– Но оно по-прежнему есть? – уточнил Джонс.
– Спроектировали ее до самой границы, – сказала Зула, – а реально проложили только на несколько миль. Дальше потребовались бы туннели и эстакады, то есть настоящие расходы. Так что лыжно-велосипедная трасса идет практически по обрыву, а в пяти милях от границы резко заканчивается.
– Однако путь дальше существует.
– Очевидно, да. Когда мой дядя нес медвежью шкуру…
– Медвежью шкуру?
– Другая история. В Википедии ее нет. Расскажу как-нибудь потом. Суть в том, что он хотел попасть в США, но не знал как. И пошел из Элфинстона по шпалам старой узкоколейки…
– Плавный некрутой подъем.
– Да, именно. Дошел до конца, там нашел какой-то путь в обход каменной стены, преграждавшей ему дорогу, пересек границу и двинулся дальше на юг…
Она нарисовала тонкий неуверенный пунктир через кружок, которым обозначала гору Абандон, и дальше к Бурнс-Форду.
– Вообще-то он был не первый. – Зула подняла глаза и увидела, что Джонс пристально на нее смотрит. – Дядя прошел по тропе, оставшейся с двадцатых, когда через границу носили виски. Во времена «сухого закона».
Ручей Сухого Закона. Интересно, есть ли он на гуглокартах?
– А потом там же носили марихуану?
– По слухам, да.
Джонса такой ответ не устроил.
– По слухам или не по слухам, он ходил этой дорогой часто. – Он подался вперед и провел пальцем вдоль пунктирной линии. – Много раз видел разрушенный баронский замок. Тогда и придумал купить его, отремонтировать и превратить в горнолыжный курорт.
– Насколько я знаю, тут Википедия не лжет, – признала она.
* * *
– Вы хотите сказать, что были в Китае? – спросил Ричард.
– Я хочу сказать, что была там, когда взорвался дом, – ответила женщина.
Ричард только глядел на нее, не в силах открыть рот.
– Тот дом, в подвале которого была ваша племянница.
– Да, – сказал Ричард. – Я не думал, что вы имеете в виду какой-то другой взорванный дом в Китае.
– Извините.
Он довольно долго смотрел ей в лицо.
– Имени своего вы мне, полагаю, не назовете?
– Боюсь, что так. Хотя можете обращаться ко мне… э… Лаура. С именем как-то проще.
– Чего вы добиваетесь, Лаура? Зачем убеждаете меня не лететь в Сямынь?
Лаура кисло посмотрела на него – пыталась сообразить, что можно рассказывать, а что нет.
– Это как-то связано с русскими? – спросил он. – С тем расследованием?
– Не в том смысле, в каком вы думаете. Но несколько дней назад я была с одним из них. С главным.
– С Ивановым. Или Соколовым? – спросил Ричард и был немедля вознагражден выражением неприкрытой растерянности на ее лице.
– Отлично, – сказала она наконец. – Я чувствовала, что из разговора с вами выяснится что-нибудь неожиданное.
Ричард знал эти две фамилии, потому что Зула упомянула их в письме. Однако он видел, что Лауре о письме неизвестно.
– С Соколовым. – Очевидно, Лаура различила проблеск надежды в глазах Ричарда, потому что осторожность тут же закрыла ее лицо как ставня. – Впрочем, как ни жаль, в поисках Зулы это не поможет. По крайней мере прямо.
– Почему не поможет? Насколько я знаю, Иванов ее похитил, а Соколов – главный исполнитель его темных делишек.
– Иванова нет в живых. Соколов всячески старался помочь Зуле, но из-за того, как повернулось дело… все пошло наперекосяк. Зула сейчас не с русскими.
– А с кем же?
Лаура явно знала ответ, но не хотела его давать.
– Можем мы поговорить где-нибудь в другом месте? – спросила она.
– Нет, пока вы не убедите меня, что я не должен лететь в Китай.
– Зулы нет в Китае уже примерно дней десять.
– Так где же она тогда?
– У меня есть серьезные основания полагать, что она где-то рядом.
День 17
Земля уже давно возникла по левому борту, но «Сел-аня» еще добрую часть дня шла вдоль хмурого берега, пока ветер наконец не сменился и не позволил повернуть к суше. Фрактально изрезанный берег представлял собой череду неглубоких заливов шириной в несколько миль, они делились на заливы поменьше, а границу крупных отмечал пунктир островков, которые в отлив соединялись с берегом. Пройдя мимо одной из таких бухт, команда «Сел-ани», непривычная к навигации вблизи суши, повернула руль к следующему заливу. Миль через десять тот по дуге подводил к островку; едва судно взяло на него курс, стало ясно, что вскоре так или иначе предстоит высадка. Покинуть бухту при всем желании было уже невозможно: «Сел-аня» не задумывалась как парусник и стала им недели две назад – правда, в том же смысле, что и любой предмет, подгоняемый ветром. Собственно паруса появились лишь после долгой череды проб и ошибок. В основном ошибок.
На «Сел-ане» имелся большой запас плотной синтетической ткани, но вскоре выяснилось, что она не выдерживает напора воздуха. Рыболовная сеть прочнее, однако не способна улавливать ветер, потому паруса делали, пришивая сеть к ткани с помощью нейлоновых стяжек, проволоки, бечевки и скотча. В целом полотнище держало, да только края и углы, к которым крепились лини, вырывало с корнем, едва ветер крепчал. Команда вновь принялась изобретать и экспериментировать. В итоге получилось неэстетично, зато надежно. Лишь после того как проблема была решена и первый маленький парус установлен на грузовой стреле, которой обычно поднимают сеть, Инженер разбил бутылку пива из корабельных запасов и окрестил судно «Сел-аней», «Матерью ветров», пояснив: «Если она существует, то будет польщена и нас не угробит».
Тайваньский пролив тянется с северо-востока на юго-запад. В первые часы путешествия выяснилось, что по проливу идет течение, которое сносит суда к югу, а через несколько дней – что вдобавок к нему преобладающие ветры, сильные и постоянные, выталкивают корабли в Южно-Китайское море.
До этого плавания Капитан бывал лишь на пассажирских паромах, тем не менее в первые решающие сорок восемь часов овладел принципами хождения под парусом, причем сделал это с быстротой, показавшейся изумленному Инженеру почти сверхъестественной. Словно подросток, который погружается в новую компьютерную игру, не читая инструкций, он экспериментировал, анализировал, отбрасывал негодное и жадно развивал самый ничтожный успех. Он искрил идеями! Причем плохих идей для него не существовало. Что важнее, хороших тоже – до тех пор пока их не испытывали на практике и не оценивали здраво. Стало ясно, как у себя дома Капитан оказался во главе собственной команды: не заявляя первенство, а беспрестанно генерируя, оценивая и воплощая замыслы; его друзьям оставалось только идти за ним следом. Когда члены экипажа создали парус, который не сразу превращался в мочало, Капитан выучился сносно править судном, после чего с головой ушел в изучение карт, оставшихся от прежней команды. Грубо прикинув по GPS, он решил, что, если отдаться ветрам и течению, через несколько недель их вынесет к Малайзии и Индонезии. Идти галсами круто к ветру или хотя бы в галфвинд кустарная оснастка не позволяла. Однако Инженер, немного походивший в свое время по Балатону, полагал, что при правильном развороте парусов и руля можно двигаться на юго-восток даже при северо-восточном ветре и в итоге выйти к острову Лусон, сократив путешествие на две недели. Было решено взять курс на Филиппины, и хотя результат первого дня привел мореходов в уныние, со временем им все чаще удавалось вести «Сел-аню» точно на юго-юго-восток.