ещё не знаю, в каком жанре нам лучше повествование вести. Только учтите, что времени у меня
всегда будет мало: только начну разговаривать, а тут то новость какая-нибудь, то перемена в программе, то кто-нибудь из зверей моих заболеет… Всего не предвидеть! Поэтому, чтобы вам меня разговорить, нам надо будет растянуть наше интервью на многие месяцы, боюсь – даже на годы! И не в одном городе всё это будет, а в разных – по ходу моих гастрольных поездок. Что я берусь обещать, так это помощь с билетами и с гостиницами. Ну а в цирк, конечно же, вы будете иметь право свободного входа и на репетиции, и на представления! Я понимаю, что у вас и других забот хватает. И хлопотно всё это, и накладно, но вам как писателю путешествовать тоже интересно будет. И не просто так – ас цирком! Это же тоже сюжет, если хотите! Можно даже роман написать или сценарий фильма. Фильм очень интересный может получиться. Так что решайтесь!..
И я решился.
… И закрутилась, словно в калейдоскопе, города и цирки. Где мы только ни побывали вместе! Я разделял и радости, и заботы, и тревоги цирковых артистов, научился многим их секретам, узнал сокровенные тайны приёмов и методов работы. Некоторые из них были простейшими, но лишь в основе своей. В конце концов всё гениальное просто.
Вот два примера. Огромный удав, сила которого, как утверждают зоологи, громадна и несоизмерима с силой одного, даже очень сильного дрессировщика, в его руках податлив и послушен. Он из него, что называется, верёвки вьёт! Оказывается, на манеже температура в три раза меньше той, при которой удав жизнедеятелен. Он почти спит у нас на глазах, а нам кажется, что мы свидетели смертельного боя! Правда, удав довольно много весит, и поднимая удава над собой, артист в любом случае демонстрирует свою силу и ловкость.
Другой пример. Фокусник распиливает у нас на глазах несчастную очаровательную девушку, самую что ни на есть настоящую. Но и пила тоже настоящая! О ужас! Распилил! Руки и голова – в одной половине ящика, а ноги – в другой. Опилки настоящие. Вот горсть их берёт в руку фокусник и рассеивает по ветру на манеже. Что же случилось? Как всё произошло? А всё, оказывается, тоже очень просто по сути своей. Девушки две. И обе прекрасно натренированы, настолько, что умеют каждая умещаться в любой из половинок одного большого ящика. А ведь и наш номер с чтением наизусть романа тоже в истоках своих прост. Главное – разработка, доведённая до совершенства, до артистизма. Всё это в конечном счёте розыгрыш зрителя, но не для того, чтобы посмеяться над ним, поставить его в нелепое, дурацкое положение, а розыгрыш ему на радость, а порою – и на пользу: ведь девиз Дуровых «Развлекая, поучать, поучая, развлекать» относится не только к ребятам, но и к взрослым.
Однако, постоянно вращаясь в цирковой среде, я и сам попадал в дружеские розыгрыши. Один из таких розыгрышей был вовсе не обидным, даже почётным, но очень уж неожиданным! И в этом был его эффект.
Разумеется, сопровождая Юрия Владимировича в гастрольных поездках, я не мог быть поглощён этой работой целиком и полностью на месяцы и годы. У меня были другие творческие дела, планы, наконец, договорные обязательства перед редакциями и киностудиями. Порою приходилось прерывать какую-то дуровскую гастрольную поездку и мчаться в Москву по делам, а потом догонять цирк уже в другом городе по ходу его следования. Так, однажды догонял я цирк на теплоходе по Волге. Приехал на поезде в Ярославль, а цирк уже в Саратове. Что делать? Прямого поезда нет, самолётного рейса тоже… Оставался один путь – речной. Дал телеграмму, вовсе не надеясь на некую пышную встречу: «ОПОЗДАЛ ТЧК БУДУ ТЕПЛОХОДОМ». Вообще-то я попросил телеграфистку написать «СЛЕДУЮ», так что «БУДУ» – это её редакторская правка. Получилось довольно забавно.
…Теплоход гудит, медленно идёт к причалу. Пристань заполнена праздничной толпой. Над головами транспаранты, лозунги, слышится музыка… Но самое поразительное – это целая гора цветов! Выше человеческого роста! Бросили сходни. Я оказался первым в очереди. Иду себе со своей вечной спутницей пишущей машинкой «Континенталь», подаренной мне за освещение Берлинской операции в газете «Красноармейская правда» Первого Белорусского фронта, а в другой руке несу скромный чемоданчик, плащ через руку перекинут… Обычный скромный пассажир преклонного возраста. И вдруг вся праздничная толпа устремляется к этому самому пассажиру и приветствует его и оказывается, что всё море живых цветов от вчерашних цирковых представлений – ему и никому более! А на одном из транспарантов такой озорной текст: «ТЫ БЫЛ ЗА НАМИ ВЕЗДЕХОДОМ, ПОБУДЬ НЕМНОГО ТЕПЛОХОДОМ!»
Смолкли гудки. На набережной и на палубах теплохода остановилось движение. Все замерли в немой сцене и, вероятно, задались вопросом: «Кто же он, этот седовласый пассажир, которого так встречают на пристани?»
Недаром я в ответ однажды написал такие слова Юрию Владимировичу:
Юрий Дуров —
мастер каламбуров,
розыгрышей режиссёр,
на арене может всё!
Только не надо думать, будто мы только пировали, веселились и разыгрывали друг друга. Я видел не раз Юрия Владимировича и смертельно усталым, и удручённым, и горестным и именно поэтому он так ценил минуты беззаботного смеха и безоглядного веселья!
Очень не простыми психологически были для него минуты (очень редко ЧАСЫ, чаще всего именно МИНУТЫ!) воспоминаний о детстве, о юности, о молодости, о довоенных и военных годах. И мне материал давался нелегко! По таким крупицам мне материал собрать ещё не приходилось никогда! Обычно шла лавина материала, а вот какие-то детали, частности действительно приходилось добывать, словно золотой песок. Но основа была известна почти сразу.
И всё же случались не только минуты – часы отдыха, а однажды мы вместе на прогулке провели целый день! Кажется, – единственный полный день за всю нашу многолетнюю дружбу, когда мы не работали, не беседовали друг с другом, а внимательно слушали третьего человека – нашего общего собеседника. Им оказался знаменитый дальневосточный зверолов, но, прежде всего, именно тигролов Богачёв.
Приехал я на Дальний Восток в 1956 году для работы над сценариями киноочерков «Приамурье» и «По Нижнему Амуру». Одновременно продолжал записывать устные рассказы Юрия Владимировича Дурова. Это, пожалуй, был единственный сезон, когда мне удалось органично совместить две работы – мемуарную и сценарную. И помогли нам в этом Дальний Восток, Хабаровск и Амур.
В хабаровском городском саду среди цветников и фонтанов сверкал цветными огнями цирк-шапито.