Читать интересную книгу Анабиоз - Илья Бушмин

Поезда «Москва-Оренбург», конечно, уже не было. Остановка в Сызрани длилась лишь две минуты, и железнодорожного состава к моменту моего возвращения и след простыл.

Приближаясь к зданию вокзала, я натянул капюшон на голову. Входя внутрь, уставился в пол, чтобы бродящий неподалеку постовой не запомнил моего лица.

Сумку я оставил у двери, ведущий в пункт ППС. Синяя спортивная сумка была распахнута – я не стал закрывать ее, чтобы любой увидел, что внутри не бомба, а обычные личные вещи. Это спасет ее от возможной эвакуации саперами и последующего взрыва на полигоне.

А потом я покинул вокзал. Пересек площадь, зашел за первое же строение и переоделся назад в джинсовую куртку.

Пассажир, оставшийся без сумки, наверняка дрых, находясь под воздействием таблеток, на своем месте, не подозревая, что его обокрали. Когда он проснется, соседи, если повезет, вспомнят его ночного собутыльника и скажут, что он вышел в Сызрани. Мужик поднимет панику. В ЛОВД Сызрани позвонят их коллеги и сообщат о краже сумки. А местные их обрадуют. Сумка нашлась сама, каким-то образом оказавшись у дверей полицейского околотка. И из нее даже ничего не пропало. Лох-пассажир получит свои вещи назад. И, я надеялся на это, всю оставшуюся жизнь будет меньше доверять незнакомым людям с уголовными рожами.

Теперь нужно было придумать, что делать дальше. На моем горизонте замаячила надежда. И имя ей – Самара.

На первом же автобусе я отъехал от вокзала на пару остановок. Сразу за вокзалом был парк, и можно было отсидеться там, пока шумиха по поводу подозрительной сумки не стихнет, но у меня имелся кое-какой опыт на этот счет. Я точно знал, что ближайшие же ППСники обязательно проверят парк. Я побродил по улицам, перекусил в кафе. Хотелось спать, но две кружки кофе сделали свое дело.

Чувствовал я себя разбитым. Дело было вовсе не в рыжем. Сказывался недосып. За последние двое суток я спал не более шести часов. И с этим нужно было что-то делать.

Но кофе помогло. Ближе к обеду я нашел автобусную остановку и на маршрутной «Газели» вернулся на вокзал. Если здесь и была шумиха по поводу подозрительной сумки, то сейчас все стихло. А кофта с капюшоном, которая являлась основным опознавательным знаком человека с сумкой на мониторах камер наблюдения, покоилась в рюкзаке и никак меня не выдавала. Тем более что и в сумке ничего подозрительного не оказалось, и тревогу наверняка сняли довольно быстро. Прочесали вокзал и окрестности и успокоились.

До вечера я занимался тем же, чем накануне в Рузаевке. Посетил местное ЛОВД и поговорил с полицейскими. Побеседовал со всеми работниками вокзала, которых встретил внутри и снаружи, на перроне. Каждому я показывал фотографию брата.

Безрезультатно.

Вечером я начал обход с листовками и расклеил по округе на самых видных местах около 20 объявлений с фото Сергея и моим номером телефона. А потом отправился в кассу.

Мне нужно было в Самару. Я очень рассчитывал на этот город. Во-первых, это была следующая за Сызранью остановка поезда «Москва-Оренбург». Перед Самарой поезд останавливался в пригородном для Самары городке Новокуйбышевск, но там поезд делал лишь минутную остановку. Сергей толком не успел бы даже выйти. Во-вторых, рыжий дал мне след именно на Самару. А с ним и надежду.

Оказалось, что ждать утреннего «Москва-Оренбург» не обязательно – ближайший поезд на самарское направление прибывал на платформу уже через час. Я купил билет. Благодаря деньгам, отобранным у таксиста в Рузаевке, за последние сутки я не потратил ни копейки из своих запасов, и сейчас у меня все еще оставалось 5 тысяч рублей. Брать гопников на гоп-стоп – неплохой бизнес. Надо было обчистить и рыжего. Но тот был чересчур шустрым сукиным сыном.

Я двинулся в зал ожидания. Расположился на жестком, как и на любом другом вокзале, неудобном сиденье. Спать было нельзя – еще прозеваю поезд. И я решил себя занять тем, чем убивает время вся планета – бесцельным тыканьем сотового телефона. Я нашел в нем карточную игру и принялся играть в дурака. Опыт у меня был хорошим, а телефон оказался паршивым игроком, такого только на деньги обувать.

А потом телефон зазвонил. Я удивленно вгляделся в дисплей и узнал московский, родительский номер. Я заволновался, чувствуя, как в груди колом встает надежда. Сейчас я услышу «Сергей вернулся».

– Алло? – почти заорал я в трубку, чувствуя, что не владею собой.

– Ле… Ле.. Леш…

Голос матери. Она волновалась. А отец даже не сжалился над ней. Мог бы позвонить сам. Но он был слишком горд, чтобы звонить мне – собственному, черт побери, сыну. Куда катится этот чертов мир.

