Как только она вышла за пределы слышимости, я двинулась вперед. Все мое тело содрогнулось от гнева. Я бы не сказала, что я была жестоким человеком, но в тот момент я чувствовала себя довольно агрессивно.
— Какого черта ты здесь делаешь, тупица?
Он повернулся ко мне спиной, поднимая еще одну коробку через плечо. Он занес ее в морозильную камеру и поставил на пол. Мэддокс вышел и направился за другой коробкой, но я встала на его пути.
Прислонившись спиной к стене, он скрестил лодыжки и руки на груди. Сегодня он был одет в черную рубашку и черные джинсы с рваными коленями, а также в коричневые кожаные ботинки, как в ту ночь в Доме с привидениями. Странно было видеть его в чем-то другом, кроме униформы Беркшира.
Он выглядел… нормальным. Вместо звездного защитника Беркшира, которого я презирала.
— Я задала тебе вопрос. Что ты здесь делаешь?
Мэддокс склонил голову набок, весело глядя на меня.
— Чтобы работать, Гарсия. Все просто.
Я нетерпеливо постукивала ногой по земле, не попадаясь на его дурацкие игры. Работать? Да, правильно.
— Тебе не нужно работать. Разве твои родители не дают тебе пособие? Твоя кредитная карта, вероятно, безлимитна.
На короткую секунду я заметила, как потемнели его глаза, как будто он разочаровался во мне. Но оно исчезло слишком быстро, заставив меня задуматься, было ли то, что я видела, реальным или просто моим воображением. Он цокнул, качая головой.
— Видишь ли, это твоя проблема. Ты слишком много предполагаешь.
Я ничего не предполагала. Он был не просто богат; Мэддокс был неприлично богат. Ему не нужна была подработка, особенно в продуктовом магазине моих бабушки и дедушки. Ему никогда не нужно было работать.
Но нет, он должен был быть здесь. Единственные два дня, когда Мэддокс не был придурком каждую минуту — мои единственные два спокойных дня, он должен был прийти и все испортить.
— Как ты уговорил мою бабушку согласиться на это?
— Это было очень просто. Я улыбнулся.
Разочарованный звук вырвался из моего горла, и я провела рукой по лицу.
— Мэддокс, — проворчала я себе под нос.
Он оттолкнулся от стены и прошел мимо меня, чтобы поднять еще одну коричневую коробку. Его рубашка растянулась на плечах, когда он поставил ее на верхнюю полку и старательно расставил все коробки в порядке истечения срока годности.
— Она думает, что я очаровательный и милый. Поверь мне, это первый раз, когда кто-то назвал меня милым. Шокирует, правда?
Я не думала, что это правильное описание Мэддокса. Он был каким угодно, только не милым.
— Тебе нужно уйти. Сейчас.
Он покачал головой, его спутанные волосы медленно выбивались из мужского пучка.
— Не могу. Мне здесь нравится, и мне нравится твоя бабушка. А вот твой дедушка — он жесткий. Не волнуйся, я что-нибудь придумаю.
Я схватила коробку, которую он держал, и швырнула ее обратно на землю. В кладовке стало жарко, или, может быть, моя кровь просто закипела.
— Черт, Сладкая Щечка. Тебе еще рано так злиться. Ты всегда такая сварливая? — Мэддокс издевался с грубым смехом.
Да, с тех пор, как ты появился в моей жизни.
Я подошла ближе, приподняв подбородок, чтобы встретиться с ним взглядом.
— Послушай, Мэддокс, — сказала я, ткнув пальцем ему в грудь. — Это не шутка. У тебя проблемы со мной, значит, это только я. Я не знаю, чего ты хочешь, но не втягивай моих бабушку и дедушку в эту ссору между нами.
Мэддокс наклонился вперед, прямо мне в лицо. Смех пропал, а лицо стало чистым холстом, лишенным каких-либо эмоций. Изменения в нем были настолько внезапными, что мой разум затуманился.
— Почему ты всегда думаешь обо мне самое худшее?
Меня можно было обмануть, но я знала, что так будет лучше.
Настала моя очередь смеяться; каким бы фальшивым это ни было, меня действительно позабавил его вопрос.
— Возможно, потому что ты показываешь мне только самое худшее в себе. Если бы в тебе было что-то хорошее, я бы уже это увидела. Жаль, что ты сосредоточен только на том, чтобы быть придурком.
