развеял его сомнения, уверив его, что устное согласие семьи на тестирование препарата на их дочери имеется, а если ему нужно письменное — завтра оно у него будет.
Он сказал, что сначала — письменное согласие, а потом — начало эксперимента. Я занервничал — не хватало еще, чтобы Марина начала выздоравливать на глазах до применения препарата. Пришлось звонить Марининой матери и просить ее немедленно приехать и написать ему эту чертову бумажку. Интересно, это люди у нас бюрократии научились, или это мы их привычку каждое действие тоннами документов сопровождать на тот свет перетащили?
Вернулся я проведать Марину вечером, уже с Татьяной. Она, конечно, ночью не спала, меня дожидаясь, но у меня духу не хватило отругать ее, как следует. Не только ведь за Марину она переживала — спасибо Стасу. А когда она заговорила о том, что все последнее время плохо обо мне думала и чувствует себя виноватой, мне и вовсе не по себе стало. В расстроенных чувствах я и проболтался ей о возможном покушении на Маринину жизнь. Она и в этом усмотрела вину Стаса, а не мою. Не веря своим ушам, я решил воспользоваться редким моментом ее полного расположения к моей персоне и осторожно намекнул ей, что мне…. наверно, придется… изредка присматривать… одним глазком за Мариной. Опять не возражает! Нет, ей определенно выспаться нужно.
Я сделал вид, что мне срочно нужно на работу, после чего я заеду за ней. Вернуться домой мне удалось чуть раньше обычного, и, увидев, что она все еще сладко спит, я просто не решился опять лишать ее отдыха. Чтобы время в ожидании, пока она проснется, не тянулось так мучительно, я решил немного перекусить. Нервно-бессонная ночь обернулась для меня повышенным аппетитом, и, хотя утром я и позавтракал, но в обед мне даже перехватить ничего не удалось — вышел на связь Стас.
Выяснилось, что в мыслях у одного из директоров издательства обнаружились некие туманные намеки на то, как бы охладить пыл чрезмерно рьяного последнего автора. Высказанные в разговоре с неким знакомым с весьма неприятной репутацией. По этой ниточке сотрудники Стаса и пошли к самому центру клубка.
Кстати, стоит ли спрашивать, в какой именно момент проснулась Татьяна? Правильно — когда я, вздыхая от облегчения, прятал следы пиршества в холодильник. Вот я и говорю: женская интуиция — это механизм естественного отбора сильнейших среди мужчин. Слабые просто вымирают, не выдержав жизни в постоянной настороженности.
Лишь только заглянув к Марине, я сразу же увидел результаты совместных усилий нашей энергии и земных витаминов — не стоит последние совсем со счетов сбрасывать. Я заглянул к ней и тут же вышел — раз Марина очнулась,