взмахнул крыльями, направляясь в свою башню, решив, что лучший праздник — это тишина.
Вино из его собственных виноградников плескалось в хрустальном бокале. В камине, больше похожем на жаровню, уютно горел огонь. Несколько пустых бутылок валялись на полу, словно пьяные.
В сумраке наступившего вечера слышались песни слуг.
Со стен смотрели унылые головы троллей и прочей нечисти, а Бертран, расположившись в кресле так, что отпирался спиной на ручку, закинув ноги на вторую, сидел и вспоминал тот ужас, который ему удалось пережить. Его крылья касались пола, а пламя разгоралось все сильней, стоило только плеснуть в него содержимое бокала.
«Исабо!», — зашипело вино на раскаленных углях.
На мгновенье герцогу показалось, что это не пламя, а рыжие волосы. Он моргнул, чтобы отогнать наваждение. И снова в камине резвилось пламя, потрескивая сухими дровами. Искры, которые поднимались, собирались в силуэт, поправляющий рубаху на плече.
«Ис–с–сабо!», — змеей шипела смола на дровах. — «Ис–с–сабо!».
Бертран дернулся, мотая головой. И снова это было обычное пламя, которое весело скакало по дровам. «Исабо!», — слышалось шипение в камине.
— Наконец–то в замке будет спокойно! — поставил точку герцог, всеми силами отгоняя это странное наваждение.
Слуги уже устали петь, вечер мрачнел и превращался в ночь, в открытые окна задувал свежий горный ветер, проветривая замок.
Привычная уютная тишина, словно красивая узница, томящаяся в каменном мешке, вдруг показалась такой унылой и надоевшей за эти десятилетия. Жизнь снова текла спокойно, своим чередом. И герцог наизусть знал, что будет через час, через два и даже утром.
Эйфория от внезапной тишины, которая все еще радовала своей предсказуемостью, стала постепенно проходить. Бертран поймал себя на мысли о том, что так будет сегодня, завтра и еще лет сто. И из всех событий, которые способны всколыхнуть ее, самым громким будет рождение теленка, горный тролль, которого видели ночью за стенами замка и приезд гостей.
— Проклятье! — выкрикнул герцог, бросая хрустальный бокал в камин. Пламя тут же заплясало, а в нем чудилась маленькая танцующая фигурка с рыжими волосами.
— Проклятье, проклятье, проклятье, — рычал герцог, опираясь на откосы и чувствуя, как холодный ветер перебирает его волосы.
— Кажется, я просто слишком много выпил, — успокоил себя Бертран, пиная бутылки. Он оперся могучими руками на спинку кресла, опустил голову так, что волосы прикрыли его лицо.
И вот кто бы мог подумать, что он будет скучать? Хотя, казалось бы! Он же сам решил от нее избавиться!
Бертран обвел комнату мутным взглядом.
— Она же — ходячая неприятность! — убеждал он себя. — Рыжая, ходячая катастрофа! Конец света с косичкой! Бедствие на стройных ножках! Это не женщина! Это кошмар!
Признаться себе в том, что с ее появлением жизнь в замке, вдруг стала такой непредсказуемой и такой оживленной, герцог не мог. За эти несколько дней произошло больше событий, чем за десять унылых лет!
Герцог прорычал, с легкостью поднимая кресло и с грохотом ставя его на пол, а потом дернул штору. Карниз слетел и упал на пол.
— Что со мной такое? — посмотрел он в глаза своему отражению в роскошном зеркале. — У тебя золота больше, чем у короля, у тебя самый неприступный замок, у тебя есть свобода, фактически бессмертие, есть столько крестьян, что можно смело объявлять себя отдельным государством! Что тебе, проклятье, еще нужно?! А?!!
Как он был зол на себя! Просто словами не передать.
Обессиленный от собственной злобы он упал в кресло возле камина.
— Не родился такой мужик, который смог бы ее …. для начала терпеть! Или может, я просто слабак? — спросил он, прищуриваясь на портреты своих предков. Они смотрели на него со стены. И, понятное дело, молчали. Для того, чтобы они начали разговаривать нужна была еще одна бутылка.
— Гиос! — крикнул герцог, когда ему в голову взбрела странная мысль. — Быстро сюда!
Накачанные за долгие годы службы ноги старичка Гиоса уже поднимались по винтовой лестнице.
— Вы меня звали? — спросил старик, видя бутылки, камин и оборванную штору.
— Есть какие–то новости? — спросил Бертран, глядя на пламя камина.
— Во время работы в поле один крестьянин подвернул ногу. У кухарки на левой руке вскочил волдырь, — перечислял Гиос новости замка. — Бык хромает на одну ногу. Впрочем, все! Ах, нет!
Герцог оживился.
— С тролля улетела простыня. Прямо в грязь! — добавил старик.
— Пять Мешков не возвращалась? — не выдержал Бертран, стараясь не подавать виду.
— Слава богам, нет! — выдохнул старик.
— Скажи мне, Гиос, — позвал его Бертран, когда старый слуга уже собирался уйти. — У тебя такое бывало, чтобы… Ты вот хотел избавиться от человека. А потом он тебе начинает мерещится? Например, в камине? Что это такое?
— Это? — задумался Гиос, но договорить не успел.
Задрожали стекла, замок чуть не подпрыгнул, а герцог изумленно посмотрел в сторону окна, слыша оглушительный и страшный рев, усиленный жутким эхом. Такого рева не слышали здесь уже тысячу лет.
— Это дракон, — заметил Гиос, а башня зашаталась от оглушительного рева.
— Да какой… — начал было Бертран, но тут же понял. Дракон, который спал тысячу лет в этих горах, проснулся! Да так, что замок зашатало.
— Что это? Откуда звук? Вы это слышали? Это гром? — доносились из открытого окна голоса слуг, которые высыпали во внутренний двор. — Это что такое может быть?
Глава четырнадцатая
Герцог вскочил на ноги, как только до него дошло, что в горах проснулся тот самый дракон, с которым сражались его доблестные предки, не поделив горные хребты. Битва была долгой, кровопролитной, велась с переменным успехом и передышками на пару столетий.
Не в меру героические предки с портрета посмотрели на Бертрана, намекая, что в его возрасте половина из них уже стала драконьим ужином. А чего добился он?
Но герцог был не из робкого десятка, поэтому схватил меч со стены и потребовал доспех. Чтобы в случае проигрыша, обеспечить дракону достойного несварение.
Битва обещала быть кровопролитной и разрушительной, а Бретран уже на всякий случай прикинул, где в его спальне отлично будет смотреться драконья голова.
Гиос сбился с ног, собирая доспехи, пока все обитатели замка дружно паниковали, считая, что визги и вопли лучше всего отгонят кровожадного дракона от замка.
Где–то среди спящих в ночной тиши гор послышался жуткий рев, и забрезжило