Мэддокс открыл было рот, вероятно, чтобы упрекнуть меня, но я уже отвернулась, игнорируя все, что он еще хотел сказать. Я подняла коробку рядом с моими ногами и начала расставлять беспорядок на полках. Дни инвентаризации всегда были сумасшедшими и занятыми.
Мэддокс и я работали тихо. Он больше не пытался со мной заговорить, да и мне было неинтересно поддерживать разговор. Тишина была напряженной и тяжелой, как надвигающаяся гроза, нависшая над нашими головами, темная и облачная. Час спустя кладовая была немного прибрана, и все коробки, старые и новые, были расставлены по своим полкам.
Подняв последнюю коробку, мои руки дрожали под тяжестью, но я все же подняла ее над головой, потянувшись к стойке. За исключением того, что коробка была слишком тяжелой, полка была слишком высокой, а я была слишком мала, чтобы дотянуться до нее, даже балансируя на цыпочках.
Блин.
Я выругалась себе под нос, когда коробка начала качаться в моих руках, и из меня вырвался удивленный вскрик, когда я почувствовала, как она откинулась назад над моей головой. Ящик собирался упасть, и у меня не было сил удержать его.
Но прежде чем он успел выскользнуть из моих пальцев, коробку схватила другая пара рук.
— Я взял. — Его шепот пополз по моей шее. — Можешь отпустить.
Я так и сделала, и он с легкостью поставил коробку на полку. Мэддокс был слишком близко, и мне это не нравилось. Мэддокс явно не понимал смысла личного пространства. Само его присутствие раздражало меня, а то, что он был так близко, приводило меня в ярость. Я не была уверена, почему, но все, что касалось Мэддокса, вызывало у меня… раздражение.
Тем не менее, я все еще была благодарна, что он спас коробку, поэтому я быстро сказала спасибо, когда мои руки опустились по бокам.
Его дыхание обжигало мою кожу, когда он прижался ближе, едва касаясь меня. Я выскользнула из-под его рук, прежде чем повернуться к нему лицом. Его взгляд двигался вверх и вниз по моему телу, и горящая интенсивность его глаз побудила меня скрестить руки на груди.
— Ты крошечная, — проворчал он.
Я шипела, задыхаясь. Он оскорбил мою грудь в первую нашу встречу, и теперь ему нужно было заставить меня почувствовать себя маленькой.
— Я не маленькая. Во мне пять футов два дюйма.
Он насмешливо хмыкнул.
— А во мне шесть футов три. На целую голову выше тебя. Ты буквально кусаешься.
— Ты просто гигант, а не среднего размера.
Его кривая улыбка должна была предупредить меня о том, что будет дальше.
— Ты права. Я далеко не средний, Сладкая Щечка.
Да, я попала прямо в точку.
— Хочешь увидеть сама? — спросил он без стыда.
— Держи свой член в штанах и держи руки при себе, — предупредила я. Пройдя мимо него, я взяла метлу и начала подметать кладовку. Я ожидала, что он уйдет сейчас, когда мы убрали весь инвентарь, но это было не так.
Он прислонился к стене напротив меня, устраиваясь поудобнее. Мэддокс достал из кармана небольшую пачку сигарет.
Мой голос был резким, когда я сказала:
— Здесь нельзя курить.
Мэддокс издал насмешливый звук в задней части горла, когда он перебрасывал крошечную коробочку через пальцы и по кругу в руке.
— Я не буду так неуважительно относиться к твоим бабушке и дедушке. Я просто проверяю, сколько у меня осталось.
Я почти слышала его невысказанные слова. Перестань думать обо мне худшее, Лила
Не обращая внимания на молчаливый укол, я продолжила подметать. Даже не глядя на него, я чувствовала его взгляд, прожигающий мой затылок. Он пристально смотрел.
Мэддокс провожал меня взглядом, и мне не нравилось, как он мог заставить меня чувствовать себя… маленькой.
— Итак, мы не собираемся говорить о слоне в комнате?
— Какой слон? — Я проворчала, отвлекаясь.
— Стояк, который ты дала мне два дня назад.
О. Я пыталась забыть о той ночи, но ему пришлось поднять этот вопрос. Конечно, с тех пор, как я оставила его ошеломленным. Не у многих есть шанс дать отпор Мэддоксу. Я дала ему попробовать его собственное лекарство, и оно явно ему не понравилось.