Читать интересную книгу Анабиоз - Илья Бушмин

Круг пятый

1

Постепенно заходящее, но такое яркое летнее солнце нещадно слепило в заляпанные окна вагона.

– Рязань! – громко басила дородная проводница, продираясь через забитый людьми плацкартный вагон.

– Сколько остановка, девушка?

– Двенадцать минут.

С верхних полок торчали ноги. Многие словно специально выпячивали их так, чтобы все проходящие были вынуждены вдыхать этот незабываемый аромат грязных потных носков. Пассажиры на нижних полках ноги не выпячивали. Я никогда не ездил на поездах и понятия не имел, почему так происходит. Здесь так принято?

Двигаясь вдоль вагона, я догнал проводницу около ее купе. Показал фото Сергея.

– Посмотрите, пожалуйста. Двенадцать дней назад он ехал этим же поездом, «Москва-Оренбург». Может, вы его видели?

Проводница одарила меня хмурым взглядом. Покосилась на снимок.

– Может. А может, и нет. Знаете, сколько перед нами тут лиц проходит за месяц? Вы за всю жизнь столько не видели.

– Он пропал по пути в Оренбург. В поезд сел, из поезда не вышел.

Продавщица нахмурилась. Повнимательнее посмотрела на фотографию.

– Двенадцать дней назад? Тогда другой поезд был.

– Какой – другой?

– Вы же не думаете, что всего один состав по маршруту колесит. Это ежедневный рейс. Маршрут один, поезда разные. А вы кто?

– Алексей, – отозвался я. Ей это ничего не объясняло, зато я ответил. – Спасибо.

Я обошел уже все вагоны и поговорил с каждой проводницей. Поезд был длинным, проводницы постоянно заняты. И на это я убил часа полтора.

Я пустился в обратную дорогу через весь поезд. Мой вагон был предпоследним. Верхняя полка. Моими соседями, сейчас облепившими столик, была семья из трех человек: родители и дочь-подросток. Дочь все время сидела в наушниках и украдкой поглядывала на меня. Ее родители, наоборот, старались сделать все, чтобы не пересечься со мной взглядом. Я не стал разбираться в их душевных мотивах и муках, а запрыгнул на свою полку и уткнулся в расписание.

Рязань – 12 минут. Рязань меня не интересовала по одной простой причине. В то время, когда поезд делает остановку в Рязани, Сергей еще был на связи с Женей. Именно отсюда он звонил ей в последний раз, и все было нормально. Затем они не общались. Значит, в круг моих интересов входили все станции после Рязани.

Первой была Рузаевка. Туда поезд прибывал в 2 часа 20 минут ночи и стоял на станции 15 минут. Значит, у меня было почти 6 часов, после чего я покидаю поезд.

С этими мыслями я завел будильник на сотовом телефоне и отвернулся к стенке. Повсюду голоса, громкий, но монотонный стук колес. Все это сливалось в один убаюкивающий шум, и я не заметил, как уснул.

Я дернулся от того, что кто-то тормошил меня. Это была девочка-подросток. Без наушников. В вагоне не горел свет, но было светло – за счет яркого освещения за окном. Поезд прибыл на станцию.

– У тебя мобила орет, – поведала девочка, перекрикивая громкую музыку будильника. Только тут я сообразил, в чем дело. Поблагодарил ее, отключил телефон и соскочил с полки, после чего, подхватив рюкзак, устремился к выходу.

Из вагона выходили люди. На перроне кучками, перед каждым вагоном, толпились люди с сумками – ждали возможности подняться в поезд. Это был мир людей и сумок.

Я миновал толпу и вышел к двухэтажному красному зданию вокзала. Высокие окна были залиты светом.

До меня дошло, что я даже не подозреваю, что делать. Сориентировавшись, нашел вход в здание вокзала и двинулся туда. Я попал в зал ожидания. По меркам Казанского вокзала, он был крохотным. Треть мест была занята. Люди сидели, читали, говорили по телефонам, дремали. Плакали дети. Женский голос на перроне повторно объявлял о прибытии моего поезда.

Поправив рюкзак, я принялся бродить по залу ожидания. Наткнулся на окошко стола справок, но там никого не было. Я догадался, что вряд ли сидящая за перегородкой женщина кого-то могла увидеть и запомнить, и двинулся дальше. Вскоре оказался около крохотной закусочной. За прилавком стояла усталая женщина в джинсовке. Я показал ей снимок Сергея и подробно описал, когда он мог быть тут, как он выглядел и все остальное. Она не могла вспомнить ничего подобного.

Зал ожидания был сквозным: одни двери выходили на перрон, вторые на привокзальную площадь. Неподалеку от выхода на площадь кучкой топтались мужики разного калибра и пошиба – в возрасте, молодые, усатые, пузатые, худые. У одного из них в руках была картонка с нарисованными на ней шашечками, еще один, самый бойкий, просто приставал к прохожим с одним и тем же вопросом: «Такси?».

