Я тут же поперхнулась водой, которую только начала пить. Пытаюсь прокашляться.
— Котлетку будешь? — спрашивает как ни в чем не бывало бабушка.
— Позже. Пойду позвоню. — Перед моим уходом Ян вернул телефон, и мне не терпелось позвонить друзьям. В такси это не удалось, телефон был разряжен.
Оказавшись в своей комнате, воткнула телефон на зарядку и побежала принимать ванну. Истомин не дал мне такой возможности, отправив восвояси. Как могла чистила живот влажными салфетками, до всего остального в такси было как-то неудобно добираться.
Сняв одежду — ужаснулась. Все тело в ярких засосах, укусах и кровоподтеках. На ягодицах синяки в виде пятерни, так сильно он сжимал мою задницу. На грудь лучше вообще не смотреть, а шею придется закрывать водолазкой с высоком горлом. Обалдеть. Засосы есть даже на животе и бедрах. Мама дорогая…
Между ног горит и саднит, и я с наслаждением залезаю в горячую ванну. Обдумываю и рефлексирую, вспоминаю все события. Голова идет кругом. Хоть фильм снимай.
На звонок Злата ответила сразу же, будто только и ждала, когда я позвоню.
— Мы уже у меня. Приходи срочно.
Ее взволнованный тон не оставил мне ни единого шанса просто полежать дома на кровати, глядя в потолок и размышляя о бренности бытия.
Дверь открыла ее бабушка.
— Еще одна явилась, — недовольно пробурчала она, рассматривая мое лицо. — Ну, ты вроде нормальная.
О чем это она? Что значит нормальная?
Взволнованно захожу в комнату подруги и ошарашенно застываю при виде своих друзей. Буквально роняю челюсть на пол.
— О Боже…
— Ага, привет, — вяло отреагировала подруга. — Я знала, что тебе понравится.
У Тимы жуткие черные фингалы под глазами, на носу гипсовая накладка. Лицо разбухшее, как в ужастике. Он выдавливает из себя слабую улыбку и тут же морщится от боли.
А Злата… лысая. Ее голова полностью обрита, но вкупе с ее весом и накрашенным лицом, подруга напоминает мне панка. Осталось только макушку ядовито-зеленым покрасить. Лысая Злата, Тима с синим лицом, я вся в засосах… Ну и компания.
Не выдерживаю и начинаю истерично хохотать, опустившись на пол. Ян поимел нас всех.
— Перестань, — шикает Злата. — Я и так бабушку выпугала, пришлось соврать, что на спор волос лишилась. Она думала, что надо мной издеваются в универе.
Тут же виновато замолкаю.
— Она близка к правде, — вставляет Тим. И смотрит на меня долгим внимательным взглядом. Жует губы, прежде чем решиться и тихо спросить: — Ты как?
Пожимаю плечами, откидываясь спиной на комод.
— Нормально.
— Он… Он сделал с тобой что обещал? — осторожно спрашивает подруга, присаживаясь рядом. Ее рука нашла мою и несильно сжала.
Перевожу взгляд с одного друга на другого. В глазах Златы любопытство и страх. В Тимкиных неприкрытая ненависть и… грусть. В груди нехорошо екает. Неужели окружающие видят больше, чем я? Тимка что-то ко мне испытывает?
Опускаю глаза и просто киваю.
— Ох, милая… — она на мгновение обнимает мое одеревеневшее тело.
— Сука. Он еще за все поплатится, — выплевывает Тимка, вскакивая с кресла.
— Эй, ау! Это мы поплатились, нет? Мы обокрали его! Он мог запросто засадить нас в тюрьму. А он этого не сделал. — Я пытаюсь мыслить здраво. — Любой бы на его месте был в ярости.
— Ты его защищаешь? — Тим шокирован. Я лишь закатываю глаза.
— Я просто хочу быть объективной.
— Я согласна с тобой. Мы еще неплохо отделались, — согласилась Злата. — Ну мы с Тимой… Ты же…
— Перестань.
— Он сделал тебе больно? — не унималась подруга. И тут же зажала рот рукой. — Изнасиловал?
— Злат, можно я не буду это с вами обсуждать? Я жива, цела. Со мной все в порядке. Никто меня не насиловал. Просто… это случилось.
