блистал золотым позументом, на груди сверкал орден Золотого руна.
Мендес-Кастильо представил гостей; англичане низко поклонились представителю его католического величества, тот ответил каждому легким поклоном. Мендес-Кастильо шепотом перечислил титулы хозяина – легкое нарушение этикета, поскольку предполагалось, что гостям они известны заранее.
– Его превосходительство маркиз де Айора, генерал-губернатор владений его католического величества в Пуэрто-Рико.
Айора приветливо улыбнулся.
– Я знаю, что вы говорите по-испански, – сказал он, – и даже имел удовольствие слышать вашу испанскую речь.
– Вот как, ваше превосходительство?
– Я был майором микелетов[63] под командованием Клароса во время атаки на Росас. Я имел честь служить под началом вашего превосходительства и хорошо помню ваше превосходительство. Ваше превосходительство, естественно, меня не помнит.
Притвориться, будто это не так, было бы чрезмерной лестью, и Хорнблауэр, не найдя, что сказать, мог лишь снова поклониться.
– Ваше превосходительство, – продолжал Айора, – очень мало изменились с того дня, если мне позволено об этом сказать. Это было одиннадцать лет назад.
– Ваше превосходительство чересчур добры, – ответил Хорнблауэр. Одна из самых полезных фраз в учтивом языке.
Айора уделил должное внимание Феллу – похвалил его корабль – и улыбнулся младшим офицерам. Мендес-Кастильо тут же заговорил, словно только и ждал этого мига.
– Быть может, джентльмены желают, чтобы их представили дамам? – Майор скользнул взглядом по Хорнблауэру и Феллу и остановился на лейтенанте и мичмане. Хорнблауэр перевел, и те, слегка нервничая, ушли с Мендесом-Кастильо.
Айора, несмотря на испанское воспитание, немедленно перешел к делу:
– Сегодня я наблюдал в подзорную трубу, как вы гнались за «Эстрельей дель Сур».
Хорнблауэр вновь не нашелся с ответом; улыбка и поклон тоже представлялись неуместными. Оставалось лишь глядеть без всякого выражения.
– Положение неестественное, – сказал Айора. – По предварительным условиям соглашения между нашими правительствами британские корабли могут захватывать в море испанские суда, нагруженные невольниками. Однако в испанских территориальных водах эти суда неприкосновенны. Как только конвенцию подпишут, они будут конфискованы правительством его католического величества, но до тех пор мой долг всемерно их защищать.
– Разумеется, ваше превосходительство совершенно правы, – сказал Хорнблауэр. Фелл стоял, ничего не понимая, но Хорнблауэр чувствовал, что переводить – выше его сил.
– И я твердо намерен исполнить свой долг, – продолжал Айора.
– Естественно, – ответил Хорнблауэр.
– Так что, возможно, нам лучше прийти к пониманию касательно будущих событий.
– Я бы ничего другого не желал, ваше превосходительство.
– В таком случае понятно, что я не потерплю никаких действий против «Эстрельи дель Сур», пока она находится во вверенных мне водах.
– Конечно, я это понимаю, ваше превосходительство.
– Капитан «Эстрельи» намерен отплыть завтра с первым утренним светом.
– Так я и предполагал, ваше превосходительство.
– И ради дружбы между нашими правительствами будет лучше, если ваш корабль останется в порту до ее отплытия.
Айора пристально смотрел в глаза Хорнблауэру. Лицо губернатора было бесстрастно, взгляд не выражал угрозы, но она подразумевалась: по команде Айоры сотня тридцатидвухфунтовых пушек откроет огонь. Хорнблауэр вспомнил римлянина, который согласился с императором, поскольку глупо спорить с тем, у кого под началом тридцать легионов[64]. Он, насколько позволяли его актерские способности, изобразил такое же отношение: улыбнулся с видом человека, который умеет проигрывать достойно.
– У нас был шанс, и мы его упустили, ваше превосходительство, – сказал он. – Нам не на что сетовать.
Если Айора и почувствовал облегчение при этих словах, то выразил его не более явно, чем недавний намек на угрозу.
– Я рад, что мы пришли к взаимопониманию.
– Разумеется, мы тоже хотели бы воспользоваться береговым бризом и отплыть завтра утром, – продолжал Хорнблауэр почтительно. – Мы пополнили запасы воды – пользуюсь случаем поблагодарить ваше превосходительство за представленную возможность – и не хотели бы долее злоупотреблять вашим гостеприимством.
Айора смотрел пристально, и Хорнблауэр старался, как мог, разыграть невинность.
– Быть может, нам стоит послушать, что скажет капитан Гомес. – Айора, обернувшись, подозвал стоявшего неподалеку молодого человека – очень красивого, в изящном синем костюме. На боку у него висела шпага с серебряной рукоятью. – Позвольте представить дона Мигеля Гомеса-и-Гонсалеса, капитана «Эстрельи дель Сур».
Мужчины обменялись поклонами.
– Разрешите поздравить вас с великолепными мореходными качествами вашего корабля, капитан, – сказал Хорнблауэр.
– Премного благодарен, сеньор.
– «Клоринда» – быстроходный фрегат, но ваша шхуна превосходит ее на всех курсовых углах. – Хорнблауэр не был уверен, что верно вспомнил испанский термин, но Гомес, по всей видимости, его понял.
– Еще раз премного благодарен, сеньор.
– И я даже позволю себе, – Хорнблауэр развел руками, – поздравить ее капитана с его великолепным мастерством в управлении судном.
Капитан Гомес поклонился, и Хорнблауэр внезапно себя одернул. Высокопарные испанские комплименты – это прекрасно, однако тут недолго и перегнуть палку. Не следовало создавать впечатления, будто он желает подольститься. Однако взгляд на лицо Гомеса убедил его, что опасения напрасны. Тот буквально упивался собой – иного слова не подберешь. Хорнблауэр мысленно отнес его к категории талантливых и самовлюбленных молодых людей. Еще один комплимент явно будет не лишним.
– Я посоветую моему правительству, – продолжал Хорнблауэр, – изучить, с вашего дозволения, обводы «Эстрельи дель Сур» и расположение ее парусов, чтобы мы могли выстроить подобный корабль. Он был бы идеален для здешних вод. Впрочем, будет трудно найти для него достойного капитана.
Гомес вновь отвесил поклон. Трудно не возгордиться, когда тебя нахваливает моряк, чье имя