Читать интересную книгу Солнце восемь минут назад - Анна Витальевна Малышева

Ничего не напоминает? Это одноразовые передники для работы на кухне. Мы с Жорой вчера такие надевали.

– Точно, – кивнула Александра. – А в чем проблема?

Девушка снова закрыла пакет клипсой, сделав это так бережно, словно внутри находилось нечто ценное. Подняла на художницу глаза.

– Я не знаю, есть тут проблема или нет. Но я вижу кое-что странное. Тут четыре передника, на них узлы, затянутые так туго, что не развязать. Рядом с узлами материал порезан вкривь и вкось, словно его срезали с чего-то. И везде кровь. Много крови.

Александра вновь поморщилась:

– Ну, готовил кто-то и порезался. Сожги эти тряпки, вон, брось в камин.

Нина накрыла пакет ладонью, защищая его. Не сводя с собеседницы блестящих от возбуждения глаз, девушка заявила:

– Это было обильное кровотечение. И его пытались остановить, наложив жгуты из передников. Наверное, ничего другого под рукой не оказалось. Узлы затянуты так сильно, что сам пострадавший вряд ли мог это сделать. Вывод: либо кто-то намертво перетянул ему вены, либо он был к чему-то привязан и рвался, пытаясь освободиться, отчего узлы так и затянулись.

Художница почувствовала, как сердце заколотилось у нее в горле. Она нервно сглотнула:

– Может, кто-то из рабочих? Несчастный случай?

– Жора говорил, все коробки прибыли уже после того, как уехали рабочие. – В тоне, которым говорила Нина, слышалось что-то беспощадное. – Он уже месяц живет тут совершенно один. За исключением тех случаев, когда приезжает хозяин.

– Слушай, у тебя такая специализация, что ты везде видишь нечто подозрительное. – Александра сделала попытку улыбнуться. – Просто спроси Жору, не случалось ли чего на кухне.

– Жора вчера впервые увидел эту спецодежду, – жестко отчеканила Нина. – Когда он заглянул в коробку, то не понял, что это такое. Каждый комплект упакован в отдельный пакетик, а надписи по-китайски. Мы нацепили все это ради прикола, ну, играли в настоящих поваров. Он смеялся, придуривался. Ничего плохого у него с этими вещами не связано. А случилось что-то плохое!

Снова несколько лишних ударов сердца. Александра прошлась по комнате, взглянула в окно. Небо над лесной грядой начало светлеть там, где находился восток.

– Нина, – она услышала свой внезапно осипший голос, – вместо того, чтобы строить зловещие предположения, надо просто спросить. Того же самого Жору. И… Ты уверена, что это кровь?

Она поймала себя на том, что говорит, не поворачиваясь к собеседнице, бессознательно копируя манеру Богуславского. «Когда он разговаривает спиной, это вовсе не обязательно свидетельствует о его чувстве превосходства, – заметила про себя Александра. – Скорее, он, как и я сейчас, не хочет, чтобы видели его лицо…»

– Это кровь, – услышала она спокойный голос девушки. – Я замочила большой лоскут в воде, и у меня нет никаких сомнений. И получившийся раствор, и оставшиеся следы на ткани – все говорит о том, что это кровь. Это белок.

– Может быть, кровь животного, – все еще не оборачиваясь, предположила Александра.

– Тогда животное очень нелегко умирало, – ответила Нина без тени эмоций. – Пыталось вырваться. Да, и ни шерстинки на материале нет, а ведь ткань терлась о тело.

Александра, не выдержав, обернулась:

– Скажи, а ты часто обнаруживаешь такие штуки в тех местах, куда приезжаешь просто отдохнуть? Где появляешься случайно? У тебя часто возникают подозрения, что имело место какое-то преступление? Для профдеформации как будто рано. Ты пока даже не дипломированный специалист. Энтузиазм – это прекрасно. Но он у тебя какой-то… Странный. Я вижу только клочья грязной одноразовой одежды. А ты придумала целую страшную историю.

Едва договорив, Александра пожалела о том, что вспылила. Обычно ей удавалось держать себя в руках. Этому способствовала профессиональная выдержка, наработанная в общении с клиентами, порой не самыми приятными и адекватными людьми. Отчего она вспылила сейчас, художница не могла осознать. Нина выслушала отповедь молча, кусая губы, упорно глядя на пакет. Наконец, подняла голову, и художница встретила ее тяжелый взгляд. Голубые глаза стали льдистыми и словно глубже ушли под надбровные дуги. Сейчас никто не назвал бы это лицо привлекательным. В нем проявилось нечто первобытно грубое, угрожающее.

