– Мне не требуется меч, чтобы убить сына ишака, – надменно проинформировал он ханов.
Черный Волк взревел, осатанев от очередного оскорбления, и ринулся на врага, подняв саблю. Степной Ветер как‑то лениво сдвинулся в сторону, пропуская его мимо себя, на удивление высоко подпрыгнул, передернул ногами, и хан рухнул на пол со свернутой шеей. В шатре воцарилось потрясенное молчание – никому из степняков не доводилось еще видеть столь быстрой и беспощадной расправы. Да еще и над воином, считавшимся непобедимым!
Степной Ветер не стал терять времени и поставил блюда с требухой перед ханами Белого Ковыля и Небесного Стана, насмешливо скалясь им прямо в лицо. Те побледнели, понимая, что их сейчас просто убьют, но вынуждены были вызвать оскорбителя на бой. Трусости ханам не простят. На то, чтобы свернуть шеи этим двоим сыну военного вождя понадобилось еще меньше времени. Вскоре до собравшихся дошло, что здесь произошло откровенное убийство. Похоже, Степной Ветер воин такого уровня, что никому в Степи с ним не справиться. Ханы не знали, что как только из шатра вынесли трупы, с места сорвались отряды нукеров под руководством горных мастеров – эльдар вытребовал у императора всех горных мастеров, вышедших из степных племен. Им предстояло еще до утра вырезать всех родственников убитых, присоединяя тем самым племена побежденных к племени победителя. Потому сын вождя использовал только бывших степняков, хорошо знающих обычаи и законы Великой Степи – другие не поняли бы необходимости этого.
– Продолжим наш пир, уважаемые гости! – поклонился ханам Степной Ветер.
Те продолжали изумленно смотреть на него. Вот так легко убить голыми руками вооруженных воинов? Тем более, воинов далеко не из последних? Судя по всему, в Степи появилась новая, грозная сила и имя этой силы – Степной Ветер, старший сын хана Алых Всадников. За один вечер он уничтожил наиболее сильных врагов своего отца, что говорило о многом. Немало ханов приняло в этот вечер решение последовать за Степным Ветром, куда бы тот ни направился. Такой, наверное, в империю прорваться сумеет.
Когда той закончился, эльдар с тяжелым вздохом направился в шатер, где его дожидались восемь пятнадцатилетних девушек. Он успел незаметно наложить на себя заклинание неиссякаемости, чего не заметил ни один шаман, кроме Белого Быка. Но тот не стал выдавать, понимающе улыбнувшись. Он был полностью на стороне своего вождя и в курсе всех его планов.
На следующее утро воины поглядывали на сына вождя с едва сдерживаемым восторгом, ни один из них не сумел бы повторить его подвига. После того, как Степной Ветер покинул шатер, его жен внимательно осмотрели и расспросили дотошные старухи. Девушки остались очень довольны и с трепетом описывали нечеловеческую выносливость своего мужчины, сумевшего удовлетворить их всех и не по одному разу. Да что там, они утверждали, что он смог бы подарить радость еще стольким же, не особо при том напрягаясь.
По станам и стойбищам понеслись слухи один невероятнее другого. Черные Волки, Белый Ковыль и Небесный Стан прекратили свое существование, влившись в состав Алых Всадников, мгновенно сделав это племя самым многочисленным в Великой Степи. Воины готовы были идти за Степным Ветром хоть в самый ад, грабить дорхота, владыку Бездны.
12. Во имя веры!
Элианские, нартагальские и даркасадарские войска без особой спешки подступали к Фан‑Киону с четырех направлений. Два дня назад сам Ларталь, а затем и остальные города Лартальской провинции, после чего гвардейские полки начали стягивать окружение вокруг последнего оплота фанатиков. Города и селения края встречали освободителей с ликованием – слава Единому, все возвращается на круги своя! Возвращается мирная, благополучная жизнь и уверенность в завтрашнем дне! Никто не станет больше сажать людей на колья и жечь заживо, сдирать с детей кожу и насиловать девушек. Ненависть элианцев к захватчикам была такова, что ни один карвенец или местный их пособник, отставший от спешно отступающих отрядов, не ушел живым.
Несмотря на понимание, что долго им не продержаться, защищающие Фан‑Кион остатки святош и заговорщиков собирались стоять до конца. Почти все они были вооружены автоматами и рассчитывали дорого продать свои жизни. Да и то – карвенцам вовсе не хотелось оказаться в нартагальском рабстве, а заговорщики боялись императора пуще смерти. Проклятый колдун ведь такое наказание выдумает, что лучше уж в бою погибнуть, всяко безболезненнее, чем ему или ходячему кошмару в руки живыми попасться.
