Пыл мальчишеский стал слишком прост —
Ты желала солидного тела.
Были связи нужны и кредит,
Всем известное громкое имя.
Разыгрался к деньгам аппетит.
Цель, казалось, вполне достижима.
Я теперь – перевёрнутый лист,
Бесполезная добрая грелка.
Небогат, не смазлив, неречист…
Море первой любви стало мелко.
Дни бегут, хрупкий образ храня.
Хоть полна жизнь ехидного перца,
Постоянно ношу для тебя
В клетке рёбер горячее сердце.
Поиск ответа
В город маленький, провинциальный
Он зачем-то сбежать захотел.
Ход действительно нетривиальный —
В захолустье укрыться от дел.
Путь пролёг по кривым переулкам,
Не созрел в голове чёткий план.
Он бродил по глухим закоулкам,
Словно в чаще лесной партизан.
Удивлялись кривые фасады,
Стёкла в треснутых окнах цвели.
Ухмылялись беззубо ограды.
Подорожники спали в пыли.
Во дворах зной июльский ютился,
Воздух летний был сильно прогрет.
Что искал здесь, к кому он стремился?
Не нашёлся правдивый ответ.
Проказа счастья
Не стоит глумиться бесстыдно
И мучить друг друга по кругу,
В постели играть безобидно
В чужую святую супругу,
Держать расстоянье публично,
Забыв откровенные ласки.
Всё в жизни подлунной вторично.
Порвите унылые маски.
Обиды свои, униженья
Смените на радость экстаза.
Да здравствует эра забвенья!
Пускай сгинет счастья проказа.
Пешка
Он должен позабыть о ней
И не глядеть в глаза покорно.
Зашло созвездье страстных дней.
Опала властвует тлетворно.
Псом шелудивым ни к чему
Лизать послушно руки милой.
Уж лучше броситься во тьму,
Чем прозябать в печали стылой.
Не умереть бы от тоски,
Торчащей тесаком в грудине.
Сметает пешку-жизнь с доски
Любовь, подобная лавине.
Дилемма
Они прожили много лет
В любви, согласии, достатке,
Но он, увидев яркий свет,
Сражённым пал, как от взрывчатки.
Была богиня молода,
Стройна и хороша собою,
Амбициозна и горда.
Он звал её телезвездою.
В мученьях бросил он жену,
Причалил к берегу другому,
Прикрыв в стесненье седину,
Придался счастью озорному.
Кружила голову постель —
Слыла зазноба мастерицей.
Гордился он – фотомодель!
Знакомил всех друзей с девицей.
Летели сладостные дни
И восхитительные ночи.
Сияли радости огни,
Летали регулярно в Сочи.
Вдруг интересы разошлись —
Ей нужен был гламур и танцы,
А он не мог, хоть провались,
Всё время находиться в глянце.
Тоска заполнила кровать,
Обиды сыпались горохом.
Модель ходила танцевать,
Он предавался грустным вздохам.
Тихоня раньше был учтив
С соседями и на работе,
Стал раздражён и молчалив,
В тревожном пребывал болоте.
Расстроенный, звонил жене,
Но благоверная молчала.
Шли вечера наедине
В преддверье громкого скандала.
Он, к удивленью, осознал,
Что любит до сих пор супругу.
Его терзал сомнений шквал,
И мысли двигались по кругу.
С одною в спальне – мёд, сирень,
С другой – сердечно и душевно.
Пронзала острая мигрень.
Была дилемма злободневна.
Новогодние скидки
Объявленья пестрят: «Новогодние скидки!»
Значит, скиньте уверенно злую тоску,
Чтобы не было с жизнью расстаться попытки,
Доверяя решенье стальному клинку.
Стоит акцию сделать на ложь и измены,
Их оставить в уже уходящем году,
По дешёвке спустить неприличные сцены,
Уступить бестолковых шагов череду.
Дать на глупость людскую серьёзные льготы,
К ней добавить бесплатно бездарность и лень,
Неприятные в бизнесе водовороты
И похмельную, рвущую череп мигрень.
Надо с завистью едкой расстаться спокойно,
Распродать за бесценок обид мелких воз,
Гроздь проступков, что смотрятся так недостойно,
И нелепый набор обвинений-заноз.
Новогодние скидки должны быть солидны —
Тяжкий груз поражений без жалости сбыть.
Обнулить все запасы в душе дальновидно —
Триста дней впереди раздраженье копить.
Городской сумасшедший
Я – городской сумасшедший известный,
Себе монологи бубнящий под нос,
Я списанный на берег горе-матрос,
В каменных джунглях совсем неуместный.
Ноги идут под пиратские песни,
В ушах стонут волны и пенный прибой.
Пейзаж опостылел за пыльной кормой.
Местные новости сухи и пресны.
Бросив свой кубрик в подвале унылом,
Ракушки я детям послушать даю.
В них плещется море, как в светлом раю.
Авоськой машу – продуктовым кадилом.
Колыбель вдохновенья
Оберег чистой любви
Я набью облаками подушку,
Ты увидишь воздушные сны.
Из часов отпущу в лес кукушку,
Сморят дрёмы в молчанье Луны.
Соберу в поле свежие травы —
Это будет душистый матрас.
Принесу в спальню запах дубравы,
В дивных грёзах пройдёт лишний час.
Одеяло возьму у метели —
Невесомое, как первый снег.
Сохраню в изголовье постели
Нашей чистой любви оберег.
В полнолуние
Луна плыла серебряною рыбой
В аквамарине неба вдалеке,
Сквозь тину облаков казалась глыбой,
Светящейся в темнеющей реке.