— Он не бил тебя? — влезает Тима. Его глаза продолжают гореть нехорошим огнем,
— Нет. Он меня не бил. Вобщем-то я получила то, что планировала сделать изначально. Я хотела продать себя, — горько смеюсь. — Покупатель нашелся. Буду думать как быть дальше.
— Да уж, это приключение можно назвать самым ярким событием в моей жизни, — усмехается Злата и проводит рукой по лысой голове. — А ты, Тим, хоть сможешь похвастаться своим детям в будущем, что тебе ломали нос.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Угу, — пробормотал он, отворачивая лицо.
— Ты записалась к врачу? Теперь ты можешь сделать операцию. Ради этого мы пережили наше приключение.
«Приключение». Да уж. Говорить о том, что я все еще должна спать с Истоминым, я пока не стала.
— Да, я записалась на субботу. Врач сказал, что на нашей встрече соберется консилиум. Будем обсуждать предстоящую операцию. С нами на видео-связи будет немецкий врач, который возьмется делать операцию. Так что через пару дней будет точно известна дата отъезда. Тогда уже придется сказать бабушке. Про деньги совру, что из фонда выделили. Надеюсь, это будет моя последняя ложь. Как-то так.
Я тяжело вздыхаю. Сама не знаю, как все произойдет, и неизвестность меня пугает. А вдруг операция пройдет неудачно? Боже…
— А как себя чувствуешь? — спросил Тим.
— Да ничего, — пытаюсь вспомнить случаи недомогания, но кроме головных болей ничего не вспоминаю. — Голова иногда болит.
— У меня тоже часто. За эти пару недель такой стресс пережить, — успокоила Злата.
— В универ завтра пойдете? — осторожно спрашиваю, и подтверждая мою догадку, оба машут руками.
— Мы пока на больничном, — отрицательно качает головой Злата. — Я попросила бабушкину знакомую мне выписать. Пока парик нормальный не подберу — туда ни ногой. За Тима и просить не надо. А ты?
— А что я? Пойду, конечно. Бюджетное место нельзя терять.
**
Все эти дни я хожу в универ и вздрагиваю, едва вижу вдалеке черноволосую макушку. Каждый раз ошибаюсь, это не он, а кто-то другой, и меня накрывает волной облегчения.
Как он будет вести себя со мной на людях? Унижать? Заставлять встать на колени? Или, может, вовсе сделает вид что незнакомы?
А еще из головы не выходили его слова, что по универу обо мне гуляет нехорошая молва. Откуда этот бред? До последних сумасшедших недель я вела себя тише воды, ниже травы. Никого не трогала. Никому не мешала. Господи, да я кроме Златы и Тимы почти ни с кем не общалась. На совместных проектах с другими одногруппниками пересекались только по учебным моментам.
Так кто же мог пустить обо мне такой ужасный слух?
Один раз увидела вдалеке Летова, тут же бросилась вон из коридора, придерживая скачущий за спиной рюкзак.
Как заговорить об этом щекотливом вопросе с однокурсниками, чтобы что-то выяснить — не знала, поэтому просто плюнула и продолжила заниматься учебой, настойчиво игнорируя взгляды в спину, которые неожиданно стала замечать. Может Злата что-то слышала. Спрошу у нее.
В пятницу меня трясет весь день, потому что Ян обещал объявиться, а мне дико страшно и не хочется оставаться с ним наедине.
Сразу после последней пары звонит мой телефон, на экране высвечивается незнакомый номер. Черт.
Испуганно игнорирую звонок, хоть и понимаю, что Истомин будет очень зол. Меня просто пробивает дрожь, я даже физически не смогу ответить на звонок, попросту буду заикаться.
Надев ветровку, выхожу и обреченно иду на парковку, зная, что он будет ждать меня там. Ну или за забором на углу, как в прошлый раз.
Так и есть. Его внедорожник вижу сразу на краю парковки, черным пятном он бросается мне в глаза. Наверное, я бы узнала его, даже если бы тут была припаркована сотня черных джипов.
Сам Ян стоит около другой машины и о чем-то разговаривает с незнакомым мне парнем. Меня не замечает.
Как идиотка топчусь на месте, не зная, что предпринять. Подойти и вмешаться? Или верным песиком ждать у его машины? Или может вообще дать отсюда деру?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Только собралась выполнять третий вариант, как Ян словно почувствовал мое присутствие. Коротко оборачивается и буквально пригвождает меня к месту недобрым взглядом. Побег тут же отменяется.