Читать интересную книгу Солнце восемь минут назад - Анна Витальевна Малышева

массы и провела по грубой поверхности холста, испещренной крупными узелками.

– Клей не должен проступать на обратную сторону, так что с количеством аккуратнее, – объясняла художница. – Фактура холста должна быть видна.

– А проклеивать холсты необходимо? – спросила девушка, также присаживаясь на корточки. Ее голос смягчился, теперь Нина ничуть не походила на мать.

– Во-первых, мы изолируем холст от контакта с краской. – Александра снова окунула кисть в кастрюлю. – Иначе масло начнет разрушать целлюлозу. Такое полотно очень быстро погибнет. Его можно будет пальцем проткнуть.

Нина энергично закивала.

– А во-вторых, – Александра продолжила наносить клей, – если ткань имеет редкое переплетение, мы закрываем все отверстия между нитями. Качество проклейки определяется на свет. Не должно быть светящихся сквозных просветов.

– Можно я тоже? – попросила Нина, и голос у нее при этом был совершенно детский, как у ребенка, просящего взаймы чужую игрушку.

– Возьми кисть и приступай! – скомандовала художница.

Некоторое время работали молча. Потом Нина, увлекшись, начала что-то тихонько мурлыкать и вдруг, рассмеявшись, села на пол, вытянув ноги.

– Знаете, зачем я вообще сюда приехала с братьями? – спросила она, массируя затекшие плечи. – Разнимать, если начнется драка. Меня отец попросил. Только это тайна!

– Все плохо до такой вот степени? – Александра не отрывала взгляда от холста, с которым почти покончила. – Меня он тоже по телефону просил скорее приехать.

– Вы себе не представляете, насколько мама ненавидит Лену, – сразу посерьезнев, ответила девушка. – Пять лет назад она была папиной напарницей, и они очень удачно работали вместе. Не знаю, было ли нечто большее… Но мама уверена, что было. Один раз она вошла в мастерскую, а они очень близко друг к другу стояли у стола, что-то делали вместе… Там стулья летали! Мама мастихин схватила, а им же зарезать можно! Отец ей руку выкручивал. Лена убежала. И заполыхало… Мама ему до сих пор простить не может, и тут он приглашает Лену!

– С мужем, – напомнила Александра.

– Да, она за эти пять лет многое успела, – кивнула Нина. – Вышла замуж, открыла дизайнерское бюро, закрыла… Но мастихин помнит, как такое забыть. Я очень удивилась, что она согласилась сейчас приехать.

– Так неужели Светл… – Александра поправилась. – Твоя мама набросилась на нее только потому, что она близко стояла к твоему отцу?

Нина сощурилась:

– Дистанция – очень важная вещь, человек определяет ее значение подсознательно, на первобытном уровне, и мощно реагирует. Все давно измерено. Социальная дистанция – это от полутора метров, посторонние люди. Личная – друзья-приятели, это от полуметра. Интимная – ближе чем полметра. Партнеры по сексу, скорее всего. Так вот, они стояли очень близко.

– Это абсолютно ничего не доказывает, шел рабочий процесс! – запротестовала Александра.

– Для мамы это было неопровержимым доказательством. – Нина протянула ноги ближе к огню. – При этом, знаете, мама считает, что все женщины поголовно должны быть влюблены в папу. А если этого не происходит, она страдает. Это роняет ее самооценку.

Художница глубоко вздохнула:

– Ты и в самом деле критична к своим родителям. На редкость.

– Это мой способ выжить, – отрывисто бросила девушка, не сводя взгляда с пламени. Дрова, которые она подложила, занялись и громко трещали. – Родителей принято слепо любить, так? А это не для меня. Отца я просто жалею. Мама…

Нина замолчала. Согнув ноги, она обхватила себя за голени, уткнула подбородок в колени и уставилась на высоко поднявшееся пламя, как завороженная. Александра, несколько раз взглянув на ее сгорбленную спину, вновь взялась за работу.

От громкого стука в дверь они вздрогнули синхронно. Дверь открылась, и в синих сумерках, в клубах морозного пара показалась фигура сторожа.

– Ужинать! – возвестил Жора. И затем, обращаясь уже только к Александре, доверительно сообщил: – Максим приехал.

