— Я чуть не умерла.
Шон кивнул. Ее слова в подтверждении не нуждались. Она поговорит об этом как-нибудь в другой раз. Сейчас не время, да у него и нет желания становиться ее исповедником. Чем меньше он знает о ней, тем лучше, поскольку ею слишком легко увлечься, а этого как раз ему и не нужно. И Шон Коллиер в полном молчании возобновил свои манипуляции с ложкой. Наконец Сасс отвернулась, не в силах больше есть.
— Лучше? — спросил он, не поднимая глаз от тарелки, словно суп требовал его пристального внимания. Теперь он уже знал цвет ее глаз, золотых, словно первые весенние цветы в горах. Они его смущали. Слишком ясные. Слишком яркие. Глаза никогда не страдавшего человека. Страдание превратило его глаза в угли, и он не мог смотреться в зеркало из страха, что они каждый день будут напоминать ему о его муках.
Он поднял глаза лишь настолько, чтобы увидеть, как она кивнула и попыталась улыбнуться, Однако усталость давала о себе знать, и ее уже опять клонило в сон. Он постоял, глядя на спящую женщину, а потом направился на кухню, неслышно и легко для такого высокого мужчины, вымыл там посуду, стараясь прогнать от себя нахлынувшие чувства. Такая волна эмоций, грозившая смыть его безразличие и даже враждебность к миру, пугала его. Сасс Брандт ничто, и все-таки он смотрит на нее так, как будто она единственная на свете достойна заботы.
Накануне он выбросил ее в темноту, а теперь в его сердце стучало желание ее защитить. Наконец, прогнав из души слабость, Шон ушел из кухни и погасил за собой свет. Сасс, как он и ожидал, спала. Она отвернулась, и он больше не мог видеть ее лицо, но, открывшееся его глазам зрелище было великолепным даже и без прекрасных черт ее лица. Волосы струились по обнаженным плечам, падали на голую спину. От тревожного сна одеяло сползло, обнажило гладкую кожу, подчеркнуло нежный изгиб бедра. Будь он великим живописцем, он бы немедленно бросился к мольберту, будь он поэтом, у него родились бы стихи, но он всего лишь обычный человек, и вид ее пробудил в нем мысли и желания, о которых он целую вечность не позволял себе даже думать.
Он не решался приблизиться к ней, из опасения, что если дотронется до нее или даже поправит одеяло, то уже не сможет владеть собой. И он обошел диван стороной и подвинул поближе к огню свое замечательное старое кресло. Там он накрылся старым одеялом и, вытянув перед собой ноги, стал глядеть на пламя, стараясь не думать о крепко спавшей за его спиной женщине. Скоро его старания увенчались успехом.
Шон Коллиер спал без всяких снов впервые за много лет.
Проснулся он внезапно и протянул руку, а за чем — и сам не знал. Но в комнате сгустилась опасность, и ему требовалось себя защитить. Впрочем, щита от этой опасности не существовало, он это понял в тот же миг, когда с глаз слетел сон.
Это была только она, казавшаяся видением, одетая в его старый халат, который он почти не носил. Халат укутал ее от подбородка до пяток, воротник был поднят из-за холода в комнате, поскольку огонь в камине еле горел.
Она взглянула на него. Ее рука с зажатым в ней гребнем застыла возле головы. Он не сразу понял, отчего волосы казались более темными. Они были влажные, а ее лицо сияло. Шон приподнялся в кресле и сделал глубокий вдох, чтобы прояснить голову. Но она снова закружилась от запаха мыла и Сасс.
— Извините, — прошептала она. — Я не хотела вас будить. Просто мне нужно просушить волосы. Мне так холодно после… — Сасс улыбнулась, явно смущенная. — Надеюсь, вы не возражаете. Я приняла душ. Устроилась как дома. — Пожав плечами, она провела гребнем по длинным волосам, отбросила их за плечи, подтянула колени и обхватила их руками. Она смотрела на него, смотрела в упор, без смущения и стыда. Какая странная женщина. Типичная американка, и все-таки мягче, возможно, добрей, чем те, с кем ему доводилось сталкиваться. Они казались жесткими и практичными, не такими, как женщины у него дома… в том месте, которое он привык называть домом, поправил он себя.
Шон откинул в сторону стеганое одеяло.
— Нет, не возражаю. Пожалуй, вам это на пользу.
Сасс вслушалась. Вот он, опять, этот замечательный ритм в его голосе, отзвук далекой страны, страны туманов и озер. Ирландия. Она и не подозревала, что звучание голоса способно вызвать в ней такие видения. Вот, снова, хотя, возможно, дело не в голосе. В нем самом: высоком, темноволосом и бородатом, с бледной кожей и черными-пречерными глазами. Ему пошел бы килт. Хотя, впрочем, это шотландцы носят юбки. Сасс улыбнулась ему, когда он встал. Такой высокий, с такой осанкой, словно был рожден сильным и уверенным в себе, и ему не пришлось учиться этому в течение своей жизни.
Как ей хотелось узнать о нем побольше. То немногое, что ей известно, слишком противоречиво. Талантливый писатель, лауреат престижной премии, внезапно исчезнувший и живущий теперь вдалеке от мира. Она подняла голову и хотела заговорить об этом, но он уже замкнулся в себе, словно старался держаться от нее как можно дальше.
Он свернул одеяло и повесил на спинку кресла. Затем проделал то же самое и с ее одеялом. Перенес ее одежду, опасливо, словно боялся обжечься. Смутился, когда шелковая полоска — ее лифчик — упала к его ногам, и ее пришлось поднять. Он направился к телефону, и тогда Сасс решила, что ей лучше самой начать разговор, пока он не заработал себе сердечный приступ, изыскивая способы не общаться с ней.
— Он не работает. Я пробовала. Я знала, что вам захочется избавиться от меня как можно скорей. Но там даже гудка нет. Мне очень жаль.
— Ничего. Мы можем и подождать. Запас продуктов большой, — пробормотал он.
— Дров и всего остального тоже достаточно, — улыбнулась Сасс. — По-моему, вы тут предусмотрели все.
— Какого черта вам понадобилось умирать у моего порога? — вспышка раздражения оказалась такой неожиданной и сильной, что Сасс невольно туже обхватила колени и пригнула голову, словно пытаясь спрятаться от его гнева. Он резко повернулся к ней, и даже через комнату она увидела глубоко в его глазах вспышку огня, почувствовала, как напряглось его тело, и тут же угадала, что это не гнев, а страх. — Я просто не могу поверить, что вы настолько глупы — приехали сюда и не отправились тут же назад, когда увидели, что начинается непогода!
— Но это произошло так быстро, — возразила Сасс, поднимая голову и отказываясь признать себя виновной. Небо свидетель, она и сама была сильно напугана. — Снег пошел внезапно, а уже через минуту ничего не было видно. Уверяю вас, мистер Коллиер, если бы я знала, что все так случится, я бы близко не подошла к вашему дому. Когда я ехала сюда, опасность угрожала только моему достоинству, но не жизни.