— Я ей ничего не делал. Только посмотрел. А она… она… на меня напала, — док отбежал в дальний угол комнаты и оттуда ябедничал.
— Это ты во всем виноват, подлый докторишка. Если бы не ты, ничего бы не было. И мне не пришлось обращаться к некроманту, чтобы доставать с того света покойника и требовать с него алименты. Я же теперь без работы. Кто меня кормить будет? — если бы Сыч овстоял ко мне поближе, то я бы с удовольствием плюнула на него, будучи рассерженной донельзя.
— Мариночка, золотце, я решу все твои проблемы. Ты только успокойся, — Берг гладил меня по плечам.
Вырываться я перестала. Зато на смену дикому возбуждению пришла неконтролируемая дрожь.
— Вы все так говорите, а потом в кусты, — вспомнила подругу моей подружки, которая умудрилась залететь от соседа по парте прямо после выпускного. Ему-то что, он свое получил. Отправился отдавать долг Родине, как только узнал об интересном положении подружки. А подружка осталась с ребенком на руках и без образования.
Я такой судьбы не хотела.
— Я тебе обещаю. Все будет хорошо! Пойдем попьем водички, — и, обняв за плечи, Берг повел меня из комнаты прочь.
— Как же так? Как же так? Я не могу быть беременной. Это все глупости. Так не бывает, — бормотала себе под нос.
— Ничего страшного. И это пройдет. Ты только не волнуйся, — Андрей прижимал меня к себе крепко-крепко.
— Я не беременная. Не беременная.
Мы вместе спустились вниз. Прошли по коридору на кухню. Берг бережно усадил меня на стул. Достал чистый стакан. Выудил из холодильника бутылку минеральной воды. Открыл. Налил в стакан, который протянул мне.
— Пей. Уже завтра тебе станет гораздо легче.
Глава 24
После пережитого стресса спала я, как убитая. Не просыпалась и не вставала до самого утра. А все потому что Андрей Павлович распорядился принести мне чай с травками. Душистыми и ароматными. От запаха которых стало легко и спокойно. И сразу же накатила сонливость. И противиться ей, я не стала. Прилегла на постель, махровой простынью прикрылась. Отключилась, будто и не волновалась вовсе.
Зато сон мне приснился чуднОй. Заковыристый.
Будто я нахожусь все в той же комнате в доме Берга. Лежу в своей кровати. Вдруг открывается дверь.
Полоска света из коридора выхватывает мою кровать, протягиваясь от порога до самого изголовья. Ярким лучом разрезая тьму на две части.
И в дверь входит Андрей Павлович собственной персоной. В костюме с шарфом на шее. Словно вернулся с улицы, но до конца не успел раздеться. Спешил.
Свет падает на меня. Чуть слепит. Заставляет щуриться.
Позволяя видеть лишь часть комнаты и хозяина дома, но скрывая от меня того человека, который зашел следом за Бергом. Он прячется в тени, не позволяя себя увидеть.
— Это она? — спрашивает глубокий голос из темноты.
— Да, — тихо отвечает Андрей Павлович. Почти шепчет.
— Хорошенькая, — ощущаю на себе взгляд, направленный из темноты.
— Да, — Берг смещается в сторону, поворачиваясь ко мне полубоком.
— Точно тяжелая? — в голосе незнакомца слышится любопытство.
— Надутый божится, что да, — хозяин дома отвечает, смотря на того кто стоит в темноте.
— А не рано? Все же еще не так много времени прошло, — сомневается незнакомец.
— Ему виднее. Он опытный, — заступается за кого-то Берг.
— Ты ему доверяешь?
— А кому мне еще доверять, другого у меня нет, — пожимает плечами Андрей Павлович. Подходит к моей кровати поднимает сползший на пол край покрывала.
— Надо бы перепроверить, — не успокаивается незнакомец. Что-то беспокоит его, не дает принять известие к сведению.
— Прикажу, чтобы принесли подтверждение. Сам хотел получить доказательства, — Берг не так уверен, как вначале разговора.
— Это хорошо. Это правильно. Знаешь каковы ставки? — напоминает незнакомец глубоким голосом.
— Знаю, — соглашается Берг.