* * *

Хозяин отеля поздоровался с Александрой мимоходом, почти не глядя на нее, сунув для рукопожатия жесткую холодную ладонь. Впрочем, он не глядел ни на кого и к столу присел боком, словно собираясь тут же встать и уйти. Вид у него был отсутствующий и озабоченный. Светлана попыталась было завести светский разговор о наступивших морозах, но Максим посмотрел на нее с таким недоуменным выражением, будто она говорила на незнакомом языке. Чуткая ко всем переменам настроения заказчиков, Светлана тут же переключилась на сыновей. Полушепотом, энергично жестикулируя вилкой, она что-то внушала им. Игнат и Иван молча поглощали пиццу, внимая наставлениям матери. Аристарх, сидевший напротив жены, негромко обсуждал работу с Сергеем. Елена, не прикоснувшаяся к еде, слушала их, облокотившись на стол и подперев щеку кулаком. Ее лицо казалось еще более усталым, под глазами пролегли круги.

Улыбалась и была в хорошем настроении одна Нина. Она то и дело трогала за руку отца, привлекая его внимание, и рассказывала ему, как впервые в жизни делала проклейку холста. Аристарх снисходительно улыбался.

– Может, ты не той профессии сейчас учишься? – шутливо спросил он, когда Нина обратилась к нему в очередной раз. – Вдруг семейные гены наконец сработали?

– Ой, вот только не надо ей голову морочить! – раздраженно бросила Светлана, не упускавшая ни единого слова, произнесенного за столом. – Она и так мечется из стороны в сторону! Мединститут бросила, тебе мало?!

Аристарх промолчал и снова отвернулся к Сергею, зато Нина громко, словно ни к кому конкретно не обращаясь, заметила:

– Вот интересно, когда готовишься стать врачом, все в один голос говорят: «Какая умничка!» А когда изучаешь смерть, люди шарахаются.

Максим поднял на нее взгляд, ставший вдруг внимательным и острым.

– Вы изучаете что? – переспросил он. – Смерть? Вы патологоанатом?

– Я пока еще никто, но буду судебным антропологом, – охотно ответила девушка. – Это не патологоанатом. Я изучаю только кости. Но знаниями и навыками патологоанатома тоже владею, конечно.

Максим высоко поднял брови:

– Вот это здорово!

Нина задорно рассмеялась:

– А знаете, вы единственный мужчина, который не сказал мне что-то вроде: «Зачем такой красивой девушке все эти ужасы!»

Светлана делала дочери страшные глаза, но та не обращала на эти сигналы никакого внимания. Теперь улыбался и Максим, своей улыбкой «наоборот», углами рта вниз.

– Да я, напротив, рад за ваших клиентов, – ответил он. Смеялись и его глаза. – Хоть после смерти встретятся с чем-то прекрасным. Ладно, спасибо всем за компанию!

Он поднялся, шумно двинув стулом и впервые за вечер прямо посмотрел на Александру:

– Пойдемте, надо кое-что обсудить.

Художница встала из-за стола с сильно забившимся сердцем. Она волновалась и ругала себя за это.

В кабинете было прохладно, и когда они вошли, под потолком звякнуло неизбежное эхо необжитых помещений. Максим и на этот раз подтолкнул единственное кресло Александре. Та села, ожидая вопросов, но хозяин отеля молчал. Подойдя к окну, он смотрел в чернильную тьму, немыслимую в городе. Казалось, окно закрыто снаружи черным щитом. Внезапно, словно разбуженный, он обернулся:

– Вы начали работать?

– Да, уже кое-что сделала, – продолжая волноваться, ответила художница. Она стиснула ледяные пальцы в замок. – Но процесс еще в самом начале.

– Хорошо. – Максим вновь уставился во тьму, словно там что-то привлекало его внимание. – Это очень хорошо. Все необходимое купили? Чеки есть? Я возмещу.

– Мы обошлись без чеков, – смутилась Александра. – Я все закупила у старого знакомого, у него магазин в районе Кузнецкого Моста… Честно говоря, он иногда нарушает закон и торгует мимо кассы, зато может достать что угодно.

Максим пожал плечами:

– Не обманешь – не проживешь, как говорится. Просто скажите, сколько ему заплатили.

Александра назвала сумму, Максим выдвинул ящик стола и достал уже знакомую Александре пачку купюр. Отсчитал несколько и взглянул на художницу:

– Давайте я вам вперед дам, чтобы вы уже ни о чем не думали. Ведь будут еще расходы?

– Пять багетов, – кивнула она. – Насколько я поняла,