Он собирался убить меня.
Это не было частью Дома с привидениями.
Это был не актер.
Мой пульс бешено колотился в горле, а перед глазами мелькали черные точки, пока я безвольно лежала вниз головой у него на плече.
Издалека я снова услышала крик Райли, звук, наполненный ужасом.
Встревоженная, мое тело начало покалывать от осознания, и я начала сопротивляться своему похитителю.
— Отпусти меня. Дай. Мне. Уйти.
Он смеялся, как сумасшедший. Смех звучал прямо как из фильма ужасов.
— Если… если ты думаешь, что собираешься меня изнасиловать… подумай… еще раз. Отпусти меня, придурок.
Икота между каждым словом делала мою угрозу менее… угрожающей. Униженные и запаниковавшие, мои глаза горели непролитыми слезами. Ком в горле мешал говорить.
Мой похититель продолжал маршировать, моя голова и руки качались взад-вперед, пока я тяжело лежала у него на плече.
— Кто-то… точно… придет и найдет нас.
Он снова засмеялся, его руки сжались над моей задницей, его пальцы копались в моей плоти. Это было сделано. Я издала пронзительный крик и начала бороться сильнее. Мои кулаки стучали по его спине, но он даже не вздрагивал.
Осознав свое преимущество в этой позе, я отвела колено назад, прежде чем ударить его между его бедрами. Я не попала в цель, но он зашипел.
Его рука опустилась на мою задницу, сильно. Он цокнул, насмехаясь надо мной.
Я была так близка к тому, чтобы расплакаться, страх и ужас наполнили каждую клеточку моего тела. Я продолжала бороться с ним.
Если я собиралась умереть, я бы умерла, сражаясь.
Когда мое колено снова рванулось вперед — снова промахнувшись, — он, наконец, отпустил меня. Мой похититель бросил меня на траву, не заботясь, как мешок с бесполезной картошкой.
Он забрал меня из мавзолея и дома с привидениями и поместил за школой, где нас никто не мог увидеть, никто не мог прийти мне на помощь.
Я попятилась назад, все еще на заднице. Все мое тело сотрясалось от дрожи, и я наконец повернулась к нему лицом.
Мой подбородок задрожал при виде его, глубокий насыщенный страх вселился во мне. Я собиралась умереть сегодня вечером. Этот человек собирался причинить мне боль. Вот и все.
Я выжила на операционном столе только для того, чтобы умереть в поле за Беркширской академией.
Его лицо было закрыто черной продувочной маской со светящимися красными светодиодами. На нем была темная толстовка с капюшоном на голове и черные рваные джинсы.
Его вид был прямо из моего кошмара.
Он двинулся вперед, и я протянула руки, как бы отгоняя его.
— Не подходи ко мне. Не прикасайся ко мне.
Пожалуйста.
У меня под ложечкой содрогнулось, и я действительно подумала, что сейчас обмочусь от страха.
Человек в маске чистильщика преследовал меня, пока я медленно отступала. Прохладная мокрая трава пропитала мои джинсы, но мне было все равно.
Он веселился, питаясь моим страхом и молча насмехаясь надо мной.
Он остановился в футе от меня и сел на корточки передо мной. Его рука протянулась, словно хотел коснуться меня, и я отпрянула.
— Прикоснись ко мне, и я сломаю тебе член. Я сделаю это.
Он отдернул руку, снова цокая. Он покачал головой, как будто был разочарован моими угрозами. Медленно он поднес руку к лицу и снял очищающую маску.
Тревога пробежала по моему позвоночнику, мое тело наполнилось опасением.
Маска слетела, и темно-синие глаза встретились с моими.
Полные ухмыляющиеся губы и лицо, которое я очень хорошо знала.
— Мэддокс, — выдохнула я.
— Бу, — пророкотал он.
Весь ужас и растерянность улетучились, сменившись гневом. Моя челюсть сжалась, и я стиснула зубы.
— Ты, черт возьми, серьезно?
Предыдущий озноб, пробежавший по моему позвоночнику, исчез, когда моя кровь закипела.
— Почему ты так настроен терроризировать меня? — прорычала я. Господи Иисусе, он чуть не довел меня до сердечного приступа. Ярость прокатилась горячими волнами. Кипя, я согнула ноги из-под себя, садясь. Я все еще не могла встать, так как мои ноги все еще тряслись и были слабыми.
