Читать интересную книгу Стихотворения и поэмы - Дмитрий Кедрин

Пастор

Не кощунствуй. ТыСобраться должен в дальнюю дорогу.Покайся мне, и в нимбе чистоты,Как блудный сын, ты возвратишься к богу.

Рембрандт

Как будто не в чем. Я в труде ослеп,Не убивал, не предавал, работал,Любил, страдал и честно ел свой хлеб,Обильно орошенный горьким потом.

Пастор

Святая дева раны освежитьПридет в раю к твоей душе усталой.

Рембрандт

Я старый гез. Я мельник. Я мужик.Я весь пейзаж испорчу там, пожалуй.

Пастор

Ты святотатствуешь! Как ты упал!Ужель ты бога не боишься даже?

Рембрандт

Уж не того ль, что сам я создавалИз бычьей крови и голландской сажи?Оставь меня. Пусть мой последний вздохСпокойным будет…

Пастор

(поднося к его лицу распятие с изображенным, на нем Христом)

О грехах подумай!

Рембрандт

(глядя на распятие)

Как плохо нарисован этот бог…

(Умирает.)

Пастор

Войдите, люди. Этот грешник умер.

5

Хозяин гостиницы, Магдалина ван Лоо, Фабрициус, Мортейра, соседи.

Хозяин гостиницы

Едва велел я постояльцу, чтобОн выбрался, — а он умри в отместку!Да кто ж теперь ему закажет гроб?Тут есть родные?

Магдалина ван Лоо

Я его невестка.

Хозяин гостиницы

Ты и неси расходы похорон!Коль хочешь, гробом я могу заняться.

Магдалина ван Лоо

Ах, батюшки! А сколько стоит он?

Хозяин гостиницы

Пустое, дочка: гульденов пятнадцать.

Магдалина ван Лоо

Пятнадцать гульденов! Ведь вот дела!Ах, сударь, всю мою досаду взвесьте:Двух месяцев я с мужем не спала,И вдруг — плати за похороны тестя!

Первый сосед

Кто умер тут?

Второй сосед

Бог знает кто. Рембрандт.

Первый сосед

Не знать Рембрандта — это стыдно прямо!Да это туз! Бумажный фабрикант!Краса и гордость биржи Амстердама.

Комната наполняется людьми.

Голоса

— Такой богач — и умер!— Тс! Не плачь!— Мы все в свой срок червям послужим пищей.

Второй сосед

Одно мне странно: если он богач,Как умер он в лачуге этой нищей?Скажи, хозяин, толком наконец,А то ошибка вышла тут, возможно:Мертвец — Рембрандт ван Юлленшерн, купец?

Хозяин гостиницы

Да вовсе нет: Рембрандт ван Рейн, художник.

Первый сосед

Ах, живописец!

Второй сосед

Ну? Я так и знал.

Голоса

— Уж, верно, поздно.— Не пора идти ли?— Пойдем, пока через Большой каналРогатки на мосту не опустили.

Комната быстро пустеет. У трупа остаются Фабрициус и Мортейра.

Мортейра подходит к Рембрандту и долго смотрит ему в лицо.

Мортейра

Лежит— и пальцем не пошевелит…Да, многого его душа хотела!

Фабрициус

А я слыхал, что ваш закон велитНа семь шагов не приближаться к телу.

Мортейра

На семь шагов? Ах да, на семь шагов…Но он ведь жив. Талант еще ни разуНе умирал. Скорей его враговЧуждаться надо, как больных проказой.Он — живописец нищих, наш талант!Пусть надорвался он, но, злу не внемля,Он на плечах широких, как Атлант,Намного выше поднял нашу землю.

Июнь— сентябрь 1938

СТИХОТВОРЕНИЯ

Соловьиный манок

(1945)

* Любезный читатель! Вы мрак, вы загадка *

Любезный читатель! Вы мрак, вы загадка.Еще не снята между нами рогатка.Лежит моя книжка под Вашей рукой.Давайте знакомиться! Кто Вы такой?Быть может, Цека посылает такогоВ снега, в экспедицию "Сибирякова",А может быть, чаю откушав ко сну,Вы дурой браните больную жену.Но нет, Вы из первых. Вторые скупее,Вы ж царственно бросили 20 копеек,Раскрыли портфель и впихнули тудаПять лет моей жизни, два года труда.И если Вас трогают рифмы, и еслиВы дома удобно устроитесь в креслеС покупкой своей, что дешевле грибов, —Я нынче же Вам расскажу про любовьРаскосого ходи с работницей русской,Китайца роман с белобрысой Маруськой,Я Вам расскажу, как сварили Христа,Как Байрон разгневанный сходит с холста,Как к Винтеру рыбы ввалились гурьбою,Как трудно пришлось моему Балабою,Как шлет в контрразведку прошенье мужикИ как мой желудок порою блажит.Порой в одиночку, по двое, по трое,Толпою пройдут перед Вами герои.И каждый из них принесет Вам ту злость,Ту грусть, что ему испытать довелось,Ту радость, ту горечь, ту нежность, тот смех,Что всех их роднит, что связует их всех.Толпа их… Когда, побеседовав с нею,Читатель, Вам станет немного яснее,Кого Вам любить и кого Вам беречь,Кого ненавидеть и чем пренебречь, —За выпись в блокноте, за строчку в цитате,За добрую память — спасибо, читатель!..Любезный читатель! А что, если ВыПоклонник одной лишь "Вечерней Москвы",А что, если Вы обыватель и еслиВас трогают только романы Уэдсли.Увы! Эта книжка без хитрых затей!Тут барышни не обольщают детей,Решительный граф, благородный, но бедный,Не ставит на карту свой перстень наследный,И вкруг завещания тайного тутСкапен с Гарпагоном интриг не плетут!..Двугривенный Ваш не бросайте без цели,Купите-ка лучше коробочку "Дели".Читать эту книжку не стоит труда:Поверьте, что в ней пустячки, ерунда.

