Сасс свернула с дороги, включила ручной тормоз и откинулась на спинку сиденья. На этот раз ей нужно войти внутрь подготовленной. Весь ее разум, вся интуиция и наблюдательность должны вступить в игру.
При мягком, туманном свете, заменявшем в этих краях солнечные лучи, Сасс разглядывала бревенчатую хижину. Она прикинула ее размеры: гостиная, хорошо ей запомнившаяся, кухня, возможно, две спальни, и еще маленькая комната слева, сбоку, возле навеса. Достаточно места для двоих и слишком много для одного. Она лениво подумала, не может ли сейчас оказаться у Шона Коллиера какая-нибудь заночевавшая гостья, и поняла, что сейчас это волнует ее меньше всего остального. Хотя такая особа и могла бы оказаться полезной в этой ситуации, Сасс все же сомневалась, что встретит ее здесь. В доме совсем не чувствовалась женская рука.
Не было тут и никаких следов грузовика или легкового автомобиля. Неужели Ш. Дж. Колли-ер ходит повсюду пешком? Настоящий дикарь: набросит поверх куртки медвежью шкуру, закинет за плечо ружье и отправляется добывать себе пищу? Сасс усмехнулась, представив себе подобную картину.
Сасс настолько погрузилась в свои мысли, что не обратила внимание на снег. Маленькие пушинки летали в воздухе словно спускающиеся с небес эльфы. Как чудесно, словно находишься в сказочной стране. На Сасс нахлынула новая волна уверенности в себе.
— Попробуйте только меня прогнать, мистер Коллиер, — произнесла она вслух.
Она готова к бою и уверена в победе. Открыв дверцу машины, Сасс вышла на мороз, закинула вверх голову и открыла рот, ловя языком снежинки.
— Ну, берегись, Шон Коллиер, Сасс Брандт идет на тебя войной, — пробормотала она и направилась к дому.
Добравшись до крыльца, она запыхалась. Ее легкие, пожалуй, больше привыкли к смогу Лос-Анджелеса. Улыбаясь, Сасс оглянулась и поглядела на снег. Он пошел сильней — тонкое французское кружево из Шантильи, покрывающее невесту с головы до ног в день свадьбы. Удивительно, как усилился снегопад за те пять минут, понадобившиеся ей, чтобы дойти до хижины. Ну, судя по вчерашнему вечеру, скоро она будет сидеть у жаркого камина и есть бисквиты. Не отправит же он ее назад в город, не дав воспользоваться его гостеприимством еще раз. Сасс постучала; за гулким звуком последовала еще более гулкая тишина. Она постучала еще, потом в третий раз. Пройдя вдоль веранды, она увидела, что брошенный ими фонарь аккуратно поставлен на полку. Какой педант. Все на своих местах. И все-таки у него в душе что-то не на месте. Разве вчера она не заметила этого?
Сойдя с крыльца, она подняла голову и взглянула на трубу, щурясь от уколов снежинок. Дыма нет. Проклятье. Его нет дома. Что ж, ничего не поделаешь, придется его отыскать. Далеко ли он мог уйти в такой буран?
Хотя это слово случайно пришло в голову Сасс, сейчас она заметила, что так оно и есть. Кататься на лыжах в Альпах всегда приятно, но такой густой снегопад в глухом месте внушает опасения. Сложив ладони рупором, Сасс крикнула.
— Мистер Коллиер! Шон Коллиер! Это я, Сасс Брандт.
Сасс с удовлетворением отметила, что ее хорошо поставленный голос должен быть далеко слышен. Но к тому времени, когда она выкрикнула свое имя, ветер подхватил его и унес, заглушенное тяжелым снежным одеялом. Сасс прошла не больше сотни ярдов и повернула назад. Даже она, горожанка, понимала, что все это добром не кончится. Обернувшись и не увидев хижины, она убедилась, что попала в беду. Хотя ей и доводилось слышать про такие метели, но воочию она столкнулась с ней лишь впервые. В Альпах все благопристойно, природа живет по предписанным правилам, и там Сасс не сталкивалась с такими причудами природы, когда земля и небо меняются местами, а вокруг ничего не видно, кроме снежных завихрений. На Аляске же никакие правила не действуют, и Сасс Брандт оказалась в самой скверной переделке.
Мир сделался совершенно белым. Временами, в прорехи белого кружева Сасс видела то дерево, то камень, но и только; они не могли служить ей ориентирами. У нее не получалось цельной картины, чтобы понять, куда идти. В душе стал накапливаться и расти страх.
Забыв про Шона Коллиера, Сасс брела, сама не зная куда, надеясь, что выберется в безопасное место. Она вспомнила про автомобиль. После приезда она пошла от него к хижине влево. Так что ей надо успокоиться и двигаться в том направлении, где она его оставила. Однако в этом белом мире не существовало никаких ориентиров. Она словно бы оказалась внутри идеального яйца, без швов и стыков, без окон и дверей: ни верха, ни низа, ни войти, ни выйти. И все-таки Сасс понимала, что сдаваться нельзя. Холод грозил ей гибелью, а тревога перерастала в панику.
Стиснув зубы, она нерешительно шагнула вперед. Сейчас она пойдет к машине. Цель простая. «Только не бойся», — повторяла она себе вновь и вновь, пока эти слова не превратились в молитву о спасении. Сасс снова закричала, и опять яростный снежный вихрь заглушил ее голос. Она падала все чаще и чаще, ноги все глубже проваливались в сугроб. И с каждым разом в груди все сильней нарастала паника, становилась все яростней и неудержимей, грозила лишить последних сил. Шапка слетела с головы, волосы развевались на ветру, на лицо обрушивалась ярость разбушевавшейся стихии. Она в отчаянии подняла меховой воротник, понимая, что он не спасет ее от обморожения, если она немедленно не найдет укрытие.
Сасс безрассудно расходовала то, что должна была беречь: свой голос, хотя и понимала, что его никто не услышит; ноги, несущие ее через высокие сугробы; руки, отталкивающие ветки, которых она не видела, а только находила наощупь в этом белом мире. Она напрягала слух, но не слышала ничего, кроме бешеного стука сердца. Ни зги. Ни звука. О, Господи!
Сасс подумала про Лизабет, все еще спящую в тепле своей постели и не подозревающую о том, что происходит на этой горе.
Потом пришли слезы. Они лились из уголков глаз и замерзали на ресницах, не успевая упасть. Волосы намокли от снега, надвигался проклятый холод, сверкающий и тяжелый, и тогда Сасс окончательно обезумела от страха. Что если она никогда не найдет машину или хижину? Что если… она умрет?
Затем, под возглас отчаяния, превратившийся в крик облегчения, рука Сасс коснулась металла. Машина. Она нашла машину. Гладя ее руками и стараясь сдержать благодарные слезы, расходуя то малое количество оставшейся энергии, она наконец-то нащупала ручку дверцы. Незапертая, она без труда впустила ее внутрь. Сасс откинула голову на спинку сиденья и закрыла глаза. Спасена.
Сасс сделала три глубоких вдоха. Они должны были прогнать страх, но больше напоминали всхлипывания. Да, успокоится она еще очень и очень не скоро, но вот согреться должна немедленно. Дрожащими руками Сасс ощупала лицо. Носа она не чувствовала, да и губы застыли. Она настолько замерзла, что не могла даже дрожать, и так устала, что всякое движение давалось ей с трудом.