Читать интересную книгу Милен Фармер – великий астронавт - Янник Прово

A quoi je sers…

Мы были в конце периода. Подходило время, чтобы сделать выбор. Я ещё не знала, какой именно. Вещи сами заставляли признать их. Это не было прощанием, я знала, что будут другие диски, но позже… На моем концерте 1989 года эта песня располагается в середине. Было четырнадцать песен, следовательно, эта была примерно шестой. Марианна Розенштиль (Marianne Rosenstiehl) взяла фото обложки диска в мою гримерку во Дворце спорта. Я обожаю его.

Песня. «A quoi je sers…» я написала немного позже после дебюта во Дворце спорта, после первых концертов в моей карьере, так как это тот вопрос, который я сама себе задавала: для чего я служу? Вот для чего: выступать против того, о чем другие не осмеливаются говорить. Так как этот вопрос странным образом внезапно появился в самой середине турне, он мог казаться немного шокирующим и немного не соответствовать происходящему. Он был претензией, чтобы рассмотреть меня как полезного для общества человека, я хочу сказать действительно полезного. Откровенно говоря, я не думаю о том, чтобы быть полезной кому-то. Аплодисменты, даже если они является красивым вознаграждением для артиста, не несут ответа на данный вопрос. Именно это было необходимо для того, чтобы очертить круг произошедшего в тот вечер на сцене. Это было таким необыкновенным! Молодые люди часто окружены табу и так нуждаются в том, чтобы быть понятыми… И у меня было чувство, чтобы сказать им как Брель (Brel) в своей песне: «Нет, Джефф, ты не совсем одинок». Без какой-либо претензии я знала, что в настоящее время я служу для того, чтобы, например, сказать, что не нужно стыдиться секса. В любви всё обычно. Я никогда не поверила бы в то, что однажды я стану частью тех артистов, которые очищают свою публику. Это было бы слишком самоуверенно с моей стороны. Можно объединить людей вокруг эмоций. А также иметь пылких людей перед собой на концерте, но это не мешает мне спросить у себя, для чего я служу. Я всегда задаюсь этим вопросом. Эту песню я могла спеть в начале, в середине, в конце: этот вопрос является частью моей жизни. Как и смысл жизни, он является частью вопросов, которые не укладываются в нашей голове, и на которые мы никогда не получим ответа. И в тот момент я просто выразила этот вопрос.

Клип. В этом клипе есть призраки, которые уводят меня с собой. Это довольно легкий образ, даже если он содержит часть правды. Клип также имеет намёк на окончание периода. И это правда. Я закончила семилетний период. Я верю в это.

En concert

Это было волнующее событие. Прежде всего потому, что это было впервые, и потому, что я была очень польщена. У меня была потрясающая и многочисленная публика. Я всё же ждала семь лет, прежде чем подняться на сцену. Это было моим желанием с тех пор, как я начала заниматься данной профессией, но я ждала, потому что я, без каких-либо претензий, хотела дождаться привязанности публики, внимательного прослушивания и реального желания увидеть меня на сцене. Я смогла объединить больше людей, я смогла реально занять нишу, понять себя через мои песни, а это невозможно сделать за один или два года. В течение нескольких лет я не была готова встретиться лицом к лицу со сценой, необходимо полностью посвятить себя этому, чтобы, наконец, представить публике удачную работу. Я предпочитала подавать видеоклипы и обеспечивать хорошие выступления на телевидении. Для артиста не существует права на ошибку, а дилетантство не оплачивается. Ко мне это пришло не внезапно, потому что «нужно выступать со сцены, если мы певцы». Я всегда хорошо обдумываю все основные поступки, которые я делаю в своей жизни. Таким образом, я всегда думала о сцене в данном русле, и поэтому я ждала. Ждала, чтобы стать более взрослой, более опытной, разумеется, и иметь альбомы, чтобы реализовать это. Я располагала только репертуаром, ограниченным рамками четырех лет: я имела всего лишь один альбом и должна была дождаться второго. Эта карьера строится кирпичик за кирпичиком, прежде всего движением вместе с эпохой и написанием песен в духе времени. Второй кирпичик, мой второй альбом, вышел в марте 1988 года. Именно в этот момент я решилась подняться на сцену. Первая сцена – это была большая личная работа. Я к этому готовилась, у меня были тысячи идей. Я хотела посмотреть на других, чтобы увидеть то, чего не следовало делать. Я мечтала о концерте! Артисты слишком рано идут на сцену. Нужно очень много работать, придумывать и размышлять. Я знала, что если я поднялась на сцену, то это было для того, чтобы сделать то, что я хотела. Что день, когда я решу назначить встречу людям, которые меня любят, всегда пройдет как что-то важное для них и для меня. Это место, где нельзя хитрить. Такой подход должен быть на первом месте. Кроме того, это было пари с самим собой: доказать себе, что с ростом в метр шестьдесят семь и с тоненьким голоском я была способна сделать это! Это была самая большая преграда, и я безумно боялась даже думать о ней. Я знала, что это будет возрождение или конец… Мы начали второй период.