– Мам, привет. Что случилось? Сергей? Новости от Сергея?

Мать молчала. Я уже испугался, что подвела связь. Но оказывается, мать просто пыталась заставить непослушный речевой аппарат сказать то, что в конечном итоге все-таки смогла выдавить:

– Па… Папа… У… У… Умер…

У меня потемнело в глазах, и я до боли в суставах сжал трубку мобильника.

Круг четвертый

1

Такого горя на лице матери я не видел никогда, и один ее вид был для меня, как ледяной душ. Она была серой, сморщенной, с кругами под распухшими от недавних слез глазами. В глазах была паника. Как у ребенка, потерявшегося в незнакомом ему городе, когда папа с мамой вдруг исчезают – и ребенок осознает, что он остался один. Без близких и их защиты и поддержки. Наедине с пугающим и неизвестным ему миром чужих.

– Се… Се… Се.. – пыталась сказать мать. Она как-то отчаянно теребила полу халата, словно это могло чем-то помочь, и силилась заговорить. А речевой аппарат словно понял, что говорить теперь не с кем, а значит, бессмысленно. И подчинялся еще меньше, чем раньше. – Сер…

– Сердце, – подсказал я. Мать согласно кивнула. Значит, я угадал.

– Оно дав… дав.. давно барах… бар… барахлило. У папы. А как Сергей пропал, так и… во… во… воо…

– Вообще, – мягко ввернул я.

Нижняя губа матери задрожала. Она закусила ее. Закипел чайник. Мать растерянно посмотрела на него и отвернулась. Боюсь, она сделала это машинально, ничего не видя. Ее не было здесь. Она была в прошлом. Я встал и выключил чайник.

– Я не… не… не говорила. После того, как Сергей… Мы почти каж… каж… каждую ночь вызывали ско… ско…

– Скорую, – нахмурился я.

– Ритм. У папы сры… сры… срывался ри… ритм. То колотилось, то би… би… билось еле слы… слы… – она посмотрела на меня. Взгляд беспомощный, как у ребенка. Я кивнул, давая ей понять, что понял мысль.

– Почему не лег на обследование? Если каждую ночь «скорую» вызывали?

Мать отсутствующим взглядом посмотрела на свои руки.

– Папа не… не… не хотел. Он бо… бо… боялся, что как то… то… как только ляжет, то Сер… Сер…

– Сергей.

– …Сер… – кивнув, продолжала пытаться мать. – Сергей появится, а па… папа не смо… смо…

– Не сможет помочь. Понимаю.

Все время, пока мать силилась произнести простейшую фразу, тратя на это раз в пять больше времени, чем требовалось ей раньше, я по привычке хотел ввернуть дежурное «Не волнуйся». Я всегда так говорил, когда мать начинала заикаться сильнее обычного. Сейчас фраза вертелась на языке, но я следил за тем, чтобы она не слетела. У нее умер муж, с которым они прожили вместе 32 года. Сложно не волноваться.

Отец был в морге, его увезли вечером. «Скорая», приехав, лишь констатировала смерть, после чего они вызвали патологоанатома и участкового. Бравый страж порядка либо прослушал, в связи с чем его вызывают, либо вообще был не в курсе. Он был уверен, что пришел по поводу прописанного в этой квартире Алексея «Явары» Рогова. Меня. Полицейский перешагнул порог и с ходу заявил: «Ну, что он опять натворил?». Зачем воспринимать информацию из мира, если можно делать собственные выводы и вообще продолжать слушать голоса в голове.

– Па… Па… Папа прилег по… полежать. Перед те… те…

– Телевизором, мам.

– Я го.. готовила, – кивнув, продолжала мать. – Через ча… час зову его у… у… ужинать, а он мо… мо… молчит. За… За… Захожу, а он смо… смо… смо… смо…

Она так и не закончила. Заплакала, уткнув лицо в ладонь.

От жалости к матери у меня разрывалось сердце. Все, что я сейчас мог, это просто обнять ее.

В дверь позвонили. Мать вздрогнула и почти испуганно посмотрела на меня.

– Это… Опя…

Я сжал челюсти и быстро двинулся к двери. Всю ночь мать не спала. Сначала «скорая», участковый и все эти жуткие моменты с отправкой трупа отца в морг. Но это были только цветочки. Потому что какая-то тварь из морга – если вы теряли кого-нибудь из близких, вы знаете, о чем речь – слила родительский адрес в похоронные бюро. Их представители, обещавшие отправить отца в последний путь со скидкой и удобствами, одолевали порог материнской квартиры почти всю ночь. На одного она попыталась накричать, но не смогла. Она плакала, смотрела в потолок и даже не могла послушать тишину и остаться наедине со своими мыслями, потому что в квартиру постоянно звонили. Сегодня представители агентств ритуальных услуг своего напора не ослабили – только за последние полчаса приходили двое. Сейчас был третий.