и тяжелых ботинках, карикатурно смотрящихся на фоне тонких ног. Она вздрагивала, когда рядом с ней пролетало очередное пьяное тело, и явно не собиралась вставать с пола. Не удивительно, что её никто не замечал.
Когда я коснулся девочки рукой, она вздрогнула и посмотрела на меня. Кивнув ей, я повернулся и похлопал себя по бокам. Она поняла все правильно, и я почувствовал, как её руки обвили мою талию и крепко сцепились замком на животе. Затем мы тем же путем двинулись обратно. Кир впереди расчищал путь, а я отбивался с боков, стараясь, чтобы девочка всегда оставалась позади.
Мои ноги гудели, но я упрямо шел вперед. Руки, обвившие меня, иногда обнимали слишком крепко, если кто пролетал мимо или врезался в меня. Нас спасла небольшая техническая пауза, благодаря который мы вывалились прямо под ноги удивленным Ирке и Жабе. Повернувшись, я помог девочке подняться и улыбнулся, когда рассмотрел её лучше. Она не была ребенком. Обычная девушка, только маленького роста и худенькая, как подросток.
– Куда ж тебя, малая, понесло? – отдуваясь, прокричал Кир, потому что группа возобновила выступление.
– Отъебись от нее, Кир, – махнул я рукой и отвел девчушку в сторону, после чего вытащил из своей торбы бутылку воды и протянул ей. – Пей.
– Спасибо, – прочитал я по губам и улыбнулся. Затем, кивнув, повернулся к Ирке.
– Присмотришь за малой?
– Я те мамка, блядь, что ли? – возмутилась та, но в итоге сдалась и нехотя кивнула. А мы с Киром, покурив в уголке, снова нырнули в толпу. Где-то там веселился Балалай, которого тоже надо было найти.
Концерт закончился через два часа. Когда на часах уже было десять. Наш поезд домой отходил в полночь, поэтому мы спокойно поблагодарили музыкантов, которые с добрыми улыбками вышли на сцену после двойного «бис». Балалай, умудрившийся поймать палку Мазуркевича, теперь тщательно прятал её в свой рюкзак и постоянно шикал на Жабу, смотревшего на трофей слишком уж жадными глазами.
В фойе Горбушки мы, усталые, но довольные, направились к точке с пивом и купили за копейки остатки. Оглянувшись, я увидел, что спасенная девчушка по-прежнему следует за мной. Улыбнувшись, я наклонился к ней и спросил:
– Пиво будешь?
– Ага, – кивнула она. – Надо в себя прийти. Башка сейчас треснет.
– Может водки, подруга? – улыбаясь, спросила Ирка, возвышаясь над девчушкой, как великан. Початая бутылка лежала у неё в торбе, как «н/з» на случай форс-мажора или адского бодуна в поезде.
– Не. Пива выпью. На воздух надо.
– Погнали, в натуре. У меня уже кислородная недостаточность, а в легких пыль и пердеж, – кивнул я. – Хоть покурим там спокойно.
На улице, перед входом, я смог нормально рассмотреть спасенную. Она едва доставала мне до подбородка макушкой, поэтому не было ничего удивительного, что я принял её за ребенка. Но судя по всему, она была нашей ровесницей.
Черные волосы до плеч алели красным на кончиках. В носу серебрилось колечко, да и левое ухо было похоже на подушечку для булавок. Кареглазая, с еле очерченной грудью, она тем не менее дерзко смотрела на Кира, который тоном папки вещал ей о недопустимости участия в слэме детей.
– Слышь, долбоеб! – ругнулась она, когда Кир сопроводил речь очередным подъебом. – Я не ребенок, а ты не мой папка.
– Не зверей, – Кир посмотрел на дерзкую кроху с интересом.
– Не обращай внимания, – улыбнулся я, протягивая девчушке пиво. – Как тебя зовут?
– Наташа.
– Дьяк. Кого ты хотела зарезать, Солёный. Ирка. Жаба. Балалай.
