Читать интересную книгу Милен Фармер – великий астронавт - Янник Прово

Понятие продюсера, которым является Лорана Бутонна, всегда выглядит более магическим в глазах людей, чем исполнителя. Но я нахожусь в мире с самой собой и с моим альбомом «Ainsi soit je…» Мы с Лораном имеем предрасположенность к меланхолии как к естественному состоянию духа. Если бы я осмелилась, то я бы рассказала даже о некоторой склонности к отчаянию. Даже с учетом успеха подобные размышления кажутся странными. У меня было много благоприятных контактов, так как через две недели после выхода диска на 33 оборота он уже пользовался огромным спросом. Не говоря о вознаграждении, я нахожу это прекрасным… Это трудно выразить словами. Диск быстро стал двойным платиновым и даже приблизился к шестистам тысячам экземпляров, проданным в декабре, через девять месяцев после его выхода. Это было великолепно, самым лучшим подарком. Потом, в середине 1989 года, мы достигли миллионных продаж альбома. Это сделало диск Брильянтовым. Это было невероятно! Невероятно! Великолепное событие! Этот альбом был так великолепно принят публикой, что это доставляло мне чрезвычайное удовольствие. Важным было то, чтобы иметь альбом, который бы продвигался. В данном случае альбом продвигался очень-очень хорошо, и это всегда прекрасно для артиста.

Обложка. Кукла на обложке, изображающая меня – это та самая кукла, которая присутствовала в клипе «Sans contrefaçon». Эта кукла – другая Милен Фармер. Это её марионетка… Та, что слева, ещё более странная, чем та, что справа! Эта марионетка была не такая, как все остальные, у неё не было веревочек. Нужно было через спину всунуть руку в её туловище и поднести кисть к её голове, чтобы иметь возможность управлять губами. Это была марионетка чревовещателя. Во время досуга я сама чревовещатель! Мне приходилось это делать перед моими маленькими обезьянами. Они всё понимали! Мы сделали телесюжет о «Sans contrefaçon», я уже не помню в какой передаче. Мы не могли заставить марионетку разговаривать, так как кукольник там отсутствовал, и было трудно активировать рот куклы. Но она присутствовала на съёмочной площадке: песня начиналась и заканчивалась на марионетке. Я даже видела магазин, в котором были очень старинные и роскошные нити. Я бы занялась их коллекционированием.

Название. «Ainsi soit je…» – это не значит, что я ударила кулаком по столу и сказала: «Вот так!» Трудно вкратце рассказать об этих трех словах, они говорят сами за себя, и я говорю об этом без какой-либо претензии. Я придаю большое значение троеточию в конце этого названия. Они тяжелы для меня в том, что они означают для меня! Так как то, о чем я рассказываю в альбоме – это невидимая часть айсберга. Можно подумать, что это название было эгоцентричным, но не нужно ошибаться, я хотела констатировать факт. Сказать, что «я смотрю на себя» – трудно объяснить такое название. Это так же, как сказать: «Итак, я представляюсь, я вот такая». Говорить и утверждать «Ainsi soit je…» – это форма мании величия, но в моём случае я формулировала её не в этом смысле. Каждый будет понимать название так, как он его чувствует.

L’horloge

Я вокально проиллюстрировала поэму, наложенную на музыку, которая является частью поэтического сборника «Цветы зла» («Fleurs du Mal») Шарля Бодлера, входящую в раздел «Сплин и идеал» («Spleen et idéal»). «L’Horloge» – это одна из моих любимых и наиболее красивых поэм, которая не была переработана. На самом деле не было кощунства в том, чтобы наложить на музыку существующую поэму. Было реальное удовольствие произносить слова под музыку, которая, в данном случае, была написана за месяц до выбора текста. Я очень люблю Лео Ферре (Léo Ferré), повествовательную сторону некоторых его песен, и мы подумали об этом, повторно слушая композицию Лорана. Не равняясь на Лео Ферре, наши подходы похожи. Выбор Бодлера является почти естественным для данного сближения. Мне казалось очевидным перенести эту поэму, которая давно была в моей памяти, на мелодию Лорана. Я была счастлива, так как считаю, что это прекрасное сочетание музыки и слов.

