подрос, он больше не был похож на новорожденного младенца, а вполне имел приличный вес. Эверилд опустила его на палубу, и он пополз смеясь. Катался колобком по палубе, матросы едва успевали отскакивать и только чудом не оказывались за бортом корабля. А он бегал на четвереньках и, что-то лепеча или показывая, приставал к матросу. Одному пирату это надоело.
— Капитан, уберите ребенка, он мешает работать, — крикнул он, смотря на Эверилд.
— Ты пни его хорошенько, и он перестанет к тебе лезть, — посоветовала Эверилд и отвернулась, а малыш продолжал изучать палубу.
Когда они пристали к острову, Эрик уже облазил весь корабль и, сидя на палубе перед Эверилд, грыз золотую монету.
— Что, вкусно? — поинтересовалась Эверилд, поднимая его с палубы. Он что-то пролепетал и продолжил грызть золото.
— Не сломает зубы? — обеспокоился Красный Бард, увидев эту картину.
— Нет, они у него слишком крепкие. Он их просто точит о золото, — улыбнулась Эверилд и первая с ребенком спрыгнула на берег. — Ура, мы дома. Я так устала от моря, — с наслаждением вдохнула запах соленой воды, водорослей, мангров, трав и песка. Потом зашагала к поселению.
Пираты их встречали приветственными криками. Вскоре Красный Бард нагнал Эверилд, и они вмести стали подниматься на гору, чтобы передохнуть в своем дворце. На каждом повороте стояли часовые, они отдавали честь Красному Барду и кланялись Эверилд. Вскоре «пара» поднялась наверх.
Красный Бард проводил Эверилд до ее спальни.
— Я надеюсь, тебе здесь понравится. Комната достаточно светлая, и окна выходят на море. Что я тебе рассказываю, сама зайдешь и увидишь.
Красный Бард распахнул двери, за которыми правда оказалась очень просторная спальня: справа стояла кровать под балдахином, чуть правее — огромное зеркало на всю стену. Эверилд в нём не отражалась, а вот Эрик словно плыл один по комнате, так продолжалось ровно до того момента, пока в поле зрения зеркала не оказался Красный Бард. У большого панорамного окна стоял большой дубовый стол, заваленный бумагой и всякими разными письменными принадлежностями. Слева от окна расположилось большое удобное кресло, справа стояло такое же. Неподалеку был огромный шкаф с разной посудой и драгоценностями. Эверилд на них даже не обратила внимания, а сразу плюхнулась в бархатное кресло, приняв расслабленную позу. Жестом пригласила Красного Барда занять соседнее кресло. Также в комнате находился большой кожаный диван, и Красный Бард прошел к нему и поманил к себе Эверилд. Она неохотно поднялась с кресла и села рядом с Красным Бардом. Положив голову ему на плечо, она блаженно прикрыла глаза.
— Я пойду руководить разгрузкой драгоценностей, ты пока посиди. Отдохни, осмотрись. Через час на площади будем делить добычу, — Красный Бард похлопал ее по ляжке и ушел. Эверилд осталась в комнате наедине с ребенком.
— Всё, папа нас бросил.
Младенец несогласно замотал головой.
— Нет, не бросил, — Эверилд засмеялась и начала щекотать ребенка. Он стал извиваться как змея, и по комнате разливался его смех, похожий на трель соловья. — Ага, значит, мы ревнивые. Ай-яй, — Эверилд сама рассмеялась своим словам, встав с дивана, закружилась с ребенком на руках.
Эрику нравилось, он смеялся. И чем быстрее она кружилась, тем звонче становился его смех. Вскоре они оказались у двери, Эверилд открыла ее пинком и вышла в коридор. Часовые вздрогнули.
— Где здесь кухня, я хочу чаю, — спросила она ближайшего часового, и он ей указал направление.
Эверилд бесшумно двинулась на кухню, где нашла все дорогие сорта чая, кофе, какао и много другого. Она достала фарфоровые чашечки и начала готовить чай, предварительно посадив малыша на стул. Она не боялась, что он с него свалится, это просто будет ему очередным уроком жизни. А он с любопытством наблюдал, как Эверилд кидала в чайничек различные травки. В камине стоял котел с кипящей водой. Эверилд внимательно осмотрелась в поисках чего-нибудь сладкого, но, к своему разочарованию, ничего не нашла. Она пожала плечами и решила, что и так сойдет. Боже, как она давно ничего не готовила, будь у нее больше времени, она бы развела на кухне бурную деятельность, но время было лишь на то, чтобы приготовить чай и в спокойной обстановке напоить им малыша. Эрик сначала воротил нос, но стоило ему сделать один глоток, как он затребовал еще чая. Так они на пару выпили две чашки: Эверилд просто для того, чтобы вспомнить, что такое быть обычным человеком, а Эрик — в исследовательских целях.
Когда пробил назначенный час, Эверилд с ребёнком на руках спустилась к площади, там уже толпились пираты и что-то галдели как базарные курицы. Стоило Эверилд протолкаться сквозь толпу, как Красный Бард поднял руку, призывая всех к тишине. Гам прекратился, и началось кое-что интересное: все пираты раздевались — не поверите — все до одного. Эверилд ошалелыми глазами смотрела на это безобразие. Даже Красный Бард раздевался.
— Нет, конечно, это всё мило и дико возбуждающе, но позвольте узнать, какого демона здесь происходит! — возмутилась Эверилд, с вызовом смотря на Красного Барда. Неужели он решил пойти ва-банк и удивить ее бесплатными танцами голых мужиков. Она невольно расхохоталась, утирая слезы. Мужики поджали губы прямо как девчонки, что еще больше рассмешило Эверилд. С трудом взяв себя в руки, она спросила серьезным голосом:
— Может мне кто-нибудь объяснить, какого рожна здесь происходит, или мы пляшем дикие танцы? Что, от дикарей заразились?
Красный Бард тяжело вздохнул, ну вот всё надо объяснять этим женщинам.
— Это такая пиратская традиция: перед дележкой раздеваться догола.
Понимания в глазах Эверилд он не увидел, поэтому продолжил:
— Чтобы никто не мог спрятать золото или забрать больше, — только тогда на лице Эверилд появилось осознание.
А потом пираты грянули хором:
— Так что раздевайся! Хоть посмотрим, что за красотку капитан прибрал к своим рукам.
Красный Бард побагровел от гнева:
— Она раздеваться не будет!
— Что, боишься, что уведут? — не удержался от подначивания один пират.
— Нет, просто она женщина, и это унизительно заставлять ее раздеваться.
Эверилд в этом ничего унизительного не видела, поэтому положила младенца на землю. Тот лежать отказался и пополз изучать пространство. Эверилд лишь вздохнула, глядя на неугомонного ребенка. Она непринужденно скинула платье, и пираты все ахнули, они ожидали чего угодно, только не такой наглой демонстрации своих форм. Они думали, что женщина взбунтуется, покинет площадь, попытается их пристыдить, а она просто взяла и разделась. Так легко и естественно может раздеться только богиня. Богиня Кали.
— Кали, а где ты потеряла еще две руки? — решил пошутить пират, чтобы сгладить неловкость.
— Отрубила, они мешали мне жить, — не растерялась Эверилд, а