– Да, я еще не специалист, – проговорила она медленно, с нажимом, выделяя каждое слово. – И сказать наверняка, что это кровь человека, не могу. Но отсутствие шерсти говорит о том, что кожные покровы были голыми. А количество крови – о том, что это не была освежеванная баранья туша, например. Я говорю о сильном кровотечении, о живом теплокровном млекопитающем достаточно большого размера, которое было связано этой тканью.

– Хорошо, – после паузы выдохнула Александра. – Я согласна, странная находка. Что ты намерена предпринять?

Нина смотрела угрюмо, без прежнего доверия. Но все же ответила:

– Расспрошу Жору. Если он ничего не знает, можете поговорить с Максимом.

– Ты сама можешь с ним поговорить.

– Нет, – девушка покачала головой. – Меня он слушать не будет, просто выставит отсюда. А к вам он относится особенно, не как к другим. Я за ужином заметила.

– Ошибаешься. – Александра нагнулась и подняла с пола один из холстов, натянутых на подрамник. Поднесла его к камину и посмотрела на огонь сквозь проклеенную ткань. – Иди сюда, взгляни!

Нина в тот же миг оказалась рядом:

– На что?

– Видишь огонь сквозь холст?

– Да, – после короткой паузы ответила девушка. – Вон точки, и вон…

– Это значит, клей закрыл не все поры холста, одной проклейки недостаточно, – пояснила Александра, кладя подрамник на стол. – Собственно, с самого начала было ясно, что с этим холстом придется повозиться. Но тут важно не переборщить. Наша задача – не пропитать холст клеем насквозь, а создать пленку только с лицевой стороны. В противном случае холст провиснет под тяжестью клея и грунта, пойдет пузырями.

– Столько возни ради каких-то репродукций! – Нина кивнула в сторону рулона с олеографиями.

Александра пожала плечами и поймала себя на том, что вновь скопировала манеру хозяина отеля. Максим высоко вздергивал плечи в том случае, если считал ответ излишним.

– Пойдем-ка в главный корпус, – художница взглянула на часы. – Попробуем сварить настоящий кофе. А ты расспросишь Жору. И, да!

Она указала на пакет, все еще лежавший на столе:

– Будь добра, убери это отсюда. Кровь или не кровь, но мне от этих тряпок не по себе.

* * *

Окончательно рассвело к девяти часам, и к этому же времени в столовую главного шале стянулись все обитатели отеля. Жора отсутствовал.

Александра с Ниной возились на кухне. Они появились в шале первыми и автоматически взяли на себя ответственность за приготовление завтрака. Девушка предложила сварить кофе сразу на всю компанию в большой кастрюле, «чтобы два раза не вставать» – так она выразилась. Теперь Нина стояла у плиты, подвязавшись голубым передником, в шапочке из такого же материала, и сосредоточенно дотрагивалась ложкой до слегка пузырящейся гущи. Помещение наполнилось горьким масляным ароматом, от которого сводило скулы. Александра подсушивала хлеб в тостере. Это было чисто механическое, однообразное занятие, которое не мешало думать. А подумать было о чем.

Несмотря на то что она одернула Нину, упрекнув ее в нелепой подозрительности, вид изрезанных окровавленных лохмотьев ее насторожил. Она была готова поручиться, что эти тряпки как-то связаны с Жорой. Вспоминался, кстати или нет, исчезнувший из набора японский нож. Судя по выемке в коробке, весьма внушительный. То, что она узнала о прошлом здешнего сторожа, тоже ее не успокаивало. «Максим так уверен, что парень не ввяжется ни в какую историю посреди леса, но ведь он не может знать наверняка, что здесь творится! – размышляла она, раскладывая тосты на блюде. – Похоже, рано успокоился…»

– Я к вам обращаюсь, а вы не слышите! – Нина повысила голос, и Александра, вздрогнув, обернулась. – Я вчера спросила Жору, где он спит, он сказал, наверху, здесь. Напротив кабинета. Хорошо бы его разбудить.

– Пусть спит, – отмахнулась художница. – Парень полночи чистил снег. Неужели простенький завтрак не подадим?

Девушка возразила:

– Вообще-то, мы с вами не обязаны