— Ходят слухи, что Розочка что-то затевает, — голос враз становится напряженней.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Не удивлюсь, что это так, — Андрей отходит на несколько шагов в сторону, подходит к окну, смотрит во двор.
— Что предпримешь? — какой любопытный незнакомец.
— Пока ничего. До официального оглашения буду сидеть тише воды ниже травы, — Берг поворачивается спиной к окну.
— Говорят, что будут сюрпризы и бонусы.
— Гора любил пошутить.
— А что слышно о Копыте? — следующий вопрос застает Берга на середине комнаты.
— Видел Кису, — Андрей напрямую не отвечает.
— Все не теряет надежды? — ирония просачивается между строчек.
— Не знаю, кто что там теряет, а что нет. Мне не интересно, — хозяин дома раздражается.
— Ты держи ухо востро. Большая игра — время больших подстав, — назидательным тоном незнакомец учит Берга.
— Да я вроде никогда простачком не был, — отмахивается он.
— И на старуху бывает проруха. Пять раз подумай прежде чем что-то предпринимать.
— Киса видела нас вместе, — Андрей исчезает из поля видимости.
— Плохо.
— Посчитала моей телочкой, — жалуется со смешком в голосе.
— Так пусть и дальше так считает. Держи при себе, чтобы всегда была на виду. Так двух зайцев убьешь, если дело выгорит, — предупреждает незнакомец.
— Надутый сказал, что все будет в порядке.
— Ты доверяй, но проверяй.
— Я это уже понял.
— Вот и хорошо.
— У меня есть молодой ром из Гаваны, — меняет тему разговора Берг.
— Пойдем попробуем. Давненько мы не были на Кубе.
Мужчины выходят из моей комнаты, прикрыв за собою тихо дверь. Комната вновь погружается в темноту.
Странный сон. Такой реалистичный. Только не мог ко мне никто войти. Дверь-то была закрыта на замок изнутри.
Я проверяла утром. Замок как был закрыт, так и оставался в таком состоянии, пока я не вышла на стук.
— Марина, тебя Андрей Павлович ждет на завтрак, — в дверях стоял Леха. — Там Дарья блинчики напекла. Пальчики оближешь, — поделился со мной последними новостями мужчина.
И, правда, с первого этажа тянуло таким ароматным запахом, что было бы глупо отказываться от предложения.
— Я скоро. Я сейчас, — поспешила в ванную комнату, что умыться и почистить зубы.
Когда утренний ритуал превращения из ведьмы в нормальную девушку был закончен, я спустилась вниз. Где находится кухня я знала.
В центре комнаты за обеденным столом сидел Андрей Павлович и читал газету. К завтраку он не приступал. Ждал меня, судя по всему.
— Доброе утро, Марина. Как настроение? — спросил, приступая к трапезе.
— Великолепно.
— Я очень рад. Как ты относишься к похоронам?
Глава 25
Блинчик застрял у меня посредине горла, стоило услышать вопрос Берга.
Помедлила. Дожевала. Проглотила. Не пропадать же добру. Да и скатерть на столе слишком красивая, чтобы ее пачкать застрявшим блинчиком.
— Я бы хотела, чтобы меня похоронили на Новодевичьем кладбище рядом с дочерью Ивана Грозного, Аннушкой. Знаю, что почти невозможно, но такова моя последняя воля. И чтобы гроб у меня был хрустальный из цельного куска выточенный. И непременно прозрачный, как слеза. Чтобы лежала я в нем в белом-белом платье, обязательно от Дольче&Габбана, а туфельки на мне были надеты беленькие с красной подошвой, непременно Лабутены. А волосы прикрывала прозрачная фата, расшитая одинаковыми жемчужинами со дна японского моря. На глаза, так и быть, положите два золотых дублона. Много не прошу, но в последний путь хочу отправиться, как принцесса.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Лицо Андрея Павловича с каждым словом вытягивалось. Пока не превратилось в знак недоумевающего вопроса. А бровки на нем сошлись домиком.
А я как рявкну:
— Как я могу относиться к похоронам? Крайне отрицательно. Если речь идет о моих. И вполне нейтрально, нежели речь о незнакомых людях. Уточните вопрос.