то, что собрала с собой.
— Так, шпагу взяла, два пистоля взяла, кинжал за сапог засунула, сменную одежду взяла. Кстати, пленные сшили ребенку вещи. Это бессмысленно — он слишком быстро растет. Проще его одеть в детское кимоно.
— Кимоно, а что это такое? — проснулось любопытство у Миринды.
— Японская одежда, делается из куска ткани. Просто надо уметь правильно себя обматывать, хотя это звучит грубо. Кстати, где мои перчатки из кожи малыша? — внезапно вспомнила Эверилд.
— Я до последнего надеялась, что это ваша злая шутка! Но они готовы, вам надо зайти в комнату матери ребенка, которого вы убили.
— Хорошо, молодец, не ослушалась. Надеюсь, их качество меня не расстроит, — спокойно заметила Эверилд.
— Вы бессердечная женщина, — снова осмелела Миринда, что не могло не позабавить Эверилд.
Она подошла к кормилице и, забрав ребенка, переложила на диван, потом мягко взяла руку кормилицы, та вздрогнула и внутренне сжалась, но шелохнуться не смела.
А Эверилд тем временем приложила ее к сердцу.
— Что, чувствуешь сердцебиение? А для пущей убедительности можешь пощупать пульс, я научу, как это делать, — великодушно сказала Эверилд.
— Нет, не чувствую, вы холодная как труп, — она зябко повела плечами, ее не покидало ощущение, что пиратка смеется над ней.
— Я и есть труп, милочка. Я уже мертва полторы тысячи лет. Я умерла в 538 году, во времена расцвета Византийской империи. Мое сердце остановилось в тот день, когда меня муж изнасиловал вместе с пьяными дружками.
— И правильно сделал, вы другого недостойны! — зло проговорила Миринда и сама испугалась своей реакции. Она ожидала удара, даже зажмурилась, Эверилд замахнулась, но рука ударила в стену, и кормилица в ужасе отпрянула — стена просто раскрошилась, словно ее не было.
— Да что ты знаешь о жизни, гадкая девчонка?! — Эверилд взяла ее за волосы. — Твое дело — сапоги лизать своим господам! А не рот открывать. Что ты знаешь о той маленькой девочке, которая мечтала о счастливом будущем, представляла себя играющей на флейте! Девочке, которая мечтала подарить мужу ребенка, но не могла?! Которая делала всё, чтобы ему угодить!.. Что ты знаешь о ней?! О ее разбитых мечтах и ожиданиях! Что ты вообще можешь знать о жизни, соплюшка? Ты еще краем только коснулась ада, который прошла я за полторы тысячи лет! Ты еще никого не потеряла, кроме своего ребенка и мужа. Ах, да, а где твой муж? Умер, или ты нагуляла ребенка?
Миринда потупилась, щеки запылали от стыда. Эверилд отпустила ее волосы, с удовлетворением отойдя.
— Значит, я права. Так заткнись и не учи меня жизни, блядь малолетняя! — Миранда как рыба открывала рот, а потом разрыдалась, осев на пол.
— Он обманул меня. Предал. А я влюбилась в него, с первого взгляда влюбилась. Думала, он меня возьмет в жены. А он сказал, что я ему нужна была как подстилка! Что мне оставалось делать, как не избавиться от ребенка? Да, Эверилд, я такой же монстр, как вы. Только я убила собственного ребенка, а вы — чужого. Мы очень с вами похожи. Я кормилицей согласилась стать только из-за того, что надеялась искупить свой грех. Я думала, если выращу чужого ребенка, то духи меня простят! — она рыдала и размазывала слезы по щекам.
Было ли Эверилд жалко ее? Нет. В свое время ее никто не пожалел, когда ей так же было плохо. Все ее презирали, считали грязной, никчемной. Она с молчаливым равнодушием смотрела на слезы своей рабыни. Она плакала полчаса, как только Эрик не проснулся?
— Вставай, пойдем за перчатками, — холодно повелела Эверилд.
Кормилица поднялась, у нее дрожали ноги. Эверилд бросила мимолетный взгляд на ребенка. Он спал. Вампирша стремительно вышла из комнаты. Миринда последовала за ней. Они прошли коридор и спустились на нижние этажи, в подземелье, справа и слева находились комнаты. Она зашла в третью по счету, с треском распахнув дубовую дверь, и посмотрела на мертвенно-бледную женщину — под глазами круги, сильно похудела. Она держала готовые перчатки в руках.
— Госпожа, ваши перчатки готовы.
Она их протянула с брезгливой гримасой, но за этой гримасой скрывалась дикая душевная боль. Женщина словно обезумела от горя, столько пустоты и отчаяния было в ее глазах.
— Вы можете делать со мной, что хочется. Я больше не хочу жить. Вы убили моего ребенка, а остальных троих продадите в рабство, я не хочу видеть, как они мучаются, я не хочу на это смотреть.
Только Эверилд забрала перчатки, как несчастная мать извлекла кинжал из складок одежды и вонзила себе в сердце.
Эверилд не обратила на это внимания, примерила перчатки, сидели они хорошо, в них было комфортно, она вертела рукой так и эдак, сжимала пальцы в кулак и разжимала, вращала кистями — они иногда выгибались под неестественным углом. Ничего не жало, рука двигалась свободно. Новые перчатки Эверилд доходили ей до локтя. Она с нежностью поцеловала их, ей казалось, что они еще хранят детское тепло.
Эверилд ощутила рядом движения и резко оглянулась, Миринда бросилась к женщине:
— Нет! Нет! — закричала она. — Ты не можешь умереть, когда победа так близко.
Эверилд напряглась, кажется, среди рабов зреет заговор, надо будет предупредить пиратов.
— Отличная работа. Эй, кто-нибудь за дверью, уберите труп! — крикнула она и сглотнула: жажда обожгла горло.
— Я, пожалуй, пойду, а ты помни, что уже через час мы отплываем, — обратилась вампирша к Миринде.
Эверилд вышла из комнаты и поднялась наверх, голова кружилась. Накатила какая-то слабость, неужели в воздухе распылили наркотик? Откуда такая слабость, она ведь ничего не употребляла и охотилась три дня назад… Значит, надо срочно выйти на охоту. Что делать? Она же так долго не протянет, сорвется, а своих она убивать не может. Остается лишь один выход — переплыть через залив на другой остров и там открыть сезон охоты.
«Черт возьми, я не успею, мы уже отплываем через час. Черт! Черт!»
Головокружение прошло, и она вернулась в комнату капитана.
— Красный Бард, вы пока отплывайте, а мне срочно надо поохотиться, иначе ты станешь моей первой жертвой. Я вас потом нагоню, — пообещала Эверилд и стремительно вышла из комнаты.
Она ураганом промчалась по коридору, сбежала вниз по ступенькам и бросилась в море, усиленно гребя руками. Он должен всё понять. Она плыла с час, прежде чем оказалась на другом берегу.
Вампирша скинула одежду и скрылась среди зарослей. Увы, сейчас она не может охотиться в городе, слишком рано, остается уповать на глупцов и охотников. Она скользнула за ближайшие кусты.
Вот удача! Несколько туземцев танцевали свой ритуальный