три года. До него партия переживала не лучшие времена. О’Брайан вдохнул в нее новую жизнь, хоть и потратил на это немалые деньги.
Когда на сцену вышел он со своими миллионами, во главе партии стоял Эд Фабиан, веселый толстяк, напрочь лишенный амбиций. Он принял финансовую помощь, не спрашивая, откуда взялись деньги и когда придется возвращать долг.
О’Брайан настоял на полной анонимности. Этот факт должен был вызвать у Фабиана некоторые подозрения. Но деньги были для партии вопросом жизни и смерти, и он решил не любопытствовать.
С тех пор он превратился в зиц-председателя. С возрастом, однако, Фабиан утратил те немногие бойцовские качества, что у него были. Довольный номинальной должностью, он безропотно выполнял приказы О’Брайана.
Узнай Фабиан, что его благодетель заработал свои миллионы на международной торговле наркотиками, он был бы потрясен до глубины души. Когда наркобизнес О’Брайана накрыли, все члены его организации надолго сели в тюрьму. Сам же О’Брайан, как и положено серому кардиналу, смылся из Франции, прихватив свои миллионы.
Он осел в Калифорнии, в городке под названием Флинт-Сити. Вскоре ему наскучило почивать на лаврах, и он решил пойти в политику. Изучив обстановку, выбрал партию Фабиана: «темную лошадку». Вошел в дело и купил себе место у руля.
Занимаясь контрабандой наркотиков, О’Брайан был очень осторожен, но не мог обойтись без контактов с другими дельцами. Один из них, севший на двадцать лет, заговорил.
У полиции было лишь примерное описание, но О’Брайан знал, что он все еще в розыске. Ни о какой публичной жизни не было и речи. Случайную фотографию в газете запросто мог увидеть бдительный сотрудник отдела по борьбе с наркотиками, и О’Брайан тут же загремел бы за решетку – тоже лет на двадцать.
Спустя три года мирной жизни он все еще волновался о своей безопасности, но не больше необходимого. За все это время он ни разу не привлек внимания к своей персоне. Предпочитал жить тихо и мало с кем общался.
Контролировать процветающий городок было занятно: избиратели даже не представляли, кто дергает за ниточки и в какой-то мере направляет их жизнь в нужное русло.
О’Брайан жил в роскошном коттедже, окруженном тремя акрами сада. За садом была река. Участок огораживала высокая стена, непроницаемая для большинства любопытных взглядов.
Чтобы добраться до коттеджа, комиссару потребовалось двадцать минут. Гнать пришлось быстро. Подъезд к дому был длинным и извилистым. Его обрамляли огромные клумбы, заросшие георгинами разных форм и оттенков. Повсюду сновали садовники-китайцы, поддерживая сад в безупречном виде.
Но сегодня Говард не обращал внимания на садовые красоты. Приезжать сюда было опасно. Понимая, что деньги О’Брайана нажиты сомнительным путем, Говард старался держаться от него подальше. Встречался с ним лишь при необходимости и только в присутствии других членов партии. Однако этим утром нужно было поговорить с глазу на глаз: по телефону такие вопросы не решаются.
Остановившись у главного входа, комиссар выскочил из машины, стремительно поднялся на застекленную террасу и нажал на кнопку звонка.
Дверь открыл Салливан – подручный О’Брайана, человек громадных размеров, в прошлом профессиональный боксер. На нем был белый пиджак и черные брюки с идеально отутюженными стрелками. Салливан окинул комиссара удивленным взглядом.
– Мистер О’Брайан у себя? – спросил Говард.
– Да, конечно. – Салливан отступил в сторону. – Вот только он сейчас занят.
Говард вошел в холл. Где-то в доме пела женщина – таким безупречным сопрано, что комиссар поначалу решил, что работает радио. Даже не будучи знатоком музыки, Говард оценил этот голос.
– Скажи, что я по важному делу.
