— Она пришла утром. Отвезла меня на Брюнсвик Стрит. Яйца с беконом в веганском
лесбийском кафе баре.
— Веганский бекон?
— Они там без предубеждений. Мы разговаривали о Хаундсах. Я уловил что она
встретила кого-то здесь в Лондоне, когда была в Кордвайнерс. И этот кто-то как раз и
основал Хаундс.
— Хаундс отсюда?
— Она этого не сказала. Но кое-кто здесь знает кое-что о том, как все начиналось.
Дно клетки теперь было абсолютно темным, а инсектоидные обои выглядели тускло
цветочными.
— Мы договорились, — напомнила она ему.
— Договорились, — согласился он, — только не жди слишком многого, у меня было
время чтобы все обдумать.
— Давая я сама буду судить об этом.
— Ладно, мы поболтали за завтраком, а потом рванули на рынок. Я думал это будет
похоже на одежный уголо Портобелло или Камден Лок. Но там было больше всяких
художественных и ремесленных поделок. Японские принты, картины, ювелирные
штучки. Вещи, которые сами же продавцы и изготовили.
— Когда это было?
— В марте. Жара еще была. Люди выстроились в очередь за Хаундсами, пока мы
перекусывали. Рынок не очень большой. Мере вклинила меня прямо в середину этой
очереди. После нас было еще человек двадцать пожалуй. Снаружи, во дворе. Я думал
что нам может не обязательно стоять в такой очереди, но она сказала что других
вариантов нет.
— Как выглядели эти люди?
— Целеустремленно, — сказал он. — Никто не разговаривал. Каждый из них похоже
был в одиночку. Пытались выглядеть обычно.
— Мужчины? Женщины?
— Мужчины в основном.
— Возраст?
— Разный.
Она представила что это могло означать для Кэмми.
— И все они ждали…?
— Под старым пляжным зонтиком стоял стол. А мы стояли и поджаривались на солнце.
Он сидел за столом под зонтиком.
— Он?
— Белый. Лет тридцати. Американец.
Она догадывалась что Клэмми вряд ли способен правильно определять возраст людей, которые старше двадцати.
— Откуда ты узнал?
— Поговорил с ним когда очередь подошла.
— О чем?
— Об усадке, — сказал Клэмми. — О размере. Размер Хаундсов в точности такой как
написано на этикетке. Только в талии они потом чуть растягиваются. Размеры честные.
— Что-то еще?
— Он продал мне только одну пару. У него было три моего размера. Я хотел купить все
три. Он сказал что не может продать. Один покупатель, одна вещь. Движение не
должно останавливаться, там еще двадцать, тридцать человек в очереди.
— Как он выглядел?
— Рыжеватые волосы, веснушки. Белую рубашку его я запомнил.
— Почему?
— Она тоже могла быть Хаундс. Простая на первый взгляд, но не совсем простая. Как
Хаундсы. В руке он держал свернуты купюры. Никаких монет. Только наличные.
— Сколько?
— Двести австралийских долларов.
— Он один был?
— Две австралийские девушки. Подруги Мере. Это на самом деле была их точка. Они
продавали ремни, которые делала Мере, собственные принты и ювелирные изделия.
— Имена?
— Не знаю. Мере знает.
— Она в Мельбурне?
— Нет. В Париже.
Тьма парящего над ней космического корабля закрыла поле зрения. — В Париже?
— Ну да.
— Ты знаешь как ее найти?
— Она на какой-то винтажной ярмарке одежды. Два дня. Начнется завтра. С ней там
Ол Джордж. Инчмэйл напился после того, как он уехал, бросив нас в студии.
— Мне надо с ней встретиться. Завтра или через день. Ты можешь организовать это?
— Ты помнишь наш договор?
— До последней буквы. Все в рамках. Перезвони мне.
— Ладн, — сказал Клэмми и отключился. Айфон мгновенно опустел.
16. Бар Славы
Она ждала Милгрима когда он вернулся в свой отель. На мягкой скамье, где стоял
пристегнутый антикражным шнурком их общий МакБук, слева от перекладины Т-
образного лобби, напротив стола.
Он ее не увидел, пока не попросил канадскую девушку дать ему ключ от номера. —
Кто-то ожидает вас мистер Милгрим.
— Мистер Милгрим?
Он повернулся. Она все еще сидела там в своем черном свитере. Только что закрыла
МакБук. Рядом с ней лежала ее большая белая сумочка, и еще больший пакет
Ватерстоунс. Она встала, перебросив сумочку через правое плечо и взяв пакет в руку.
Карточка видимо уже была у нее в руке, наготове, потому что он увидел ее в ее правой
руке сразу, как только она подошла к нему.
— Винни Вайтэкер мистер Милгрим. — Она подала ему карточку. Сделано как бэйдж, верхний левый угол в золотой фольге. ВИННИ ТАНГ ВАЙТЭКЕР. Он моргнул.
