ещё, наконец, в стене возникла дыра, которую воин расширил ударами молота. Камни только разлетались в разные стороны.
В конце концов, закончив и громко выдохнув, силач отошёл в сторону. И Эшлин активировала знакомые свитки: сначала проверив потайную комнату на предмет ловушек, затем снова использовала поисковый свиток. Чуть выждав, щелчком пальцев зажгла небольшой огонёк, ярко осветивший всё вокруг, в том числе и небольшую комнату, проход в которую нам раскрыл Грул.
Там возле стены я увидел два небольших шкафа со стеклянными дверками, закрывавшими содержимое от пыли и, видимо, злоумышленников, потому что отчетливо виден красный свет, исходивший от них. Девушка приглашающе махнула рукой, но я отрицательно покачал головой, отступив на шаг назад.
— Ну же, — потребовала она. — Открывай.
— Сначала сними ловушку на шкафе, — возразил я, делая ещё шаг назад. Рукой невольно нащупал мешочек с зарядами для рогатки, висевший у меня на поясе.
Эш гневно ощерилась, уставившись на меня. Злобный оскал исказил её лицо, превратив в какое-то подобие уродливой маски. И я понял, что это и есть её настоящий облик. Всё это время она лишь сдерживала себя хоть и с трудом. Оглянувшись, я посмотрел на Грула, как-то незаметно сместившегося в сторону, оказываясь от меня сбоку.
Эш, делая небольшие шаги, неторопливо сближалась со мной и, глядя в глаза, почти шипя, произнесла:
— Мальчик, не зли меня. Иди и открой дверки на шкафах. Тебя это не убьёт, скорее всего, ранит, ну, может, слегка покалечит. А у меня остался один свиток для снятия ловушек, и он мне нужен для сокровищницы храма. Поэтому не зли меня и не заставляй жалеть, что оставили тебя в живых.
«Угу, так я тебе и поверил», — подумал я, видя, как Грул незаметно снова начал сдвигаться в сторону, отрезая путь к отступлению. Я и раньше не испытывал особых иллюзий по поводу этой парочки, но сейчас окончательно понял, что из меня хотят сделать жертвенного барашка, открывающего путь этим двоим к сокровищам. И плевать они хотели, что будет со мной. Так что нет, ребята, играть в игру по вашим правилам я не буду.
Сорвав с пояса мешок с зарядами, я с размаху запустил его в Эш. Та, явно не ожидав подобного, не успела среагировать, и прямо под ногами у нее раздался взрыв, затем вспыхнуло пламя, сверкнули разряды молний, а следом всё заволокло густой непроглядной темнотой. Я незамедлительно рванул в бок, услышав позади пыхтение Грула, рыкнувшего какое-то ругательство.
Затем раздался крик Эшлин полный боли, топот минотавра, стремящегося к ней, а я не раздумывая долго продолжал нестись вперёд, увеличивая отрыв. Вырвавшись из темноты, лишь припустил еще больше, почти не касаясь пола, настолько стремительно бежал. Если я уж погибну, то из-за собственных ошибок или слабости, а не став отмычкой, помогающей другим открыть путь к сокровищам.
Вылетев из библиотеки, продолжил нестись вперед, раздумывая о том, что мне делать дальше? И ноги меня сами собой понесли в сад, где мы уже недавно побывали. Среди зарослей, разросшихся растений, укрыться будет легче и проще, как мне казалось.
Добравшись до нужного места, я перешёл на шаг, выбрав в качестве убежища самые густые заросли, замеченные мной еще раньше, когда мы здесь сражались, продолжая осторожно красться вперед и считая секунды, не зная, насколько диверсия задержит таких высокоуровневых бойцов, как Грул с Эшлин.
Шаг, ещё шаг, каждую секунду я ждал, что сейчас преследователи вылетят из прохода, но продолжал двигаться вперёд: мимо вьюнов, широко раскинувшихся на земле, огибая цветы с бутонами похожими на широкие пасти, начинавших раскачиваться, стоило лишь к ним приблизится.
Наконец, я нырнул под крону дерева похожего на иву с гибкими, длинными ветвями, усеянными сотнями крохотных белых цветков. Там заметил небольшую скамейку, на которой лежала оброненная кем-то впопыхах книга. Шагнув ближе, увидел останки того, кто её когда-то читал.
Синий балахон с капюшоном прикрывал иссушенные кости. За время обследование монастыря мы уже немало их нашли. Помня предупреждение Грула о том, что, пока не трону ничего, принадлежащего монастырю, я останусь гостем для них. Поэтому тело оставил без внимания.
Сейчас волновало совсем другое. Грул с Эшлин выбежали из прохода, девушка вся взлохмачена, кожа покрыта красными пятнами, словно ее обдали кипятком. Сильфа орала так, что на её вопли немедленно среагировали стражи сада.
— Я убью тебя, мелкий ублюдок. Я вырву тебе руки и ноги, а затем заставлю их жрать, — звучали сухие щелчки тетивы, сбивавшие травяные бомбы, и новые крики. Сквозь ветви растений я видел, как она беснуется, вопя во всё горло.
В отличие от нее, Грул был сосредоточен и внимателен, оглядываясь по сторонам. Он походя смахнул кусочек чего-то желтоватого с плеча сильфы, и я догадался, что это туман, застывавший на воздухе в желе, медленно растворявший всё, что оказалась внутри него. Отсюда, видимо, и красные пятна ожогов на коже сильфы.
— Хватит беситься! — рявкнул минотавр, когда серебровласка сбила еще пяток бомб, но по-прежнему не могла успокоиться. — Проведи поиск жизни. Может, его здесь нет вообще.
Слова Грула одернули Эшлин, сосредоточившись, она сжала перед собой руки в замок, прикрыла глаза, а затем резко толкнула руки вперёд и выпустила из ладоней световую волну, начавшую стремительно разрастаться, расширяясь по всему саду. Я замер, не зная, что предпринять.
Время словно замерло для меня, светящаяся волна достигает моего убежища и неожиданно расходится в стороны, ударившись, словно в волнорез, в призрачную фигуру монаха, возникшую перед ней. Несколько секунд ожидания, и сильфа, расслабившись, раскрыла глаза, посмотрев на Грула, она тихо произнесла:
— Его здесь нет.
Воин возмущенно фыркнул, окинул ещё раз сад задумчивым взглядом, затем негромко сказал:
— Идём дальше. Поищем его.
Шумно сопя, он исчез в проходе вместе с Эшлин, а я наконец смог облегченно выдохнуть, поняв, что всё это время даже боялся дышать, затем запоздала прошептал «Спасибо» призраку монаха, все еще парившему рядом. И неожиданно услышал ответ, шёпот чужих мыслей, едва слышимых, но ощутимых:
— Гости монастыря находятся под защитой до тех пор, пока не нарушают правила.
Затем призрак пропал, а я присел на скамейку. Из-за дрожи в ногах стало как-то трудно стоять. Нужно понять, как действовать дальше. Я сидел, размышлял, но в голову не приходило ничего разумнее, кроме как продолжить здесь сидеть. Бегать по монастырю, рискуя нарваться на сатхов или эту парочку, было крайне неразумно, потому как я весьма отчетливо понимал, что в открытом бою продержусь в лучшем случае секунд пять, а дальше смерть и куча штрафов, про которые рассказывал Грул.
И сдается мне,