к каминной решетке жертвы, которая смотрит в эти неподвижные глаза очень близко и знает, что стучаться в эти окна души бесполезно, потому что души там нет, она давно умерла. Сын Юрия Богуславского, похороненного здесь же, во дворе, под крашеным красным камнем. Тоже, по словам Мусахова, лишенного души.
Максим заговорил вновь.
– Александра, – повторил он, – вы ведь тоже собрались отсюда бежать, я по голосу понял, когда звонил вам в последний раз. Я даже не спрашиваю – и так знаю.
– Если вы беспокоитесь о венках, – она перевела взгляд на огонь, не в силах больше смотреть на Богуславского, – то там остались пустяки. Лак, фен, багеты. Это может сделать кто угодно.
– Мне не нужен кто угодно, – уже резче перебил Максим. – И не о венках сейчас речь. Я хотел спросить… Вы не можете остаться?
– Зачем? – отрывисто бросила она.
– Зачем захотите.
– Я бы подумала. – Александра опустила руку в карман куртки. – Я бы серьезно подумала. Но мне очень не по сердцу ваше хобби.
– Хобби? – удивленно переспросил Богуславский.
– Да, вы слишком любите прятать трупы. Как бы вы и меня…
Она вновь повернулась к нему, протягивая свадебник. И замерла. Лицо сидевшего рядом с ней мужчины уже не было лицом человека. Ужаснее всего было то, что у него изменилась форма носа – острый кончик загибался и расправлялся, как у тапира. Взгляд стал абсолютно неподвижным. Она видела саму смерть и еще успела подумать, как он рассказывал ей, что люди никогда не видят света настоящего солнца. Единственным выходом было продолжать говорить. Не умолять, не плакать, просто говорить.
– Помните, когда мы в первый вечер знакомства ехали в Москву, по радио пел Синатра? – продолжала она. – «Незнакомцы в ночи»? Я помню. Тогда в небе стояла луна, в городе она кажется маленькой. Но здесь она огромная, оранжевая. Похожа на надувной шарик, который запутался в ветвях. Мне собираться пора, прошу прощения.
Что-то изменилось в его глазах, кончик носа перестал дергаться. Мгновение Максим смотрел на нее, словно не узнавая, потом встал, развернулся и стал подниматься по лестнице.
Александра бросилась к своему шале. Встревоженная Нина ждала на крыльце.
– Так мы работаем? – спросила она.
– Мы собираемся и немедленно уезжаем, – приказала Александра. – В этом месте нельзя оставаться, это могильник. Вызываем такси, в городке рядом ведь есть такси? Сможешь найти телефон? Или просто уходим, хотя на такой ноге я далеко не уйду. Иди к себе, собери сумку.
Нина открыла и закрыла рот, затем поспешно спустилась с крыльца и трусцой побежала в свое шале. Александра заперла дверь и принялась за сборы. На миг ее посетило малодушное сомнение, не совершает ли она ошибку. Но свадебник, на который она то и дело смотрела, доставая из кармана, убеждал ее, что она поступает правильно.
Когда такси стояло под воротами, и они с Ниной торопливо шли через темный двор, на крыльцо главного шале вышел Максим.
– Ну и все, – сдавленно проговорила Нина. – Тем более ворота закрыты.
Поставив сумку на снег, Александра подошла к крыльцу. Богуславский не сделал попытки приблизиться и смотрел поверх ее головы. Их разделяли ступени.
– Я ведь могу и не открыть, – бесстрастно произнес он, щурясь на фары такси.
– Тогда дайте пульт, я открою сама, – ответила Александра.
Он взглянул ей в лицо:
– Надо знать код, а коды…
– Меняются, знаю, – перебила Александра. – И меняете их не вы и не кто-то, как вы мне говорили, а что-то. Солнце! Сегодня шестое января. Я думаю, что сегодняшний код – 0717. Длина светового дня. А завтра будет уже 0719. Я в интернете посмотрела. Угадала?
– Почему вы не можете остаться?
Богуславский не сводил с нее глаз. Веранда была освещена лишь светом, падавшим из окон столовой, и его глаза тонули в тени, казались пустыми глазницами. Но его взгляд Александра чувствовала. Вместо ответа она протянула ему свадебник.
– Только поэтому? – с печальным удивлением спросил он. Спустился по ступеням, осторожно взял кольцо. Его пальцы, коснувшиеся горячей ладони Александры, были ледяными. – Только поэтому? И вы ведь не вернетесь. Отсюда все уходят навсегда.
Достав смартфон, он сделал несколько касаний, и красная решетка ворот поехала в сторону. Нина схватила обе сумки и заторопилась к машине. Таксист вышел открыть багажник, было слышно, как они тихо переговариваются.
– Сегодня 0717, вы правы, – сказал Богуславский. Не прибавив больше ничего, он повернулся, поднялся на крыльцо и облокотился на перила.
Подойдя к воротам, Александра напоследок обернулась. Он все еще был там. Она постояла еще с минуту неподвижно, глядя на человека на крыльце, такого же неподвижного. Отсюда нельзя было различить не только глаз, даже лица, но взгляд его Александра чувствовала по-прежнему. Он был как прикосновение в темноте, как «Незнакомцы в ночи», как сама смерть.
– Да садись же! – тянула ее в такси Нина.
Александра повернулась и села в салон. Ворота тут же начали закрываться. Такси пустилось в дорогу.
Нина принялась звонить братьям. Она говорила быстро и возбужденно, расспрашивала, негодовала… Даже не особенно прислушиваясь, Александра поняла, что Аристарха допрашивают в полиции.