стволов, передумали и поднялись вверх, осыпая беглецов проклятиями на своем птичьем языке.
— Последнее усилие — и мы на плато, — прохрипел Карминильо товарищам, обливающимся потом.
— Ты, похоже, вообразил, что я — андалузский мул? — проворчал Педро. — Смерти моей хочешь?
— Может, сыграешь нам?
— На таком пекле? Струны полопаются. Как думаешь, далеко еще?
Карминильо прикинул на глаз расстояние и сказал:
— Через час будем на месте. Там и отдохнем в тени деревьев.
— Фруктовых, надеюсь? Наши скромные запасы еды подходят к концу. Я тощаю прямо на глазах. На сухих финиках и инжире долго не протянешь при эдакой-то нагрузке.
— У меня в мешке осталось несколько галет. Хочешь, сеньор? — предложила цыганка.
— Съедим их наверху, — распорядился Карминильо. — Ладно, не будем задерживаться. Сойдет оползень — нам конец. Наберите в грудь побольше воздуха, и вперед.
Погрозив винтовками орлам, по-прежнему кружившим над их головами, они продолжили нелегкий подъем по ущелью, ставшему настоящим пересохшим желобом. Однако прошло еще добрых два часа, пока четверо храбрецов не вступили на долгожданное плато.
Их взорам предстала величественная картина: перед ними простирался Эр-Риф. Зеленые долины, холмы, поросшие акациями, дубами и фиговыми деревьями. Над всем этим вдали возвышалась Гуругу, неприступная твердыня горских разбойников. У ее подножия разбиты были их многочисленные шатры из верблюжьей шерсти, а то и стояли настоящие дома в мавританском стиле — обиталища каидов и прочей знати.
На севере синело Средиземное море, хорошо видное отсюда, с вершины полуострова Трес-Фокас. На его трехзубом мысу располагалась крохотная испанская крепость Мелилья, которую рифы не могли взять уже два столетия.
— Вот уж не думал, что Эр-Риф столь прекрасен! — воскликнул Педро, позабывший на время даже о голоде. — Значит, это и есть Гуругу, где спрятан талисман? До нее еще топать и топать.
— Дней за восемь управимся, — ответил Карминильо. — Главное, на разбойников по дороге не наткнуться.
— На разбойников? Ох, бедные мои ушки…
— Рановато ты испугался. Никто пока на твои уши не покушается.
— А когда можно будет пугаться? Когда кровь за воротник потечет?
— Вот именно, Педро.
— Но где же нам тут перекусить, не опасаясь за свои шкуры?
Карминильо не ответил. Он смотрел на Янко. Тот с помощью навахи рыл яму на опушке дубовой рощицы. Ему помогала Замора.
— Уж не могилы ли ты нам роешь? — спросил Педро, тоже обративший внимание на странные земляные работы.
— Нет, сеньоры, — ответил Янко, продолжая копать, точно спятивший терьер. — Хочу предложить вам вкусный завтрак.
— Каррамба! А муравьев-то, муравьев!
— Бог с ними, сеньор. Они нам не помеха.
— Так чем же ты хочешь нас угостить?
— Медом, по сравнению с которым пчелиный — хина.
— И он находится под землей?
— Да, сеньор. Его делают муравьи.
— Цыган прав, — кивнул Карминильо. — Я читал, что здесь, как и в Мексике, водятся муравьи, которых называют «медовыми».
— Не верю! — вскричал Педро. — Мед делают пчелы!
— Погоди немного, сам увидишь. «Пчелок» можно отыскать и под землей, на глубине полуметра.
На поверхность выползали крупные коричневые муравьи и, шевеля усиками, разбегались во все стороны, оставляя гнездо беззащитным.
Студенты принялись помогать цыганам. Ломти отваленной земли были дырявыми, словно посеченными шрапнелью. В ходах сидели личинки, ожидающие своего времени, чтобы сделаться частью большой муравьиной семьи.