Подготовка. Ничего не драматизируя, в процессе подготовки первого концерта я говорила себе, что поставила на кон свою жизнь. Подготовкой занимались мы трое: я с Лораном Бутонна и Жиллем Лораном, который присоединился к нашей команде. Хореография была больше моей зоной ответственности. Это не мешало диалогу. Должно было быть приблизительно шестнадцать песен. Выжимка из первых двух дисков с большим местом для второго – «Ainsi soit je…» Мы наметили добавить в концерт одну неизданную песню, но изначально это не предусматривалось. Я интересовалась залами для выступлений с 1987 года, за два года до премьеры: многие залы, которые резервировались на один год, были заняты два года. Но именно этот проект постоянно был в моей голове. Я перфекционистка, и прежде чем устроить первый живой концерт, я хотела ещё поработать. Это мероприятие, которое требует длительной подготовки и много работы для того, чтобы свести к минимуму риск провала. Я готовилась войти в вираж. Я знала, что нужно было удивить публику. Люди подталкивали меня положить голову под гильотину, но я не уверена, что они хотели отрезать её. Я сделала всё, что было в моих силах, чтобы не позволить упасть лезвию гильотины. Но я его заостряла провоцированием! Ничто больше так не возбуждает!

Я ещё никогда не выступала публично, поэтому ставка была высока. Не было и речи о том, чтобы я рассеивала силы. Впрочем, у меня на это не было времени, так как наспех, за три месяца до премьеры, я должна была начать готовиться к этому приключению морально и физически. Иначе говоря, я так серьезно готовилась, как Роберт Де Ниро (Robert de Niro) готовится сыграть роль. Это требует жертвы и строгое питание. Труднее всего перестать курить, чтобы подняться на сцену. Это удивительно, так как я не была заядлой курильщицей, всего несколько сигарет в день. Дело было нехитрое, но вызов был брошен слишком большой, чтобы я могла жаловаться. Я заменила Кока-Колу (мой наркотик!) и сигарету физическими тренировками. Я начала заниматься спортом в олимпийском стиле для развития мускулатуры, бегом и разминкой, по четыре с половиной часа четыре раза в неделю. Потом я занималась каждый день. Например, я много бегала для дыхания. Я начинала в десять часов утра с пробежки трусцой. Очень трудно правильно бежать. Слова немного избитые, но речь идет о том, чтобы бежать правильной длиной шага и добиться сердечного ритма, соответствующего бегу. Это для развития дыхания и просто для поддержания формы. В результате нужно суметь бегать в течение часа без остановок, без усталости, и потом быстро восстанавливать дыхание. Я занималась бегом без удовольствия, так как он скорее доставлял дискомфорт. Но там, в конце всех занятий, была своеобразная приманка, которой, естественно, была сцена, которую я собралась покорить. Не нужно преувеличивать и говорить, что физическая подготовка была принуждением, так как она, возможно, была очень приятной. Мысль о принуждении справедлива вначале, когда мы немного заставляем себя, а потом тело отдыхает, и это ужасно, если его потревожить. Мы не можем остановиться с того момента, когда нам это понравилось. Потом мы в этом уже нуждаемся. Это высокоточная работа, которой руководит мой тренер Эрве Льюис (Hervé Lewis). Каждый день этот тренер приходил тренировать меня. Затем мы возвращались в его квартиру, где «Рембо» организовал спортзал. Там я танцевала с ним, то есть делала работу, которая сравнима с работой танцовщицы. Потом приходило время отдыха. Связанная этой подготовкой, я неизбежно придерживалась диеты, которая была строгой. Сказать, что она была макробиотичной, было бы неверно. Это просто было чем-то продуманным, «здоровым». Хорошее питание неотделимо от хорошей физической подготовки. Я абсолютно отказалась от Кока-Колы. Это было очень трудно! Нужно было отказаться от пирожных, сделать ещё некоторые уступки, с которыми я согласилась. Мои приемы пищи были составлены поваром-диетологом Эммануэлем Энграном (Emmanuel Engrand). Шестью месяцами раньше я не знала, что такое томатный сок! Он научил меня разнообразным сбалансированным меню из рыбы и свежих овощей, но главным образом тому, чтобы во время приемов пищи медленно есть и мало пить. После всего этого моё тело изменилось. В течение двадцати четырех лет я не занималась спортом, если не считать верховой езды и занятий по гимнастике в школе. Раньше у меня было впечатление, что после трех или четырех занятий спортом я буду изнурена. Теперь моя энергия увеличилась в десять раз. Изначально мой тренер старался, чтобы я не чувствовала чрезмерную усталость. Что касается моего стиля работы, то он стал более суровым. В хореографии важна физическая подготовка, что позволяет поставить спектакль, который был бы абсолютно нормальным в США и полностью необычным во Франции.