Она догоняет меня и хватает за руку.
Мне больно.
— Прости, — бормочет она, когда я вскрикиваю.
Я резко убираю руку и преуспеваю в том, чтобы вывернуть ее еще сильнее.
Правила Чистого Языка моих родителей летит ко всем чертям.
— Ты перестанешь на пять секунд? — спрашивает она, вцепившись смертельной хваткой в мое запястье.
Я хочу продолжать бороться, но она сильнее, чем выглядит.
Плюс мой локоть начал стрелять взрывами боли, которые били прямо живот.
— Просто позволь мне проверить бандаж, — говорит она. — А затем мы можем, по крайней мере, поговорить об этом? Если позже ты все еще будешь хотеть, чтобы я ушла позже… я так и сделаю.
— Я все еще буду хотеть, чтобы ты ушла, — обещаю я.
Она опускает глаза, но я не позволяю себе чувствовать себя виноватым.
Она использует силу боли.
Она пытается закатать мой рукав, но соленый океан и песок сделали ткань слишком жесткой и хрустящей. И для того, чтобы помочь мне, ей приходится расстегнуть мою куртку.
Наши пальцы делают миллиард сто одиннадцать движений. Все это странно, когда она раздевает меня, будто освобождая лук от шелухи… тем более, что черная футболка под курткой настолько облегает, что мне даже хочется смеяться.
Астон присвистывает:
— Ну что ж, кто-то занимался присиданиями.
— Не заставляй меня снова пинать тебя, — предупреждаю я его.
— Хотелось бы мне посмотреть, как ты это сделаешь.
Солана игнорирует нас, туго перевязывая бинт.
— Мм, ты пытаешься убрать чувствительность в пальцах? — спрашиваю я.
— Мне нужно, ограничить твой диапазон движения, — поясняет она, помогая мне надеть пальто. — Если ты снова повредишь руку, нам придется наложить шину.
— Эй, это была твоя вина… не моя.
— Знаю. — Она опускает взгляд на руки. — И я знаю, что ты думаешь обо мне…
— Что ты более жуткая, чем она? — перебиваю я, указывая туда, где сидит Арелла. Она свободна от пут Астона, но все еще теряется в своей боли и продолжает царапать руки, смотря в никуда, будто обезьяна, которая пробыла в зоопарке слишком долго.
— Даже она не касается той силы, Солана. Подумай об этом.
— Я понимаю, — говорит она. — Я пытаюсь не использовать ее. Но у меня нет выбора.
— Боже… почему я постоянно слышу это оправдание? — спрашиваю я. — По крайней мере, когда я косячу, то могу признаться, что был идиотом.
— Ты всегда идиот, — говорит Астон, незаметно подходя, чтобы присоединиться к нашему разговору. — Но такого рода вещи не происходят случайно. Наша девушка должна была выбрать.
Рука Соланы касается ее запястья, ее пальцы прослеживают V-образный дизайн на ее браслете, это определенно не помогает моему настроению.
— Меня научил Оз, — бормочет она. — Во время последнего сражения, прямо перед тем, как ты нашел нас в пещере.
Я помню тот момент. Западный привел меня туда, крича о том, что нужно остановить предателя. Предполагая, что там было два предателями, о которых я должен был волноваться.
— Мы оказались в ловушке, — говорит Солана, будто от этого мне лучше. — Живые Штормы выслеживали нас… и не было никакого ветра и никакой надежды на подкрепление. Единственное, что работало, это измененные шипы ветра Оза. Поэтому он заставил меня запомнить команду, которую использовал, чтобы создать их, на случай если с ним что-нибудь произойдет. И научил меня другому слову, но я понятия не имела, для чего оно было. Я не планировала использовать ни одно из них… даже когда Шторм схватил меня, я сдержалась. Но потом… ты спас меня. И мы помчались к Водовороту. И когда Гаса и Одри там не оказалось, ты начал волноваться. Попытался прорваться в камеру Ареллы… и я знала, что была причина, по которой ты не оказался там раньше, поэтому… я попыталась использовать команду, как пароль. И это сработало.
Я смутно помню ее слова, что-то я не пойму… но если бы я знал, что это была сила боли, я бы…
На самом деле я знаю, что бы я сделал.
Арелла была моим единственным шансом выяснить, что случилось с Одри и Гасом.
— И все? — спрашиваю я. — Ты знаешь только два слова?
— Сила боли работает не так, — влезает Астон. — У тебя не было прорыва. Это глубже. Как только ты используешь его, он станет нужен. Вот почему она смогла поглотить сломанный порыв, которым я обвил ее. — Он улыбается Солане. — Тебе было хорошо, не так ли?
— Я никогда не говорила ему делать это, — спорит Солана.
— Тебе и не нужно было. Потребность работает на инстинкте.
Он рявкает слово, разрушая ближайший Северный прежде, чем тот обвивается вокруг нее.
Порыв исчезает под кожей Соланы.
— Вот оно, — шепчет Астон. — Голод в твоих глазах, жажда этого восхитительного порыва, когда ты принимаешь его.
— Нет никакого порыва, — настаивает Солана.
Голос Астон звучит почти мечтательно, когда он шепчет:
— Да, так. Это сладкое счастье силы, смешанное с острыми ощущениями выполнения чего-то настолько неправильного, что это не может не чувствоваться хорошо. И должно быть, для тебя еще лучше держать ветер, циркулирующий под твоей кожей.
Солана пытается моргать, но я вижу, что имеет в виду Астон. Она похожа на наркомана, который просто получил щепотку действительно хорошего наркотика и не может дождаться, чтобы получить еще.
— У меня все под контролем, — обещает она мне.
— Невозможно. — Астон запутывает еще два сероватых проекта вокруг нее, и она впитывает их с небольшой дрожью.
— Как истинный наркоман, — шепчет он.
— Это несправедливо! Я не могу отослать их, не используя силу боли. Так или иначе, я в состоянии аффекта.
— О, есть и другой путь, — говорит Астон. — Но жажда ослепляет тебя. Поверь мне, милая. Я знаю это лучше, чем кто-либо другой. Для тебя это будет плавнее, потому что ты не используешь силу постоянно… пока что. Но в конечном итоге ты не будешь даже думать о других языках. Боль будет единственными словами, которые ты будешь произносить… единственными словами, которые ты захочешь произнести.
— Вот почему ты должна уйти, — говорю я ей. — На этой миссии уже и так достаточно сумасшедших. Мне больше не надо.
— Но я тебе нужна, — говорит она, все еще играя со своим глупым браслетом. — Я — единственная, кто может провести нас в Брезендард… ты слышал Астона. Он сказал, что это невозможно.
— Это невозможно, — исправляет Астон. — Но я придумаю что-нибудь…
— Это не будет лучше, чем мой путь, — спорит Солана. — Я знаю, как найти Королевский Проход. Это путь, через который сбежал мой отец… о нем знают только члены моей семьи.
— Но откуда ты знаешь об этом? — Я должен об этом спросить.