– Очень приятно, – улыбнулась девушка, но на Кира посмотрела слишком уж сурово. – А имена у вас есть?
– Есть. Миша. Кирилл. Ирка, Олег и Роман, – представил я друзей. – Тебя как угораздило в слэм-то влезть?
– Хуй его знает. Хотела на Фишера вблизи посмотреть, а там затоптали.
– Хе, – улыбнулся Олег. – На Окурке такие пляски – это дискотека, Натах. Там не затопчут. Там задавят, нахуй.
– На Окурке? – удивилась Наташа. – Серьезно? А я с Грязи.
– Ну, блядь. Кажись свою спасли, – вздохнул нарочито грустно Кир и засмеялся, когда Наташка показала ему кулак. – А я думаю, хули дерзкая такая. Кого из наших знаешь?
– Пью…
– Да Пью даже бомжихи обсаженные знают, – рассмеялась Ирка. Девчонка чуть расслабилась и кивнула.
– Это точно, – протянула она. – Я со своей компашкой тусовалась на Грязи. Может, знаете кого оттуда?
– Погремухи скажи, выясним, – протянул Жаба, исподлобья рассматривая Наташку.
– Я к Листику года два назад притусовалась, – задумалась девушка. – Учились в параллельных классах. У него тогда своя компашка была. Он, Лошадь…
– Лошадь знаю, – перебил Олег. – Страшная баба, но на передок слабая. Пью её раз ебал, а она раз… и обосралась в процессе.
– Есть у нее грешок такой, – хмыкнула Наташка. – Макбет и Лилит… Но эти обычные, редко куда выбираются. Сирин еще и Колумб.
– Колумба знаем, – переглянулись мы с Киром. – Нормальный пацан.
– Он сейчас редко появляется. Вроде как с группой своей материал новый репетирует.
– Кто б сомневался, – буркнул Олег. – Ладно, малая. Тебя проводить куда? А то у нас поезд через час. Надо на вокзал выдвигаться.
– Так у меня тоже. На Киевский? – кивнула она. – Поедем вместе, похоже.
– Угу, – адреналин выветрился, и я наконец-то вспомнил, что обратные билеты были только у Ирки и Кира. – Чо, как действуем теперь? Надо электричку в область найти и там уже на поезд подсаживаться…
– Вы зайцами приехали? – удивилась Наташка, а потом уважительно на меня посмотрела. – Лихо! Сколько у вас билетов?
– Два, – ответил Кир. – Пацаны к нам потом по пути подсаживаются, а Жаба на багажной полке ныкается.
– Забейте, – махнула рукой Наташка и, зевнув, поежилась. – У меня тетка проводницей работает. Я поэтому и поехала в Москву. Отчим еле на концерт денег дал, а с поездом уже тетя помогла.
– И она не будет выебываться? – усомнился Кир. Наташка снова кивнула. – Ну, хуй с ним. Давай попробуем.
Естественно, её тётка, усталая женщина с жесткими черными усиками под носом, смерила нас тяжелым взглядом и, мотнув головой, разрешила.
– Ума хватило в Москву зайцами тащиться. Ломоносовы хуевы, – ругнулась она, прикусывая зубами папиросу и выдыхая Жабе в лицо вонючий дым. – Повезло вам. Купе одно пустое будет. Вот там и расположитесь. Наташка со мной поедет.
– Все нормально, тёть Нин, – улыбнулась та. – Мы уже зазнакомились.
– Точно? – равнодушно спросила она и, дождавшись кивка, тоже кивнула. – Ладно. Залезайте внутрь. Шо тебе, касатик? Ананасик или хрен у сраку?
Вопрос был задан Киру, который собрался войти в купейный вагон. Мы с Наташкой, переглянувшись, прыснули, а Ирка, не сдерживаясь, огласила ночную платформу хохотом.
– Так в купе же сказано было ехать, – Кир тоже не сдержался