СПЕЦИАЛЬНЫЙ АГЕНТ. Он поднял голову в отчаянии пытаясь отыскать способ
сбежать и увидел что в пакете Ватерстоунс лежат по меньней мере два игрушечных
медведя Паддингтон в их желтых шляпах. Он снова посмотрел на карточку.
МИНИСТЕРСТВО ОБОРОНЫ. ОФИС ГЛАВНОГО ИНСПЕКТОРА. СЛУЖБА
УГОЛОВНЫХ РАССЛЕДОВАНИЙ. Сокращенно это произносилось как «ди сис» с
ударением на первый слог.
— Вы меня сфотографировали, — сказал грустно Милгрим.
— Да, сфотографировала. Мне надо поговорить с вами мистер Милгрим. Есть здесь
где-нибудь место, где нам не будут мешать?
— У меня очень маленький номер, — сказал он. Что в общем было абсолютной
правдой. Как только он это произнес, то понял что в его номере нет ничего такого, чего
нельзя было бы показать ей.
— Бар славы, — произнес он, — здесь же, вверх по лестнице.
— Спасибо, — сказала она, и рукой в которой была сумка Ватерстоунс предложила ему
показывать путь.
— Давно вы ждете меня? — спросил он, как только она пошла по ступенькам, и
обнаружил что голос его звучит как голос робота.
— Около часа, но я переписывалась в твиттере с моими детьми, — ответила она.
Милгрим не знал что это означает. И он никак не мог понять какого размера бар славы
и сколько комнат в действительности он занимает. Первая, в которую они сейчас вошли
была похожа на одно из помещений с обучающими экранами в главном магазине
Ральфа Лорена. Вот только казалось что обитало здесь нечто полумифическое,
коленчатое, метастатически жуткое и гиперреальное.
— Ух!, — сказала она оценивающе, в тот момент, когда он смотрел вниз на ее визитку, в надежде разглядеть еще что-нибудь. — Как Ритц-Карлтон на стероидах. В
миниатюре. — Она осторожно опустила сумку с медведями на кожаный пуф.
— Могу я предложить вам выпить? — спросил Милгрим голосом робота. Он снова
посмотрел на злополучную карточку, затем засунул ее в нагрудный карман куртки.
— Здесь есть пиво?
— Конечно есть. — Осмотревшись, он таки обнаружил холодильник, закрытый
декоративной панелью из красного дерева. — Какое вы предпочитаете?
Она заглянула в холодные матово-серебрянные внутренности. — Я не знаю ни одного
из этих.
— Может Бека, — предположил его робот. — Он конечно не такой как в Америке.
— А вы?
— Я не пью алкоголь, сказал он, передавая ей бутылку Бека и выбирая себе
безалкогольный напиток. Она открыла пиво используя что-то фундаментальное с
толстой рукояткой из оленьего рога, и сделала глоток прямо из бутылки.
— Зачем вы меня сфотографировали? — спросил Милгрим, неожиданно
переключившись с тембра робота на совершенно чужой голос человека, которого
следует арестовать автоматически и немедленно.
— Я одержима, — ответила она.
Милгрим вздрогнул и заморгал.
— Изначально, — продолжила она, — Я собираю улики. По большей части в папки с
файлами. Документы, фотографии. Иногда я развешиваю их на стене у себя в офисе. У
меня есть ваше фото с задержания за наркотики в Нью Йорке в 1997.
— Мне не предъявляли обвинения, — сказал Милгрим.
— Нет, — согласилась она, — не предъявляли. — Она сделала еще глоток Бек. — И у
меня есть значительно более свежая копия фотографии из вашего паспорта. Но сегодня
утром, когда я за вами наблюдала, я решила что в полдень мы должны поговорить. И
прежде чем сделать это я хотела сфотографировать вас. В каком-нибудь месте. К тому
же я действительно одержима насчет фото. Сейчас я не уверена, решила ли я сначала
поговорить с вами или сначала я решила сделать ваше фото, и это должно было
означать что нам следует пообщаться после обеда. — Она улыбнулась. — Вы не пьете
ваш напиток?
Милгрим посмотрел вниз на маленькую жестянку, потянул крышку и налил немного
чего-то желтоватого и газированного в стакан хайбол.
— Давайте присядем, — сказала она и устроилась в кожаном клубном кресле. Милгрим
взял другое и сел напротив ее.
— Что я сделал?
— Я не ясновидящая, — ответила она.
— Извините?
— Ну ладно, — сказала она, — вы не заполняли налоговую декларацию о доходах
почти десять лет. Хотя, может быть вы не зарабатывали ту сумму, от которой требуется
заполнять декларацию.
— Пожалуй не зарабатывал, — сказал Милгрим.