– Лучше сами скажите, начальник, – попросил Салливан. – Слыхали, как раскудахталась эта курица? Если собью ее с ноты, шеф с меня шкуру спустит. – Он махнул в сторону коридора, ведущего в главный зал. – Прошу, не стесняйтесь.
Быстро прошагав по коридору, Говард остановился у открытых дверей.
О’Брайан расселся в кресле, сложив руки на груди и прикрыв глаза.
Возле раскрытых окон стоял рояль. За ним сидела высокая грациозная блондинка в белом кашемировом свитере и синих джинсах в белую клетку. Потрясающе красивая: зеленые глаза, нос идеальной формы, высокие скулы, большой чувственный рот.
Голос у нее был выразительным и нежным, как сливки. Эту арию Говард где-то слышал.
Он застыл, не сводя глаз с девушки. Сердцебиение его участилось. До сих пор он считал свою Глорию первейшей красавицей в городе, но певица превзошла ее и лицом, и фигурой. «Ну конечно. О’Брайан берет себе все самое лучшее», – с завистью подумал он.
Девушка заметила его.
Когда их взгляды пересеклись, голос ее плавно подбирался к самой высокой ноте. Вздрогнув, девушка умолкла. Пальцы ее соскользнули с клавиш.
О’Брайан открыл глаза и нахмурился.
– Что за черт… – начал он. Посмотрел на девушку, проследил за ее взглядом и тоже уставился на Говарда.
– Простите, что прервал. – Комиссар вошел в комнату. – Нам нужно поговорить.
О’Брайан встал с кресла, не выказывая удивления. Однако Говард знал, что тот изрядно озадачен.
– Нужно было дать ей допеть. Постояли бы в коридоре. – О’Брайан пожал ему руку. – Ну да ладно. Музыка не ваш конек, верно? Комиссар, познакомьтесь с мисс Дорман, моей будущей женой.
Девушка подошла. Накрашенные губы ее разомкнулись в улыбке, но взгляд оставался настороженным. Говарду показалось, что девушка его боится.
– Будущей женой? – недоуменно повторил он. – Не знал, не знал. Что ж, примите мои поздравления. – Улыбнувшись О’Брайану, он пожал узкую прохладную ладонь девушки. – Отлично! Я уж думал, что вы так и останетесь холостяком.
– Я не спешил с выбором. – О’Брайан обнял девушку за талию. – Ради такой стоит и подождать, верно? Гильда, это комиссар полиции Говард. Большой человек. Хочу, чтобы вы с ним подружились.
– Твои друзья – мои друзья, Шон, – сказала Гильда.
О’Брайан рассмеялся:
– Свежо предание, да верится с трудом. Я видел, какие взгляды ты бросаешь на некоторых моих, так сказать, друзей. В любом случае будь мила с комиссаром. Мне он нравится. – Он взглянул на Говарда. – Выпьете?
– Ну… – Говард посмотрел на Гильду, перевел взгляд на О’Брайана. – Есть один деловой вопрос…
– Ну все, теперь она влюбится в вас по уши. – О’Брайан повел плечами. – Слышала, милая? Деловой вопрос!
– Намекаешь, что мне пора? – Гильда высвободилась из объятий. – Только давай побыстрее, Шон.
Бросив пытливый взгляд на Говарда, она вышла из комнаты.
Комиссар смотрел ей вслед, на формы под свитером и джинсами. Сердцебиение его вновь ускорилось.
– Славная малышка, да? – О’Брайан ничего не упускал. Ему было известно, что Говард неравнодушен к молодым красоткам. – А какой голос! – Он подошел к бару и принялся готовить два виски с содовой. – Не поверите, но я нашел ее в ночном клубе. Пела джазовые песенки. С таким-то голосом! Я убедил ее взять репертуар посерьезнее. Сейчас разбирается с Моцартом. Франчелли от нее без ума. Говорит, через пару лет она будет выступать в столице.
Взяв хайбол, Говард уселся и поднял взгляд на О’Брайана.
Симпатичный малый. Не старше сорока, и