Он усмехнулся, почти по-мальчишески, но я увидела озорство в его глазах. С этим мальчиком я танцевала на грани опасности. Вопреки здравому смыслу, мой взгляд прошелся по всей длине его тела, пока он оставался на корточках перед моей стоящей на коленях фигурой. Он был твердым и скульптурным везде, во всех нужных местах. Определенно не мальчик. Мужчина. Блядь. Кем бы он ни был.
— Это весело, — наконец сказал он, вырвав меня из моих мыслей и отведя взгляд от своего тела. Вместо этого я посмотрела в его ледяные голубые глаза.
Я была ошеломлена в тишине на секунду.
— Это весело? — выпалила я. — Весело пугать людей до усрачки? Это твой друг тоже забрал Райли? Это не смешно!
Мэддокс пожал плечами, как будто это не имело большого значения. Я чувствовала, что смотрю на него, мои глаза превращаются в щелочки, когда я смотрю на своего заклятого врага с полным отвращением. Если бы я могла дышать огнем, у меня из носа шел бы дым.
Моя челюсть сжалась от того, как он продолжал улыбаться. Это еще больше разозлило меня. Это встревожило меня.
— Ты что? Чертов психопат? Потому что это единственное объяснение. Ни один здравомыслящий человек не считает забавным напугать кого-то другого до такой степени, что он думал, что умрет!
Я боролась с желанием ударить его и выцарапать его прекрасные глаза. Что такого в нем, что заставило меня потерять контроль над собой?
О верно. Мэддокс Коултер был мудаком.
Он склонил голову набок, уголки его губ слегка приподнялись. Затем Мэддокс издал глубокий смешок, его широкая грудь завибрировала от декадентского звука.
— Это ново, — прошептал он хриплым голосом. От этого крошечные волосы на моих голых руках встали дыбом.
— Что?
Он все еще ухмылялся. Да пошел ты, я мысленно влепила ему пощечину.
— Меня раньше обзывали многими именами. Меня ругали так много раз, что я сбился со счета около трех лет назад. Но когда меня назвали психопатом? Это впервые.
Я уставилась на него. Этот парень шутил или серьезно просто сошел с ума?
Мэддокс приблизил голову ко мне, его тело прильнуло ко мне. Он принес с собой тепло, и мне это не понравилось. Он не должен был быть теплым. Он не должен был приятно пахнуть. Он не должен был…
— Мне это нравится.
Его губы были всего в дюйме от моих. Его лицо было так близко, что я чувствовала его мятное дыхание на своей коже. Я осталась неподвижной, совершенно неподвижной. Если бы я пошевелилась, наши губы соприкоснулись бы.
Мои кулаки сжались, и я сжала их на бедрах.
— Что? — Я вздохнула.
— Мне это нравится. Ты называешь меня психопатом. Это новое. Это другое. — Он был все еще слишком близко. Он все еще ухмылялся, как гребаный псих. Он был все еще таким теплым… он все еще так хорошо пах…
Мое тело, казалось, перегревалось от его присутствия. Мое сердце забилось в груди.
— Ты сумасшедший, — прошептала я.
В его глазах мелькнуло что-то озорное и плутовское.
— Хочешь увидеть, насколько я сумасшедший, Сладкая Щечка?
ГЛАВА 9
Лила
В жизни всегда наступает момент, когда твое упорство подвергается испытанию, и когда это происходит, у тебя есть два варианта: либо ты убегаешь, зажав хвост между ног, либо встаешь на защиту себя.
Мэддокс играл со мной, давил и давил, пока я не дошла до конца своей веревки и не сорвалась. Он хотел напомнить мне, что у него есть сила заставить меня потерять контроль.
Он жаждал охоты, быть охотником — хищником, быть на вершине пищевой цепочки, наказывая так, как считал нужным.
Быть засранцем было его образом жизни, я полагала, что он не знал, как быть кем-то другим.
Он точно знал, как заставить своих жертв почувствовать себя маленькими до такой степени, что все, что ты можешь сделать, это отстраниться.
Моя кровь запульсировала. Стряхнув ужас и ярость, бурлящие в моих венах, я встала. Мэддокс отстранился и тоже поднялся на ноги, встав во весь рост.