Удар нартагальцев по вчерашним союзникам оказался для тех полной неожиданностью, никто из карвенцев не ждал предательства. Ошеломление было слишком велико, и их сопротивление сломили очень быстро, открывая затем ворота городов и крепостей наступающим элианцам. Потом вообще началось что‑то страшное – выживших нартагальцы сотнями и тысячами набивали в трюмы своих и имперских кораблей, увозя в неизвестность. Несколько чудом бежавших паладинов принесли в Фан‑Кион страшную весть – по договору Элиана с Нартагалем захваченные в плен карвенцы становятся рабами и передаются королевству. Каждый знал, как живется нартагальским рабам, и в Фан‑Кионе воцарился ужас. Нет уж, лучше умереть, чем обречь себя на такую судьбу...
Флотилии орочьих броненосцев совместно с элианскими эскадрами постепенно выбивали остатки карвенского флота. Вскоре у Карвена практически не осталось ни военных, ни транспортных кораблей. Немногие уцелевшие не рисковали высунуться за пределы защиты батарей береговых фортов.
Первосвященников, понявших, что остались против разъяренного гиганта в одиночестве, колотило – понимали, что империя ничего не забудет. Да и о мстительном характере нового императора тоже были наслышаны. Этот, в отличие от Марана, с которым вполне можно было договориться, никого не пощадит, никому и ничего не простит. Они проклинали друг друга и высокого лорда, уговорившего их ввязаться в эту безумную авантюру, которая неизвестно еще чем закончится. Но уже ясно, что ничем хорошим.
Десантов имперцы с урук‑хай пока не высаживали, зато орочьи егеря начали устраивать вылазки по всей протяженности карвенско‑оркограрской границы, тянущейся по реке Харме. Они подчистую вырезали гарнизоны пограничных застав, действовали нарочито нагло, прекрасно понимая, что карвенцы сейчас не рискнут ответить. Первосвященники и не отвечали, не до того было – спешно создавали десятки новых полков, поставив под копье всех, наверное, хоть на что‑то годных мужчин страны, от древних старцев до пятнадцатилетних юнцов. Но иллюзий не питали – куда этому пушечному мясу против отборных егерских полков и имперской гвардии? Сомнут за день‑другой. А есть еще ведь горные мастера. Да и о силе проклятых колдунов забывать не стоило, тоже на многое способны.
По инициативе нескольких расторопных епископов карвенцы направили посольство к первосвященнику Элиана при помощи немногих имеющихся в наличии телепортистов. Хотели уговорить Его Святейшество подвергнуть империю интердикту. Глава элианской Церкви, выслушав послов, посмотрел на них, как на клинических идиотов – он и сам не был уверен в своей судьбе, не хватало только собак дразнить, жить как‑то еще хочется. Его величество игнорировал все просьбы первосвященника о встрече, а это о многом говорило. Да и в самой Церкви началось какое‑то непонятное, глухое брожение, чреватое взрывом. Так что пусть себе карвенцы отправляются к дорхоту в гости вместе со своими предложениями! Не сумели справиться? Сами виноваты! Им была оказана вся возможная помощь. Хватит, пришло время подумать и о себе. С колдуном шутки плохи, особенно с этим.
Зато армия, гвардия, да и простые люди Элиана, в отличие от святых отцов, буквально молились на его величество. За каких‑то два месяца очистить территорию родной страны от врага? Это не каждому дано. Сделать врагов друзьями? Тоже задачка еще та. Каждому было понятно, что неспроста Даркасадар с Нартагалем вдруг перешли на сторону империи, далеко неспроста. Опять император постарался, больше некому. Его уже называли Сантиаром Благословенным, его имя давали детям, о нем рассказывали такие небылицы, что доведись самому императору услышать хоть одну, пришлось бы срочно короновать нового – он помер бы со смеху.
Имперские полки приблизились к Фан‑Киону на расстояние версты и принялись разбивать стационарные осадные лагеря – его величество приказал не губить людей в бессмысленных атаках, слишком много у врага нового, проклятого Единым оружия. Так называемых автоматов, чтоб придумавшим их дорхот хвост в глотку сунул по самое основание. Но император вместе с эльдарами снова придумали что‑то хитроумное, и седоусые полковники усмехались в усы, привычно гоняя солдат и готовясь к интересному зрелищу.
На пришедших вместе с ними нартагальцев с даркасадарцами элианцы поглядывали косо, ничуть не доверяя вчерашним врагам. Кто знает, чего от них ждать? Только сам дорхот, наверное. Один раз предали, вполне могут сделать это и во второй. Те все понимали и старались вести себя тише воды, ниже травы, спешно выполняя любые приказания имперских офицеров. Однако походные лагеря предпочитали ставить отдельно. Император запретил задирать союзников, их и не задирали, но наполненные неприязнью глаза элианских воинов сильно выводили из себя. Им хотелось как можно скорее убраться восвояси, вернуться домой, да вот до окончания войны на территории Элиана это невозможно, к сожалению.