Наконец Янко, уверенный, что его наваха победит твердую почву Эр-Рифа, обрушил перекрытие из комочков высохшей грязи, под которым оказалась нужная ему галерея.
В ней, на глубине двух футов, на длинных волокнах, оторванных, вероятно, от пальмовых листьев, сидело около трехсот крупных муравьев. Они ничем не походили на разбежавшихся собратьев. Размер их превышал два сантиметра, а брюшки были раздуты до предела, не позволяя хозяевам сдвинуться с места. Казалось, вот-вот — и они лопнут.
Янко взял одного муравья и протянул Педро со словами:
— Оторвите ему башку и высосите содержимое. Сами убедитесь, что это куда вкуснее пчелиного меда.
— Ты издеваешься?
— Замора, дай сеньору галету. Попотчуем его отменным завтраком.
— В их брюшках действительно мед, — поддержал цыгана Карминильо. — Его обожают и американцы, и рифы.
— Неужто такое возможно?
— Попробуй! По упрямству ты точно превосходишь андалузских ослов, а упрямее их разве что пиренейские.
Насупившийся Педро взял протянутого ему муравья, оторвал несчастному голову, не без содрогания поднес тельце к губам и высосал.
— Черт побери! — воскликнул он, отшвыривая дохлого муравья. — Похоже на сладкую наливку. Замора, давай сюда свою галету. Выходит, муравьи способны производить мед? Все еще не могу поверить. А ты что скажешь, Карминильо?
— Ничего, — ответил молодой инженер, выбирая муравья покрупнее. — Ешь, Педро. Полей медом галету.
— Но почему они не убегают?
— Как они убегут? Их животы раз в двадцать больше, чем следует. Только притронься — лопнут.
— То есть эти насекомые никогда не покидают гнезда?
— Верно, Педро. Солдаты и рабочие приносят им еду, а потом сцеживают мед. «Бочки» не протестуют.
— Это их запас на черный день, — пояснил Янко.
— То есть ты знаком с этими конкурентами пчел? — спросил Педро, запуская руку в яму.
— Знаком, — сухо ответил цыган.
— И когда же вы познакомились?
— Сеньор, муравьиный мед великолепен. Полейте им галету и жуйте, а в мои дела не суйтесь.
— Но ты бывал в Эр-Рифе? — спросил Карминильо.
— Бывал. К чему отрицать?
— И что тебя сюда привело? — поинтересовался Педро.
— Вы не цыгане, вас это не касается, — с угрозой в голосе ответил Янко. — Или вы вообразили, что, раз у меня больше нет маузера, я неопасен? Моя наваха отлично мне его заменит, зарубите себе на носу! Замора — свидетель: там, в пещере, я попал в горло рифу с двадцати пяти шагов.
— И к чему ты об этом вспомнил? — спокойно спросила девушка.
— Хочу дать понять твоим приятелям, что я не птенец желторотый.
Оба студента так и прыснули со смеху.
— А-а-а, твой знаменитый коронный бросок! — фыркнул Педро.
— Коронный, сеньор!
— Знаем мы, какие там у вас короли! Вроде пиренейских микелетов?[70]
— Нет-нет, микелеты — обычные разбойники. Настоящий воин дерется с открытым забралом.
— Тихо-тихо, — шикнул Карминильо. — Успокойся, а то пищеварение испортишь. Грызи свою галету и позабудь о всяких коронных цыганских ударах. Я тоже бывал в Марокко и знаю эти земли куда лучше, чем тебе представляется.
— А вы, сеньор, зачем сюда ездили? — Янко исподлобья зыркнул на студента.
— Развеяться, — не моргнув глазом, ответил тот. — В этих местах немало богатых месторождений, вот я и посетил их для своего будущего прожекта.
— Кого вы хотите надуть?
— Гори ты в аду, если цыган туда пускают! Позволь мне насладиться этим чудным медом, от которого кровь разогревается лучше, чем от спиртного.
Карминильо повернулся к цыгану спиной и продолжил выуживать муравьев. Педро и Замора, не теряя времени