Я показал бойкому таксисту фотографию Сергея.

– Вроде не видел такого, – таксист поковырял в носу и позвал остальных: – Мужики, тут парень брата ищет. Пропал пацан. Гляньте, видел кто?

Нас обступили таксисты, я показывал фотографию каждому Один, бритоголовый – с кривым ртом – нахмурился, и я уже обрадовался было. Но он покачал головой.

Сборище привлекло внимание постового. ППСник, поправляя дубинку, вырос словно из ниоткуда.

– Что у вас такое? Что за базар?

Я сам повернулся к полицейскому. Показал фото Сергея, обрисовал ситуацию. ППСник отреагировал по-своему:

– Со мной пошли.

Я подчинился. Мы вышли на ночной залитый электрическим светом перрон. Мой поезд уже ушел, но на второй путь прибыл очередной состав. Мы с ППСником двинулись по перрону куда-то вглубь огромной, как оказалось, территории вокзала. Одних зданий, крохотных будок и просторных, похожих на склады строений, здесь было не меньше десятка.

– Откуда брат? – буркнул постовой.

– Из Москвы. Я тоже.

– Ты уверен, что он в Рузаевке вышел?

– Нет, конечно. Но после Рязани связи с ним не было. А до места он не доехал. Значит, что-то случилось на одной из станций. Рузаевка в списке первая.

ППСник что-то пробурчал себе под нос и больше не открывал рта. Мы дошли до одноэтажного вытянутого здания, у дверей которого висела красная табличка. «Линейный отдел внутренних дел». Железнодорожная полиция. Я шагнул в дверь вслед за постовым и оказался в тесной дежурке. Постовой пошушукался о чем-то с майором за перегородкой. Майор одарил меня ленивым и унылым взглядом.

– Документы есть?

– Мои?

– Ну не мои же.

Я показал паспорт. Майор пошелестел страницами.

– Судимый?

Условный срок не считается, решил я.

– Нет.

– Наркотики, оружие с собой есть?

Интересно, если засунуть руку в окошко и дернуть его за галстук на себя – расшибет ли он лицо о перегородку?

– Я к вам обратился за помощью в поисках пропавшего родственника, – сказал я. – А вы хотите на меня что-то найти? А как же служить и защищать?

– Умничать будешь?

Вмешался постовой.

– Михалыч, да ладно ты.

Это заклинание, вероятно, было эффективным с майором. Михалыч встал, кряхтя, порылся в ящике за спиной.

– Сергей Владимирович Рогов?

У меня от неожиданности что-то екнуло в груди.

– Да, это он! Брат был здесь?

– Нам на него ориентировка пришла, – майор был уныл до невозможности. – Из Москвы. Ищут, значит.

Я нахмурился.

– Не заметно, чтобы эта ориентировка висела на видном месте.

– Не умничай.

Постовой снова повторил заклинание: «Михалыч, да ладно ты». И снова сработало. Какой удивительный мир нас окружает. Дежурный майор сел за компьютер, лениво и уныло пощелкал клавишами.

– Потеряшек у нас не было. Неопознанных трупов тоже. Сигналов из больницы не поступало.

Сказав все это, он тут же забыл о моем существовании. Как и постовой.

Назад к зданию вокзала я возвращался в одиночестве. Успокаиваться было нельзя – ведь не для того я приехал сюда, чтобы поговорить с двумя полицейскими и сразу же отчаливать. Нужно было исключить любую вероятность, что Сергей был здесь, и лишь тогда покидать городок. Я снова набрел на толпу таксистов в зале ожидания и обратился к бойкому зазывале:

– Поселок большой?

– Это город вообще-то, – обиделся таксист.

– Это многое меняет, – заверил я. – Больница далеко?

– Прилично.

– Сколько?

Когда спрашиваешь у таксиста «Сколько?», совершенно неважно, в каком контексте. Он всегда поймет этот вопрос правильно. Таксист назвал стоимость поездки до больницы. Я кивнул, и мы выдвинулись на привокзальную площадь.

По пути я узнал, что, оказывается, находился в Мордовии. Сказывались топографический кретинизм и недостаток образования. О чем-то таком мне всегда толковал Сергей.

Пока мы ехали в больницу, я глазел в окно. Крохотные частные домики и пятиэтажные жилые дома, погруженные во мрак. Редкие встречные машины. На большинстве улиц царила непроглядная темнота, на других горели одинокие фонари, которые только подчеркивали пустоту вокруг. Маленькие городки типа Рузаевки по ночам практически вымирали. Раньше я даже не мог такого представить.