Мне нравятся строки: «Вспомни, что время – это алчный игрок, который в любом случае выигрывает без мошенничества! Это – закон!» Я часто их повторяю. Бодлер был прорицателем, когда писал их. Это довольно-таки оптимистично по отношению к данной поэме. Когда мы стареем, то мы очень боимся смерти. Понятие времени – это понятие страха. Меня преследует эта тема уходящего времени, это понятие не оставляет меня безразличной. Выбор «L’Horloge» для альбома «Ainsi soit je…» в какой-то мере произошел из-за этого. Это само по себе является проекцией смерти. Бег времени ужасает меня, это страшно. В этой известной поэме Бодлер говорит: «Часы – это зловещий, устрашающий, бесстрастный Бог». Это преследует меня, тревожит. Представьте маятник в его режущем движении, который рассекает пространство и означает уменьшение времени, потерю молодости, увядание кожи… Даже если вам говорят, что морщина в улыбке фактически является неумолимой выразительностью, маятник увлекает вас к высшему дыханию, которое называется… смерть. Смерть представляется мне мучительной. Переход в неизвестность. Но неизвестность, которую я представляю величественной и магической, всегда отсылает нас к экзистенциальным связям, которыми являются добро и зло. В действительности, я одновременно испытываю страх и перед жизнью, но есть божественная справедливость, связанная с очень глубокими представлениями.

Бодлер – это действительно тот человек, которым я восхищаюсь больше всего. Это проклятый поэт, но главным образом это поэт, которого я люблю. Я считаю, что он писал действительно хорошо, у него невероятная манера письма. Может быть, публика из Топ-50 не знает его, но это не важно. Наоборот, это может спровоцировать у них познание более доступное, чем через сборники. Помимо того, чтобы любить его как поэта, я оцениваю и то, каким он был человеком: его нервозная сторона, преследуемая… Среди всех поэтов, которых я люблю, Бодлер, вероятно, самый жестокий в своем творчестве. Во мне самой есть часть, которая, должно быть, очень жестокая. Как говорится, нужно опасаться волка, который спит! У меня не было внезапного открытия Бодлера, это открытие длилось несколько лет. Я прочитала много его биографий, чтобы раскрыть его все больше и больше. Я изучала его в классе, но я это уже не очень хорошо помню. Это действительно было открытием, когда я перечитала «Сплин и идеал».

Ainsi soit je…

Песня. Это была более сложная песня после «Sans contrefaçon». Песня в тему. Но было основание, чтобы выпустить её в тот момент. Это не «Ainsi soit-il», так как я предпочла говорить о себе! И только после этого уже «Ainsi soit tu» и «Ainsi soit il»!

Клип. Я не знаю, отображает ли этот клип, который я очень люблю, меня. Выбор черно-белого изображения, выбор, наконец, того, чтобы сделать простой клип – это хорошо сочеталось с песней. Нужна была умеренность. Я очень ценю это. В рамках темы, сюжета и внутреннего мира, наконец, для обстановки было важным быть очень сдержанной и главным образом необъяснимой, не быть более повествовательной. Со всем тем, что предполагает трудности. Следовательно, иметь образы и что-то подсказывать – это было более важным. И не случайно в видео присутствует лань, так как Бемби – это мой идол! Также в видео присутствует и большой филин. Этот клип получился немного короче, чем предыдущие. Он длится пять минут. Вообще, такого не было, чтобы я считала предыдущие клипы длинными: с одной стороны, нужно было немного измениться, а с другой – были новые компакт-диски, которые позволяли вставить пять минут видео, что мы и сделали.

Я не думаю, что такой клип сделать проще, чем клип с актерским составом и с натурными съёмками. Подготовка та же самая. Мы просто потратили меньше времени на съемки, которые длились два дня, в том числе и в воскресение 24 апреля 1988 года. Всё было сделано в студии. Как всегда режиссёром был Лоран Бутонна. Примечательно то, что мы снимали в той же самой студии, что и клип «Plus grandir» (студия «Sets à Stains»), и практически с тем же коллективом и с тем же главным оператором. Клип вышел примерно 17 мая 1988 года.

«Ainsi soit je…» – это клип, который я больше всего люблю среди других клипов начала моей карьеры.

La ronde triste

Я хотела побывать в каком-нибудь другом музыкальном темпе. Музыкальность английского языка хорошо соответствует этой песне. Однако я благодарна Богам, что они сделали меня коренной француженкой: трудно представить себе «Allan» или «L’Horloge» на другом языке.

Déshabillez-moi

«Déshabillez-moi» – это стечение обстоятельств. Это произошло абсолютно не от прослушивания Джульетты Греко (Juliette Gréco). Была передача, которая называлась «Оскары моды» («Les Oscars de la Mode»), куда меня пригласили принять участие, и где я с тонким намёком исполнила данную песню. Во время моего выступления можно было заметить, что на мне были белые трусики, но это было сделано не специально. Откуда я могла знать, что оператор расположит камеру внизу! Относительно моей груди, которая оголилась в конце выступления, я оставлю вас в догадках.