1932

АФРОДИТА

Протирая лорнеты,Туристы блуждают, глазеяНа безруких богинь,На героев, поднявших щиты.Мы проходим втроемПо античному залу музея:Я, пришедший взглянуть.Старичок завсегдатайИ ты.Ты работала сменуИ прямо сюда от вальцовки.Ты домой не зашла,Приодеться тебе не пришлось.И глядит из-под фартукаКраешек синей спецовки,Из-под красной косынки —Сверкающий клубень волос.Ты ступаешь чуть слышно,Ты смотришь, немножко робея,На собранье боговПод стволами коринфских колонн.Закатившая очи,Привычно скорбит Ниобея,Горделиво взглянувший,Пленяет тебя Аполлон.

Завсегдатай шалеет.Его ослепляет Даная.Он молитвенно стихИ лепечет, роняя пенсне:"О небесная прелесть!Ответь, красота неземная,Кто прозрел твои формыВ ночном ослепительном сне?"Он не прочь бы пощупатьОкруглость божественных ляжек,Взгромоздившись к бессмертнойНа тесный ее пьедестал.И в большую тетрадьВдохновенный его карандашикТе заносит восторги,Которые он испытал."Молодой человек! —Поучительно,С желчным присвистом,Проповедует он, —Верьте мне,Я гожусь вам в отцы:Оскудело искусство!Покуда оно было чистым,Нас божественной радостьюЩедро дарили творцы"."Уходи, паралитик!Что знаешь ты,Нищий и серый?Может быть, для МадонныНатурой служила швея.Поищи твое небоВ склерозных распятьях Дюрера,В недоносках Джиотто,В гнилых откровеньях Гойя".Дорогая, не верь!Если б эти кастраты, стеная,Создавали ее,Красота бы давно умерла.Красоту создаетТрижды плотская,Трижды земнаяПепелящая страсть,Раскаленное зренье орла.Посмотри:Все богини,Которые, больше не споря,Населяют Олимп,Очутившийся на Моховой,Родились в городкахУ лазурного теплого моря,И — спроси их —ЛюбаяБыла в свое время живой.Хлопотали ониНад кругами овечьего сыра,Пряли тонкую шерсть,Пели песни,Стелили постель…Это жен и любовницВ сварливых властительниц мираПревращает Скопас,Переделывает Пракситель.

Красота не угасла!Гляди, как спокойно и прямоВыступал гладиатор,Как диск заносил Дискобол.Я встречал эти мускулыНа стадионе "Динамо",Я в тебе, мое чудо,Мою Афродиту нашел.Оттого на тебя(Ты уже покосилась сердито)Неотвязно гляжу,Неотступно хожу по следам.Я тебя, моя радость,Живая моя Афродита, —Да простят меня боги! —За их красоту не отдам.Ты глядишь на них, милая,Трогаешь их, дорогая,Я хожу тебе вследИ причудливой тешусь игрой:Ты, я думаю молча,На цоколе стройном, нагая,Рядом с пеннорожденнойКазалась бы младшей сестрой,Так румянец твой жарок,Так губы свежи твои нынче,Лебединая шеяТак снежно бела и стройна,Что когда бы в МиланеТебя он увидел бы — Винчи, —Ты второй ДжиокондойСияла бы нам с полотна!Между тем ты не слепок,Ты — сверстница мне,Ты — живая.Ходишь в стоптанных туфлях.Я родинку видел твою.Что ж, сердись или нет,А тебя, проводив до трамвая,Я беру тебя в песню,Мечту из тебя создаю.Темнокудрый юнецПо расплывчатым контурам линийВсю тебя воссоздастИ вздохнет о тебе горячо.Он полюбит твой профиль,И взор твой студеный и синий,И сквозь легкую тканьЗолотое в загаре плечо.

Вечен ток вдохновенья!И так, не смолкая, гудит онОстрым творческим пламенемТысячелетья, кажись.Так из солнечной пеныВстает и встает Афродита,Пены вольного моря,Которому прозвище —Жизнь.

1931

КИТАЙСКАЯ ЛЮБОВЬ