стилет, а сам зонт откинула прочь. Девушка была собрана и на удивление хладнокровна. И все ухищрения де Флиан, которые так влияли на всех окружающих, на неё не произвели никакого эффекта.
Зоя взглянула на Генриха, который сидел посреди проезжей части, низко опустив голову.
«Уколола его, гадина!», — тут девушка на мгновение потеряла хладнокровие. Её охватила такая злость, что она едва не кинулась на англичанку очертя голову. Мысль, что какая-то тварь нанесла вред её мужчине, едва не сыграла с нею злую шутку. Ей едва удалось удержаться и не кинуться вперёд. Она совладала со своим порывом, взяла себя в руки, но тем не менее была очень, очень зла.
«Два «шифоньера» и ведьма! — Зоя быстро огляделась. — А, ещё и старуха. Прячется за одной из повозок на той стороне улицы…, — девушка уже приблизительно знала, что нужно делать. Стражи могучи и сильны, выдерживают огромный урон и довольно долго сопротивляются даже крепким ядам. Безусловно опасны… Но только когда есть тот, кто ими руководит. — Надо прикончить ведьму. Обязательно… Первым делом».
Она не думала, что будет после того, как она расправится со всеми врагами, не думала, как будет увозить отсюда Генриха, сейчас её интересовала всего одна цель: мерзкая баба с белым надменным лицом. Девушка готова была уже двинуться навстречу англичанке и двум великанам, что стояли за её спиной, но ведьма вдруг подошла к безвольно сидящему на мостовой Генриху, приставила к его шее свой чёрный тонкий клинок и крикнула:
— Мисс, всем будет лучше, если вы бросите оружие и сдадитесь властям!
Она произнесла это на английском языке; наверное, она знала, что Зоя её понимает. И девушка ответила ей на том же языке:
— В таком случае, глупая старуха, твоя смерть будет мучительнее, чем могла быть.
Девушка не понимала, что ведьма пытается вывести её из себя, чтобы облегчить её поимку. Зоя была в ярости, она готова была смести с лица земли этих англичан, да и всю Англию, за своего Генриха. Она подняла стилет и двинулась на де Флиан и двух её стражей, прошептав одними губами:
— Сегодня ты здесь сдохнешь!
И она уже сейчас выстрелила бы в англичанку, но хитрая бестия встала на одно колено, почти спрятавшись за сидящим Генрихом, и из-за него, как из укрытия, крикнула:
— Вперёд!
И два гиганта, один из которых был ранен и от этого особенно свиреп, а другой разминал кулаки, дружно двинулись к девушке. А сама де Флиан, понимая, что русская следит за каждым её движением, с улыбочкой подняла стилет, чтобы пронзить шею молодому человеку, как и обещала; и вовсе не потому, что была зла, просто англичанка хотела, чтобы русская уяснила: сотрудницы «Сервиса» пустыми угрозами не раскидываются. Никогда. Ну и ещё… так приятно убивать тех, кто дорог русским. Но её рука замерла… Ведьма обернулась назад… Ведь на улицу со стороны большой развязки, в клубах дыма и пара, вкатился на немалой скорости дорогой паровой экипаж, на водительском месте которого восседали два человека. Леди Доротея поначалу не разглядела как следует герб на дверце экипажа и решила, что это приехала леди Рэндольф. И англичанка было обрадовалась: теперь-то им двоим будет легче взять русскую живой. И этого Ройке тоже, чтобы потом, как она и обещала, убить его на глазах у русской. Медленно и с удовольствием.
Но вышло всё не совсем так, как предполагала ведьма. Экипаж быстро приблизился и лишь в десяти шагах от неё остановился, жутко заскрежетав тормозами и выпуская целое облако белого пара. И лишь тут леди Доротея разглядела, что на дверце экипажа вовсе не герб герцогов Мальборо, которым так гордилась леди Дженнет. А ещё она увидала, что водители экипажа, как по команде, достали из-под одежды револьверы.
Ей не нужен был разум для понимания происходящего, ей хватило её дара, её зрения, чтобы увидеть в аурах этих доставших оружия мужчинах хладнокровную, непоколебимую решимость, точно такую, какая озаряла противную русскую. Леди Доротея молнией, и уже не боясь испачкать юбки, ловко перекатилась ближе к экипажу, на котором приехала, и это спасло ей жизнь…
Пах… Пах… Пах… Пах… Пах… Пах…
Чуть ли не десяток пуль обрушился на двух стражей леди Доротеи, и хоть те и были велики и крепки телом, но уж больно хорошо ложились пули, летевшие полтора десятка метров, и всё в головы, в головы гигантов. А последние выстрелы…
Пах… Пах…
Тут леди Доротея и поняла, что уехать ей не удастся, так как её водитель безвольно навалился на колесо управления и выронил свой револьвер, даже не успев сделать выстрела.
Серый пороховой дым сразу повис над улицей, но даже через него и через марево летней жары Зоя разглядела стрелявших и узнала одного их них…
— Брат Тимофей, — прошептала она — и вдруг сразу ожила. Улыбнулась. Только что девушка готова была драться насмерть, убивать, убивать, убивать… и погибнуть в бою. А тут, как поняла, что это пришло её спасение, её и Генриха, и сразу ей стало легче. И она повторила: — Брат Тимофей.
А Елецкий подмигнул ей, спрыгивая с водительского сидения и на ходу перезаряжая револьвер. А ещё Зоя увидела, как раскрылась дверь экипажа и из него на улицу выбрался настоящий петербургский щёголь в лиловом цилиндре и укороченном сюртуке; и, стянув с трости чехол и превратив её в блеснувший на солнце клинок, он уверенно двинулся к леди де Флиан. Той нужно было выскочить из-за своего экипажа, за которым она пряталась, и бежать прочь, но куда бы она убежала в своих юбках от револьверной пули? Ведьма попыталась использовать на приближающемся к ней франте силу своего внушения, но всё было тщетно; с таким же успехом она могла попытаться при помощи голоса и интонаций подчинить себе афишную тумбу, что стояла от неё неподалёку. И, поняв это, леди Доротея вышла ему навстречу; когда щёголь к ней приблизился, женщина сделала длинный выпад, что нанести ему укол в область груди, но он с неповторимым изяществом отвёл от себя клинком грозное оружие англичанки и, чуть распустив золотую цепь на левом запястье, чтобы она стала подлиннее, всё с тем же изяществом использовал тяжёлый флакон духов из толстого хрусталя так же, как настоящий разбойник использует кистень. Одно короткое движение почти без замаха, и флакон из толстого хрусталя на золотой цепи глухо шмякнул ведьме по темени, вмяв её строгую шляпку в её незаурядный череп. Один взмах флакона с духами — и всё было кончено! Притом флакон даже не раскрылся, а